Жертва

ЖЕРТВА


     - Да, где же эта чёртова бабка? – выругался Степан. 
Он достал из кармана свёрнутый лист бумаги.
     - Луговая 103. Что ж, будем искать.
Всматриваясь в дома длинной деревенской улицы, он искал номера и названия, которые практически отсутствовали.
    - Извините, - Степан остановился возле двух разговаривающих женщин. – Вы не подскажите, где мне найти Луговую?
    - Да-к, вот она. А кого вам надо-то? – спросила одна из женщин.
    - Бабу Марфу, - ответил он.
    - Не шибко видать у тебя жизнь клеится, раз нашу Марфу ищешь. Что плохи дела? – спросила другая женщина.
    Он молчал.
    - Можешь и не говорить. К ней просто так никто не ходит. Дойдёшь до последнего дома, повернёшь по тропинке направо, а там упрёшься в её дом.
    - Спасибо.
    Теперь он шёл уверено. По пути, то и дело  встречались мужики занятые своими делами, да дети, играющие на пыльной дороге.
    - