Поэмизация сказки Русалочка Г.К.Андерсена

­­­Спасибо Вам, что заглянули на эту страничку, если у Вас есть немного времени, прочитайте, пожалуйста, всю эту сказку по мотивам сказки Х.К.Андерсена.

Тих и спокоен океан,
заката тёплое сиянье
напишет радугу волнам,
взлетают птицы над водой,
как отраженье - хлопья пены
на строгой глади кружевной.
Лихие ветры не шумят,
дыханьем мягким тишь тревожа,
за горизонтом крепко спят.
На дне прохлада и покой,
начнет история здесь свой
печальный и трагичный сказ,
припомнится он всякий раз,
как взгляд скользнет сквозь океаны,
чрез дымки водяной туманы.
А среди водрослей, песка,
кораллов, рифов, тёмной тины,
дворец из камня янтаря,
и самоцветов самых дивных,
сверкающего хрусталя.
Вокруг обломки кораблей,
как память шторма с непогодой,
сражений, воинских походов,
предание старинных дней.
О жителях того дворца
напишем славные сюжеты,
хозяин - царь морей, вода
- его обитель,многи леты,
а может многие века
от дна до берегов далеких
лишь он один всему гроза,
он повелитель бурь жестоких,
те повинуются ему,
как будто в сказке волшебству.
Русалочки его семья,
сестрицы с рыбьими хвостами,
а в косах водрослей венками,
беспечно мчатся с глубины,
резвиться с гребнями волны,
любимая из дочерей,
есть героиня сказки сей.
В один из первых дней весны,
когда природа оживает
чудесною красой любви,
истоки жизни возвращая
как новой сказки родники,
что веянье тех перемен
затронет сердце теплотою
всем существам, порою тою
русалочка грустна была
и одинока, лишь дельфины,
да прочи жители пучины,
подводной сказочной гурьбой
дарили дружеский покой.
И вот в кругу своих друзей
плывет она к царю морей,
пред грозные отцовы очи,
перед закатом, в канун ночи
явилась грустных дум полна:
- Отец, я целый день одна,
средь рыб, дельфинов и китов.
Взвился наш царь от этих слов:
- Русалочка, одно и то ж,
подводный мир ни с чем не схож,
поймешь ты поздно или рано,
живя во власти океана,
что мы особая страна,
а ты твердишь одно, дитя.
- Позволь же к людям мне уйти.
- Порой они черствы и злы,
души твоей им не понять,
и сложится ль судьба - как знать.
Русалочка, погибнешь ты
среди чужого нам народа.
- И океан мне не свобода.
- Им дочь отдать я не готов.
- Ко мне ты так, отец, суров.
- Поверь, что нет друзей надежней
твоих дельфинов и китов,
а стаек рыб сопровожденье
всегда твое увеселенье.
Так протекал их разговор,
но завершив сей давний спор,
достойно удалился царь,
бескрайних далей государь.

Летит корабль по волнам
подобно птице белоснежной,
а добродушный капитан,
пылая тою лишь надеждой
о возвращении в свой дом,
забыв печали, грусть и сон
(но рок трагичный не избежен),
устроил пир. Пирует сам,
не ведая еще о том,
что зол отныне океан.
Заслышав шум издалека
всплыла русалочка, тревогой
душа как будто позвала.
Темнеет русая коса,
зелёным блеском заискрилась,
зазолотилась чешуя.
Цветут подводные цветы,
одежда с водрослей и тины,
как кружевная паутина
чудесной ткани на груди.

