Возвращение к… 3 (Глава 8)

В воскресенье в городе должны были быть выборы мэра. Город вроде бы как бы готовился к данному событию, но все горожане, в том числе и Вальцов Андрей Николаевич заранее знали конечный результат этих, очередных выборов. Борис Михайлович Лукашов, он же в свое время Лука, конечно же, был вне конкуренции. В третий раз подряд ему можно было заранее праздновать успех. Остальные претенденты на кресло мэра - местная мелочевка, подобранная для альтернативности.

В свое время, после того страшного дня, когда майор запросил приличную сумму денег за то, что он замнет страшное преступление, Вальцова обращался за помощью и к Луке, помочь с деньгами. Тот отказал. После чего они не стали врагами, но появилась какая-то тягостная неприязнь друг к другу. Они старались возможность их встречи исключить всеми способами. Конечно же Андрей Николаевич с его опытом, с его авторитетом, мог быть хорошим помощником для мэра в его управлении городом. Но Лукашов в упор не видел Вальцова, сам же Вальцов вряд ли бы согласился быть постоянно на виду у Луки. Хотя на данном посту он все равно и подчинялся городским властям, и отчитывался перед ними, но как-то они старались при встречах не замечать друг друга.

Майор давно стал подполковником и уехал в областной центр. Так что кроме самого виновника аварии и Луки в данном городе посвященных в истину того происшествия не было. Прошлое таяло в памяти.

И вот тут нарисовался Аршинов. И его присутствие в жизни Андрея Николаевича было за гранью реальности. Вальцов не верил ни в бога ни в черта, но сновидения, которые преследовали его каждую ночь, могли заставить поверить во что угодно, кого угодно. Аршинов являлся в сон регулярно, с тем же табуретом, почти с теми же словами, а в прошедшую ночь он явился с погибшей женой, с Зоей. Ее тень смутно было видно, а вот лицо проступало явственно. Лицо с фотографии на кладбищенском кресту.

Вальцов постоянно не высыпался, нервы были натянутыми, словно стропы парашюта. Он часто срывался. На подчиненных, на жену, даже на дочь. чего со времени ее несчастья он себе не позволял никогда. Нюшенька после отцовского вскрика, тихо уехала к себе в комнату, и рыдала. Ни извинения отца, ни утешения мамы не помогали. На пятый день Вальцов позвонил, позвонил туда, куда он не думал никогда, что позвонит именно .

- Да, - ответили на другом конце мягким, немного завораживающим баритоном, - Я вас слушаю.

- Аркадий?

- Я - Аркадий! С кем имею честь?

- Это Вальцов. Помнишь такого?

- Представь себе, помню. Андрей... Андрей Николаевич? Не ошибся?

- Нет, Аркадий, нет, не ошибся.

Аркадий Львович Коганов был психиатром. В свое время дочь, после страшной травмы погрузилась в глубокую депрессию. Вот тогда Вальцов отыскал Коганова, ездил с Нюшенькой несколько раз к нему на прием, и психиатр, а заодно и по совместительству психолог, помог дочери.

- Снова с дочкой нелады?

- Пока, славу богу, нет. Мне помощь твоя нужна. Только при условии строжайшей конфиденциальности.

- Ты знаешь... Мы на ты? Ты знаешь, у меня на месяц вперед все приемы расписаны, может быть, на следующей неделе...

- Аркадий, сегодня, и не в твоем кабинете, лучше дома, или у тебя или у меня.

- Нет, ну сегодня точно не могу...

- Аркадий!

В свое время Лука наезжал на психолога-психиатра, типа, выжимал процент с его доходов, и Аркадий знал, что Вальцов друг Лукашова. Вряд ли сегодня, живущий в своем мире немолодой доктор знал о том, что дружба между Лукой и Андреем Николаевичем давно в прошлом. На что Вальцов надеялся.

- Ладно. В восемь вечера устроит?

- Да, устроит.

- Подъезжай. Помнишь где я живу?

- Найду.

Отбив телефон, Вальцов подошел у окну кабинета, глянул в него, хотел отойти, но взгляд на излете что-то отметил важное для него, он внимательнее посмотрел на противоположную сторону улицы.

Он, Аршинов! По ту сторону улицы, на краю проезжей части стоял высокий худощавый человек, и смотрел на окно, в которое выглядывал Вальцов.

Вальцов грязно выругался, отошел от окна, сел за стол, сжал виски руками, словно тисками.

Вечером Аркадий Львович Коганов, в годах, сухонький, маленький, с огромным носом и яркими, словно воспаленными глазами человечек, встретил у себя дома Вальцова Андрея Николаевича почти по дружески. Предложил чаю, от чего гость отказался, после отказа провел в свой домашний кабинет. По-видимому он готовился к приезду пациента, горел нежный, легкий, теплый свет, неслась далекая, успокаивающая музыка. Доктор усадил пациента в белое, мягкое, теплое кресло, сам на пуфике расположился напротив. А Вальцова в мягком кресле, при таком освещении и такой музыке потянуло в сон. Но доктор хмыкнул, давая понять, что он внимательно слушает. Вальцов начал повествование. Говорил он долго, стараясь не смотреть психологу в глаза, ему казалось, что тот своим взглядом вычерпывает информацию из головы Вальцова, недосказанную им. Вальцов закончил.

