Волк
Тип произведения:
Авторское
Пусть уходит волчица в глухой овраг,
Говорливый ручей не замедлит бег.
Но не думай охотник, что просто так,
Ты горячую гильзу отбросил в снег.
Это март и похоже не держит наст,
Из ружейных стволов истекает дым,
Мы напротив, охотник, не первый раз,
В неподвижный и смертный момент стоим.
Всё нормально, ведь это привычный страх
И не важно, что будет со мной потом,
Но я знаю деревню в пяти верстах,
Где твоим полушубком пропахший дом.
Нет патрона в стволе твоего ружья,
Не пугай, не смотри на меня в прицел,
Знаю,самка беременная твоя,
Любит ночью стоять на сыром крыльце.
Здесь воняет горелым твоим пыжом,
На болоте лежит снеговая гать,
Ну, попробуй, охотник, с одним ножом,
Без ружья перед вздыбленной шерстью встать.
Кто останется жить - нам сейчас решать,
Ворон каркнул обоим верша беду,
Ну, охотник, давай, отступи на шаг.
Я не трону, и просто в овраг уйду.
Говорливый ручей не замедлит бег.
Но не думай охотник, что просто так,
Ты горячую гильзу отбросил в снег.
Это март и похоже не держит наст,
Из ружейных стволов истекает дым,
Мы напротив, охотник, не первый раз,
В неподвижный и смертный момент стоим.
Всё нормально, ведь это привычный страх
И не важно, что будет со мной потом,
Но я знаю деревню в пяти верстах,
Где твоим полушубком пропахший дом.
Нет патрона в стволе твоего ружья,
Не пугай, не смотри на меня в прицел,
Знаю,самка беременная твоя,
Любит ночью стоять на сыром крыльце.
Здесь воняет горелым твоим пыжом,
На болоте лежит снеговая гать,
Ну, попробуй, охотник, с одним ножом,
Без ружья перед вздыбленной шерстью встать.
Кто останется жить - нам сейчас решать,
Ворон каркнул обоим верша беду,
Ну, охотник, давай, отступи на шаг.
Я не трону, и просто в овраг уйду.
Отпечатки следов на реке у крутых берегов,
Равнодушный февраль освещает снега розоватым,
Алой кровью безумных от запаха самок волков.
Распадается стая голодное время итожа,
Проверяя в бою возмужавших за зиму волчат,
И в истоптанный снег, клочья шерсти с кусочками кожи,
С истощённых боков, в ноги серой волчице летят.
Растревожена дракой февральского леса обитель,
От древесной коры на снегу сероватый налёт,
А в кругу остаётся израненый, но победитель,
И волчица ему капли крови со шкуры слизнёт.
Не снуют снегири на расклёванной грозди рябины,
Удлинняются тени кустов на речном берегу,
С белоснежных берёз осыпается струйками иней,
Прикрывая собой чёткий след на изрытом снегу.
Лес под вечер свои расправляет усталые плечи,
Сбросив целый сугроб с шапки вечнозелёной сосны,
Беспощадный февраль, в холода волчьей свадьбой отмечен,
У замёрзшей реки и всего в двух прыжках от весны.
Снег не тает на шкуре и пар между жёлтых клыков.
Из сгоревшей души серым мехом- волчиной наружу,
Лезет зверь — предводитель безжалостной стаи волков.
Ты в боа из лисы, а глаза из сверкающей стали.
Я напротив сижу и вино наливаю в бокал,
Сквозь багровые грани ты с трепетом видишь в бокале.
Откровенно похабный и хищный мой волчий оскал.
Всё своим чередом, что нам в этой хрустальной посуде?
Страсти рвут волчью суть, только это банальный рефлекс,
Мы поднимемся в номер, а здесь остаётся на блюде,
Недопитый бокал и нетронутый с кровью бифштекс.
И боа на кровать с плеч твоих опадает привычно,
Я тебе помогаю все тряпочки с тела содрать,
Утопают друг в друге рычащая тварь и добыча,
Только кто из нас кто, сможем утром мы только понять.
На точёных плечах снова мех чернобурки струится,
Жизнь твоя в мире ставок, разбитых сердец и призов.
На тебе есть клеймо, ты не просто шальная волчица,
Я тебя позову, ты придёшь, ты ответишь на зов