Суровый царь морской пучины
меж тем не ведая кручины,
на дне поросшем ила мхом
уснул спокойным, крепким сном,
среди кораллов сон его -
для рыб - раздолья торжество.
Но встрепенулся вдруг и глядь -
уснул нежданно, эка напасть,
кругом покой и благодать,
вот непорядок, оземь хвать,
затряс курчавой бородой,
тряхнул косматою главой
и в ярости взмахнул жезлом -
гроза сверкнула, взвился шторм,
и буря небо поглотила,
испуганно ушла луна,
все непогодой скрыла мгла
и в море темноту сгустила.
Бушует, пенится вода,
громады волн летят стеной,
раскаты грома, ветра вой -
то власть стихии роковой.
И где русалочка-дитя?
Ужель без ведома отца
опять умчалась с бездны ввысь
кружить средь чаек, волн и брызг,
Иль того хуже, по пятам
вслед уходящим кораблям?
Вот смолкла буря, стихнул ветер,
как будто и на белом свете
их вовсе не было, лишь гладь
дарует неба благодать.
Уж нет и тени корабля
в волшебной утренней лазури,
одни лишь щепки, черной бури
останки грозного следа.
Вот юноша - сознанье скрылось,
волною тихой поглотилось
уж благородное чело,
к подножию дворца его
теченье теплое приносит,
и здесь русалочка отца
о милости царевой просит:
- Позволь мне юношу спасти,
приют последний так печален,
могла бы я ведь унести
его к воздушным светлым далям,
где будет жизнь и новый день.
Царю как будто бы и лень
решать заботы те земные,
морские глади голубые
уже спокойным веют сном:
- Здесь в океане свой закон,
уймись, дитя, ты непоседа,
с тобою всякая беседа
лишь раздраженье для меня,
ты слушайся отца царя,
меж бурей и людьми война,
кто победит, того и право.
- Крутого слишком отец нрава,
хоть редко милость, но дана.
- Ну, будь по твоему, права,
тот юноша довольно юн,
возможно, много долгих лун
он будет воздавать хвалу
за эту доброту мою.
И вот русалочка тогда
дельфинов резвых созвала,
в златой царевой колеснице,
волшебной сказочной деснице
плывет к далеким берегам,
неведомым земным мирам,
за море и за океаны,
в чужие призрачные страны.
Дельфины стайкою летят,
лишь ветры знойные свистят.
Когда в прозрачной синеве
забрезжил берег, по волне
они причалили - и вот
русалочка тогда встает,
под белы руки подняла
и принца на берег снесла.
И поцелуем как от сна
его чудесным пробудила,
сама ж волной себя укрыла
и скрылась из виду одна.
Над океана тишиной
лишь только эхо повторило
печальный вздох и вновь покой,
вода всю тайну сохранила.
И вдруг откуда ни возьмись -
карета, фрейлины, принцесса,
с дороги, что из чащи леса
все появились, собрались.
Придворных шумная толпа
спустилась к морю не спеша,
пажи здесь принца увидали,
на помощь лекарей созвали.
Принцесса, краше не сыскать,
велит им юношу поднять,
и на карете запряжной
везти что духу есть домой.
Тем временем и в эту пору,
недолго думая, и скоро
русалочка неслась ко дну
к старухе бабке в глубину.
Та ведьмою слыла морскою,
была затейницей чудною
и колдовала по ночам
назло подводным существам.
- Привет, колдунья, молвит тихо
русалочка, скрывая страх.
- Тебе, я вижу, детка, лихо,
лишь грусть-печаль в твоих глазах.
- Нужны мне человечьи ножки.
- Серьезно ты иль понарошки?
- Серьезно, бабка, не томи,
мой хвост - плавник из чешуи
забава лишь для океана,
но он не годен для земли.
- Ого! Куда тебя хватило.
- На землю просится душа.
- Но знай: земля - твоя могила,
жизнь в океане хороша.
-Ну, ведьмочка, не будь упряма,
русалочке поможешь ты,
надеюсь, только без обмана.
- Слова твои не так просты,
взамен хочу твое я пенье,
и речь твою, и голосок, -
сощурила она глазок
и хитро злобно усмехнулась.
Русалочка вся встрепенулась,
но делать нечего - она
осталась с той поры нема.
- Ну вот и ножки - загляденье,
но знай - чудесное творенье
несовершенно, покружи,
как будто острые ножи
вопьются в ступни, лишь пляши,
танцуй, резвись, да не тужи.
Захохотала ведьма зло,
своё схватила помело.
А, надо нам сказать, на дне
порядки, что и на земле,
у этой братьи колдовской
такой же норов - черный, злой.

И пенье этой чаровницы
частенько слышится волнам,
мороча головы и птицам,
и запоздалым морякам,
их завлекая лаской томной,
величьем нежных серенад,
и погружая в мир бездонный
взамен обещанных наград.

