Итоги ненужной войны. Фантазия. (20 часть.)

***

Родная земля встретила свою армию дождем и прохладной погодой. Дойдя до выбранного для временного лагеря места, колона рассыпалась. Солдаты пытались облегчить условия своего быта постройкой шалашей, навесов, землянок. Грязь, сырость, холод, скудное питание, отсутствие обещанного поощрения за победный поход, вызывали в воинах чувство обиды. Неблагодарность вызвала в армии ропот.
Все, кто жил неподалеку, были отпущены по домам, с целью снижения нагрузки на кухню, со скудными продуктовыми запасами. Но таких было немного. Местные жители сами, по собственной инициативе помогали, чем могли.
Каснискес, Павлат и другие командиры еле сдерживали армию от разброда и мятежа. Такенхок в первый же вечер решил поехать к Аозобиду.
– Я не отпущу тебя без охраны! – горячился Павлат.
– Вот уберут меня, займешь мое место, тогда всеми командовать будешь. А пока не дорос команды мне отдавать. Вот еще, я буду бояться кого-то на своей родной земле. Дай коня хорошего, да нож подыщи мне по статусу. И ожидайте меня с хорошими новостями. За другими бы я не поехал.
– Ты бы поосторожнее там. Аозобид первое лицо в великой общности. Если слухи об общности правдивы, то он вряд ли не мог не знать обо всем этом. Может и сам замешан.
– Ты бы лучше, чем предостерегать, сказал бы что за слухи, а я бы потом сам знал куда соломы постелить.
– Есть такое дело. Некоторая часть наших жрецов из общности попала под влияние вождей аинторонов. Так что интересы аинторнов главенствующие для них. Они понимают, что склонить тебя на свою сторону у них не получится. А ты сила. Теперь не только воинская сила, но и именем своим сила. Как покоритель города Берглафа, как завоеватель посоха. Зачем им такой сильный противник в твоем лице.
– Ну что ж. Буду осторожен и предусмотрителен. Если твои слова правда, все это очень печально, но не смертельно. Не я сила. Мы сила! Ты не мог бы еще мобилизовать несколько сотен своих земляков? Я думаю, это нам не помешало бы.
– Небезопасно оголять границы наши, кое-кому из наших внешних врагов это пришлось по вкусу бы. Есть у меня в союзниках вождь одного из кочевых племен. За хорошее вознаграждение и братьев своих лихо по степям гонял.
– Его можно привлечь? А что за вознаграждение им нужно?
Павлат криво усмехнулся.
– Как и всем. Серебро, золото, оружие, одежда, провиант.
Настала очередь криво усмехнуться Такенхоку.
– Кроме оружия погибших нам предложить нечего. Но кто дает оружие тому, кто может против тебя его же применить.
– Там у них еще камень есть... Поклоняются они ему. Как Богам. Зеленоватый, мутноватый...
– Случаем не нефрит?
Павлат поиграл шрамами на лице.
– Вроде он.
Настроение Такенхока немного улучшилось.
– А вот над этим подумаем. Давай, гони к этому союзнику. Пусть приводит бойцов сколько сможет. Чем кормить только будем их?
Павлат кивнул.
– Есть мне кого послать вместо себя. Я же и здесь не заскучаю. Может все-таки возьмешь охрану.
– Нет. Кавалькада больше внимание привлечет. И еще один серьезный момент, задание для тебя. Выбери тройку самых надежных из своих парней, или из того, кого хорошо знаешь. Пусть они возьмут луч – посох, и покинут лагерь. Где они будут, пусть тебе не говорят. Скажут такому же верному и надежному человеку, который сам поймет, когда назвать нам место, где они будут прятаться сами и хранить там посох.
– Ты мне не доверяешь?
– Я и себе не доверяю. Поэтому даже не спрашиваю, кого ты хочешь выбрать для этого задания. Поверь мне, есть у некоторых людей способы получать от нас информацию, не спрашивая нашего разрешения. Все! Вечер недалеко, я поехал.

