Веласкес, Веласкес, единственный гений...
Веласкес, Веласкес, единственный гений,
Сумевший таинственным сделать простое,
Как властно над сонмом твоих сновидений
Безумствует Солнце, всегда молодое!
С каким униженьем, и с болью, и в страхе,
Тобою - бессмертные, смотрят шуты,
Как странно белеют согбенные пряхи,
В величьи рабочей своей красоты!
И этот Распятый, над всеми Христами
Вознесшийся телом утонченно-бледным,
И длинные копья, что встали рядами
Над бранным героем, смиренно-победным!
И эти инфанты с Филиппом Четвертым,
Так чувственно-ярким поэтом-Царем,-
Во всем этом блеске, для нас распростертом,
Мы пыль золотую, как пчелы, берем!
Мы черпаем силу для наших созданий
В живом роднике, не иссякшем доныне,
И в силе рожденных тобой очертаний
Приветствуем пышный оазис в пустыне.
Мы так и не знаем, какою же властью
Ты был - и оазис и вместе мираж,-
Судьбой ли, мечтой ли, умом или страстью,
Ты вечно - прошедший, грядущий и наш!
Сумевший таинственным сделать простое,
Как властно над сонмом твоих сновидений
Безумствует Солнце, всегда молодое!
С каким униженьем, и с болью, и в страхе,
Тобою - бессмертные, смотрят шуты,
Как странно белеют согбенные пряхи,
В величьи рабочей своей красоты!
И этот Распятый, над всеми Христами
Вознесшийся телом утонченно-бледным,
И длинные копья, что встали рядами
Над бранным героем, смиренно-победным!
И эти инфанты с Филиппом Четвертым,
Так чувственно-ярким поэтом-Царем,-
Во всем этом блеске, для нас распростертом,
Мы пыль золотую, как пчелы, берем!
Мы черпаем силу для наших созданий
В живом роднике, не иссякшем доныне,
И в силе рожденных тобой очертаний
Приветствуем пышный оазис в пустыне.
Мы так и не знаем, какою же властью
Ты был - и оазис и вместе мираж,-
Судьбой ли, мечтой ли, умом или страстью,
Ты вечно - прошедший, грядущий и наш!