Дилинь - дилинь - дилинь

Понять не просто, в толк не взять никак и мыслей не свести концы с концами:
уж коли шут – так дай мне, Бог, колпак – смешной лоскутно – пёстрый, с бубенцами.
А то ни то, ни сё, ни в рай, ни в ад. В воде ни сгинуть, не сгореть в пожаре.
Даруй душе мятежной мир да лад. Чтоб был при троне да при государе,

Дилинь - дилинь - дилинь…

свою играя честь по чести роль по статусу и по монаршей воле
безропотно сносил насмешек боль и даже больше – этим был доволен.
Но, нет же…. ты иначе рассудил, в век нынешний, несносный, как и прежде,
костюмом шутовским не наделил, зато оставил место для насмешки.

Ухмылки за спиной и едкий смех в лицо.
Я так привык, что Бог иного дать не может.
Вот, не хватает только звона бубенцов…
Чего ж промашку дал, непогрешимый Боже?

Дилинь - дилинь - дилинь…

Трагизм излишен и терпима боль, но, видимо, отправившись в дорогу,
кому – то наступил я на мозоль: не Дьяволу, тогда, возможно, Богу.
А то, гляди, обоим, согреша: не кланяясь ни аду и ни раю.
И вот теперь лоскутная душа придворного болвана роль играет.

А жизнь смеётся: «Век свой так живи!», и заставляет гнуть покорно спину
за милостыню свыше – грош любви, несбыточных надежд пятиалтынный.
С заката и до утренней зари от бед едва сводя концы с концами
одетая в колпак душа внутри позвякивает медно бубенцами.

Дилинь - дилинь - дилинь…

Я с благодарностью приму из рук алтын.
Грош подниму с земли и буду тем доволен.
Колпак душе не жмёт, ведь я же Арлекин,
лоскутно – пёстрый дзанни, узник своей роли.

Дилинь - дилинь - дилинь…
Дилинь - дилинь - дилинь…