Парижская утопленница
Легенда это или нет-
мне непонятно до сих пор,
прекрасной девушки портрет,
морочит ум, чарует взор.
Ах это было так давно,
столетия веков назад,
но мертвой маски волшебство,
с искусством ставят нынче в ряд.
Париж, глубокая река,
да, та, что Сеною зовется,
а в ней глубокая вода,
не видно отражений солнца.
Утопленников много в ней,
что здесь закончили свой путь,
но среди мертвых тех людей,
ты вспомнить юность не забудь.
Ее достали из реки-
не тронул вод зловещий тлен,
как будто юность та цвести
все продолжала в крови вен.
Улыбка тронула уста,
казалось даже почему то,
утопленница та жива,
в ней счастье в горькую минуту.
Но кто же незнакомка та-
досель история не знает,
в чертах прекрасного лица
Париж тех лет души не чает.
Что ж приключилось- от чего
она покончила с собою,
загадкой стало то лицо,
с улыбкою почти святою.
И была маска создана-
посмертный слепок этой дивы,
и идеал ее лица
почти "иконой" стал красивой.
Как будто скульптор создавал,
лицо из гипса Моны Лизы,
тот образ стал как идеал,
как воплощение эскиза.
А Сена так же глубока,
Париж как прежде столь прекрасен,
а маска стала навека,
искусством в своем тонком фасе.
Вот так легенда та гласит,
о деве юной и нетленной,
с собой покончив будто спит,
и будто кровь бежит по венам.
Ей посвящали сто стихов,
новелл, романов и сонетов,
история у берегов
Парижа- миллион портретов.
Мне жаль ее- зачем она-
свои тогда сгубила годы,
загадку знает лишь вода,
и погрустить об этом повод.
мне непонятно до сих пор,
прекрасной девушки портрет,
морочит ум, чарует взор.
Ах это было так давно,
столетия веков назад,
но мертвой маски волшебство,
с искусством ставят нынче в ряд.
Париж, глубокая река,
да, та, что Сеною зовется,
а в ней глубокая вода,
не видно отражений солнца.
Утопленников много в ней,
что здесь закончили свой путь,
но среди мертвых тех людей,
ты вспомнить юность не забудь.
Ее достали из реки-
не тронул вод зловещий тлен,
как будто юность та цвести
все продолжала в крови вен.
Улыбка тронула уста,
казалось даже почему то,
утопленница та жива,
в ней счастье в горькую минуту.
Но кто же незнакомка та-
досель история не знает,
в чертах прекрасного лица
Париж тех лет души не чает.
Что ж приключилось- от чего
она покончила с собою,
загадкой стало то лицо,
с улыбкою почти святою.
И была маска создана-
посмертный слепок этой дивы,
и идеал ее лица
почти "иконой" стал красивой.
Как будто скульптор создавал,
лицо из гипса Моны Лизы,
тот образ стал как идеал,
как воплощение эскиза.
А Сена так же глубока,
Париж как прежде столь прекрасен,
а маска стала навека,
искусством в своем тонком фасе.
Вот так легенда та гласит,
о деве юной и нетленной,
с собой покончив будто спит,
и будто кровь бежит по венам.
Ей посвящали сто стихов,
новелл, романов и сонетов,
история у берегов
Парижа- миллион портретов.
Мне жаль ее- зачем она-
свои тогда сгубила годы,
загадку знает лишь вода,
и погрустить об этом повод.