***

Такенхок остановил коня неподалеку от храма Серебряной Звезды. Вроде все на месте, нет никаких изменений. Нет ничего настораживающего. Но что-то сдерживало его, что-то тревожило. Хотелось повернуть назад, вернуться к своей армии, и вместе с ней потом уже прийти сюда. Он слез с коня, ведя его под узды подошел к двери той небольшой пристройки, где перед походом был в гостях у первого жреца. Привязал коня, подошел к двери, постучал в нее.
За дверью было тихо.
Постучал еще раз. Дверь распахнулась, за ней стоял монах.
Такенхок вскинул левую руку, приложил тыльной стороной ладони концы пальцев ко лбу. Склонил голову. Монах в ответ лишь кивнул.
– Я к первому жрецу.
Монах молча наклоном головы позвал его за собой. Они вошли в ту комнату, где Такенхок трапезничал с Аозабидом. Монах, снова не произнося ни звука предложил гостю сеть за стол. Гость сел. Монах вышел в ту дверь, откуда в прошлый раз приходила та замечательная белокурая девушка, Принелла. Все происходящее удивляло и тревожило Такенхока. Это странный монах явно был не из тех, кого здесь ожидал встретить Такенхок.
– Ну здравствуй, герой! – раздалось от той двери, куда ушел монах. Гость повернул голову. В дверях стояла падшая Липренна. Она была прекрасна! Такое же, как и в прошлый раз обтягивающее платье, открытая шея и небольшое декольте. Капризные губы в приятной улыбке, блеск зубов. Небольшой курносый носик, а над ним яркие голубые глаза. Волосы, были не черными, как ему показалось в прошлый раз. Они были темно-русыми.
– Перекусишь с дороги? Чаю выпьем?
На этот раз ее улыбка показалось уже не доброжелательной, а коварной. Такенхоку проще было встретить здесь десятка два вооруженных врагов, нежели вот это прекрасное создание.
– Где Аозабид? Я к нему приехал. Как я могу увидеть его?
– Здесь больше нет жрецов Серебряной, здесь теперь мы.
Гостю стало нехорошо.
– А что вы с ним сделали?
Она рассмеялась.
– Ничего! Надеюсь, даже уверена, что он жив и здоров. А где он? Не знаю. Здесь теперь, благодаря тебе храм посоха Убогого Орла Накнея. Или что-то не так я говорю? Ведь настоящий посох у нас благодаря тебе и твоей армии?
Она глядела на него вопрошающе. Что-то ждала от него. Ему показалось, что он понял, что Липренна от него ждала. Он встал.
– Я пойду! У меня много еще дел.
Она подошла вплотную, он почувствовал чудный аромат ее тела. Взяла его за руку, он тупо смотрел на ее тонкие пальцы.
– Не спеши. Чтобы успеть сделать многое, торопиться не надо. Поужинай со мной. Попьем чаю.
Он резко вырвал свою руку.
– Ну уж нет! Боюсь я что-то есть и пить из рук твоих.
Она положила руку ему на голову.
– А любить меня тоже боишься?
– Еще больше...
Она уже двумя руками взяла его голову, приблизила ее к себе, потянулась, и припала к его губам. Ненадолго, На несколько всего мгновений. И он потерял чувство воли.
– Пойдем со мной!
Она, взяв его за руку, повела к той двери, из которой вышла сама.
– Не туда! – вяло сопротивлялся он, – выход там. Он слабо потянулся к той двери в которую недавно вошел.
– Нет, милый, там вход! А выход здесь.
Пройдя пару дверей они вошли в небольшую комнату, которую полностью заполняли лишь кровать и вешалка. Она легонько толкнула его. Он сел на кровать. Она словно с несмышленого ребенка сняла с него рубаху, и еще раз толкнула. Он опрокинулся на спину. Его разум тонул в какой-то сладкой взвеси. Перед глазами возникали разные образы и картины. И не в комнате он. Он в весеннем саду. Благоухают и цветут цветы, кустарники, деревья. Он лежит на спине на шелковистой мягкой, теплой траве, и видит над собою голубое небо и яркую звезду на дневном небе. Звезда увеличивается, образ ее меняется, и вот вспахивают голубые глаза, они приближаются к его лицу, темно-русые волосы касаются его лица, и вкус нежного, но страстного поцелуя подбрасывает его тело вверх. Подбрасывает во всепобеждающем желании. И оно, желание, мгновенно превращается в реальность, и от этого усиливается в тысячи, в миллионы раз. Исчезает весь мир, исчезает полностью осязание мира, есть только она, и есть только он. Исчезает ощущение времени. Время вытягивается до своей бесконечности, а потом вдруг все оно сжимается до нескольких мгновений. Это так прекрасно! И пусть весь мир катится в тартарары, ради этих нескольких минут и мгновений.
И это все? И это все! И это все такое до обиды маленькое? И это все? Но счастье такое огромное.
На весенний сад опустилась ночь. Голубые глаза, затмевавшие звезды, сами растворились в ночи. Было темно, тепло и уютно.
Постоянные недосыпания в местах совсем непригодных для долгого здорового сна, сделали свое дело. Такенхок крепко проспал до утра.
Очнувшись, он долго и тяжело вспоминал, почему он уснул именно здесь, и почему проснулся нагим в этой кровати. А когда все мысли улеглись в его голове, ему стало страшно, стыдно и противно. Зачем он позволил себе задержаться даже на секунду в этом доме? Ведь от нее можно было ожидать всего, что угодно, даже того, что с ними произошло. Как теперь быть и жить с подобным жить? Он предал себя, он предал образ белокурой прелестницы, он предал соратников, учителей, родителей.
Скрипнула дверь. Вошедшая Липренна села рядом с Такенхоком на кровать.
– Выспался?
Он промолчал.
– Крепко спал. Отоспался за весь поход?
Он снова не ответил.
– Ну что молчишь? Похититель посоха? Настоящего!
Он бросил на нее взгляд. Она улыбалась.
– Если уж кто и похититель, то не я. Твой подручный. Тапроналк. Он похитил посох, пусть и не настоящий. А мы его честно завоевали. Ты все знала?
– О чем? О том что этот, что из храма поддельный? Так и знать не надо. Стоит посмотреть на него и подумать немного.
– Ты всем об этом рассказала?
– Зачем? Людям не он нужен, а вера в него. Пусть верят. Ты же решил вернуть его туда, откуда принес?
– Все мысли из головы моей вынула? Как она все устроила!! Все что с нами произошло ты сделала ради того, чтобы покопаться в моей голове? Как же это мерзко! Ты не женщина! Ты падшая не по вере, а по морали падшая женщина.
Он резко сел в кровати, и чуть было снова не рухнул на нее, получив страшную по силе пощечину.
– Ты идиот! Мне ты нужен, а не информация из твоей головы. Ты не первый из мужчин, чьей женщиной я бы хотела стать! Но сейчас ты единственный. Для того чтобы быть рядом с тобой я готова на все. Я готова провести обряд снятия с себя звезды жрицы. Я готова идти за тобой. Я готова быть для тебя хоть женой, хоть служанкой, хоть наложницей. Я хоть сегодня пройду этот обряд!
Он поднялся, взял свою одежду, стал одеваться.
– Что молчишь?!
– Не надо!
– Что не надо?
– Не надо обряда. Ты может и готова, но я не готов!
– Я не падшая...
– Хочется верить. Ты могла бы осчастливить любого мужчину, в том числе и меня. Но мне кажется, в сердце моем сидит заноза, и эту занозу, увы, не именем твоим зовут.
– Так ведь тебе просто кажется!
Он подошел к ней. Наклонился. Коснулся губами ее волос.
– У меня странное отношение к тебе. С одной стороны, я понимаю, что ты не хочешь зла мне и моему, нашему народу. А с другой стороны, я не могу понять некоторых твоих действий и поступков.
Он прикрыл ей рот пальцами руки.
– Не отвечай ничего. Я должен во всем разобраться сам. Я должен уйти. Я ухожу. Прощай!
Такенхок вышел. Лапренна сидела опустошенная и подавленная. Сидела с пару минут. Потом криво улыбнулась, улыбка превратилась в гримасу, и она упала лицом в кровать. Она рыдала. Она и правда полюбила Такенхока после их первой встречи. Она сутки проводила в молитвах за его успех, за его здоровье. Она не верила себе, что у них может что-то получиться. Не поверила бы никому. Так все это ведь и случилось. Но так горько было принимать в настоящем то, к чему себя она в мыслях готовила. Он на самом деле вряд ли мог быть ее по-настоящему.