Проходит уж немалый срок,
в хоромы принца на порог
пришла немая танцовщица,
красавица - душа-девица,
царь стражникам велит пустить
девицу эту погостить,
а принц веселый, удалой
затеял пиршество горой,
к застолью кушанья несут,
заливчато хоры поют,
перед гостями, чуть дыша
и от волненья трепеща,
вошла танцовщица младая,
взглянула - чудо хороша,
и в танце ножки обжигая
по краю лезвию ножа,
цветастым вихрем закружилась,
когда же в зале воцарилась
вдруг удивленья тишина,
как птичка робкая она
на волю опрометью скрылась.
Не тут-то было - принц за ней,
по зову предков королей,
избалованный властью он
ей кличет стражников в догон.
Танцовщицу тот час схватили,
допрос суровый учинили -
откуда, мол, она, как звать,
да только слова и сказать
девица будто не посмела,
а, может, вовсе не могла,
была, как помнится, нема.
Принц красотой ее пленен,
не думая про царский трон,
дает ей клятву на весь век,
о дружбе праведный обет.
И потянулись счастья дни,
спокойной неги, тишины,
им потеряли было счет,
да только жизнь порой не ждет,
и преподносит иногда
не только добрые года.
Принцесса, потеряв покой,
оставив замок свой родной,
умчалась к принцу во дворец,
чтоб вскорости и под венец,
дела ведь царские важны,
высоким помыслом должны
оправдывать они союз,
а тут еще любови груз.
И вот уж принцу день за днем
напоминает лишь о том,
что роль спасительную ей
несет везде молва людей.
И, мол, не зря, что лишь одной
доверил случай жребий свой.
Те судьбоносные оковы
связали крепостью суровой
их так, что и не разорвать,
проходит только время - глядь,
наш юноша задумчив стал,
беспечный нрав его пропал,
к танцовщице любовный пыл
как будто тоже поостыл.
Вот сам, не ведая как, он
уж новой страстью увлечён.
Русалочка в немой печали,
лишь только принца обвенчали
с принцессой хитрою, одна
роняла слезы, и до дна,
до царских теремов, хором
вдруг докатился тихий стон
ее израненной души,
что делать ей, она реши
тут было к сестрам обратиться,
да только мысли на губах
остались с немотой кружиться,
а в сердце вдруг прокрался страх.
Но, знамо, сестрам океана
подчас не надобны слова,
души русалочкиной рана
душою родственной видна.
И сестры, позабыв веселье,
поплыли к бабке колдовской,
чтобы дала старушка зелье
исправить случай роковой.
- Не зелье нужно вам, девицы,
а ножик вострый, лиходей,
чтоб кровушка могла пролиться
и был бы умерщвлен злодей.
Тот принц, что девицу младую,
сестрицу вашу, погубил,
и чтобы долю ту лихую
по каплям кровью искупил.
Пускай же ножки обагрятся
с рассвета алою росой,
не то, - добавила ехидно,-
придёт к ней смертушка с косой.
Как только выполнит деянье,
появится опять плавник,
пускай потом и покаянья
прольется горьких слез родник.
Сегодня в дальние края
принц уплывает за моря.
Спешите - время до зари
осталось мало, не взыщите,
когда зажгутся фонари,
на корабле её ищите.
И тех лампад последний свет
в сияньи ночи заискрится,
когда же глянется рассвет,
лишь темень смерти появится.
Повсюду властью сновидений,
волшебной тайной веет мгла,
неся ночной покой забвений,
сокрыв в себе печали дня.

Но лишь во сне все призрачно и гладко
и веет мимолетный счастья дух,
реальность же смахнет тот сон украдкой
и все вернет на свой неспешный круг.

Девицы, выполнив наказ,
средь сонной океана глади
до срока не сомкнули глаз,
спасительной надежды ради,
и дожидались корабля
из порта на исходе дня.
Но лишь прокралась тишиной
ночная темень над водой,
лампады, запылав огнем,
разлили свет над кораблем.
На палубе ветра считая,
русалочка встречала ночь,
до неких пор судьбы не зная,
гоня тяжелы мысли прочь
и заклиная провиденье
найти в спокойствии спасенье.
Услышав се повествованье
чрез шелест волн, девиц рыданье,
не в силах верить тем словам,
решилась волю дать слезам.
Уж не иначе смертным жалом
невольно видится кинжал,
все действо краской заиграло -
колдуньи день расплат настал.
Порыв душевного смятенья
как в кузне пламенным огнем
желанье жизни и сомненья
сжал воедино остриём.
Но в отрешенности туманной,
едва ступив через порог,
кинжал, судьбой жестокой данный,
роняет на ковер у ног.
Опочивальню безмятежно
укрыла ночь покровом нежным,
у принца на груди в объятии
бела принцесса и тиха,
коснувшись подвенечна платья,
Русалочка, едва дыша,
неслышной тенью подошла.
Прощальный бросив взгляд влюбленный,
вдаль оглянулася на волны
и в омут океана брызг
с разбега кинулася вниз.
Морскою пеной обратившись
от дней, что ныне - на века
несбыточной мечтой одною
осталась в памяти она.

А море тихо шелестело,
печально внемлела луна
той песни, что слышна со дна:
"Меж ней отныне и тобой
во всех я жизнях стану тенью,
не вспомнишь ты уже покой,
забудешь и успокоенье
теперь с другой наедине -
Я как судьба твоя везде..."