Коганов встал. Прошелся по кабинету. Вернулся к пуфику, присел, и снова обжег взглядом Вальцова.

- Значит, это не ты сбил ту женщину?

- Нет, не я?

- А если честно?!

- Послушай, Аркадий, я же не на исповедь к тебе пришел, а за помощью. Какого хрена...

- Обычного, Андрей, обычного. Ты обманываешь меня, а обманывая меня, ты обманываешь сам себя, потому что я, помогая тебе, должен быть тобой. Обманывать себя самое глупое, что можно только сделать в жизни. Это приносит огромный вред. Давай честно. Ты с кем-то там гулял в пятницу, потом понадобилось поехать куда-то, ты, как самый трезвый, сел за руль. По дороге случилась беда. Ты не хотел, но так получилось. Так вышло...

«В пятницу? Я не говорил, что дело было в пятницу. Значит он знает что-то о том происшествии. Уж и правда, не копается ли он в моей голове»? - думал Вальцов.

- Знаю, Андрей, знаю. Знаю с кем ты был, с кем гулял, кто замял это дело тоже знаю. Значит ты. Со временем страх пред содеянным, жалость к погибшей сошли на нет. Ты почти про все забыл. Но муж погибшей заставил все вспомнить, что потревожило тебя еще острее. Ты пьешь? Как у тебя с алкоголем?

- Да что ты во мне все копаешься? Делать что мне?

- Ох, Господи!

Коганов снова встал.

- Ну пойми ты, чтобы тебе помочь, надо знать причину, диагноз в с своем роде поставить. А чтобы знать причину, надо знать все. Пьешь?

- Я всегда пил. И много пил,  и мало пил. Но никогда у меня не было с алкоголем проблем. Никогда. Хочу пью, хочу не пью. Мне наплевать на это!

- А вот в последнее время ты пьешь и часто и много. Я по тебе вижу, чувствую по твоим кожным покровам, вижу по твоим глазам.

Да, последнюю неделю, благодаря постоянному ночному гостю, Вальцов пил каждый вечер, что не спало его от незваного гостя, но снимало вечернее напряжение, с которым он вообще бы не заснул.

- И что?

- Так. Другой вопрос. У кого-то из близких родственников были проблемы с психикой? Отец, мать, бабушка, дедушка?

- Нет, не было. Все умерли в светлой памяти и в здравом уме. Ничего предосудительного не было.

- А что здесь может быть предосудительного. Если желудок болит, то это нормально? А если болит душа, то это из ряда вон выходящее? Позорное? Так. Значит проблем с психикой у родственников не было. Хорошо. Пойдем дальше. Часто ли ты обманываешь свою супругу?

- Ну этого еще не хватало! Я такую информацию от судей на страшном суде должен скрывать, а он у меня ее в своем кабинете выпытать хочет. Ну ты в своем уме? Аркадий Львович!

- Так! Наверное стоит на сегодня закончить. Ты закрылся в шкатулке, и даже щели для меня не оставил, чтобы я смог разобраться что к чему. Давай, подумай, подумай хорошо, как решишься быть честным и откровенным, звони, приму.

- А сейчас-то мне чего делать?

- Чего? А самое простое, что на ум пришло. Встреться с Аршиновым. Узнай точно, что он от тебя хочет. Если это не самосожжение на Красной площади, если это не жертвоприношение в виде грудных детей, или что-то из того подобное, согласись, попроси отсрочки, последи за собой, потом звони мне. Дальше будем думать. Да, постарайся сегодня не пить, встреть ночь и сон на трезвую голову. Посмотри, что будет ночью.

Перед сном Вальцов не пил. И поэтому в кровать ложился поздно, с тяжелым ожиданием чего-то нехорошего в ближайшее время. Долго не мог уснуть.

Ту-тук! Тук-тук! Тук-тук!

- Андрей! Нам ли жить в печали? И зачем, когда все можно исправить. Это тот случай, когда мы можем сами себе в прошлом сопли вытереть, сами себе соломки подстелить. Ну что ты упрямишься? Помоги мне, помоги Зое!

Вальцов проснулся в поту. Приподнялся. Жена тихо спала. В это раз он молчал во сне, слушая ночного посетителя, поэтому, видимо, ее не разбудил.

Аршинов во сне перешел на ты, и даже запел, отчего стало еще более ужасным предутреннее пробуждение. Как бы по-панибратски в следующий раз по плечу не похлопал, а то и по щеке. Андрей Николаевич вытер пот полотенцем, которое в последние ночи постоянно кладет радом с собой, бессильно упал на кровать.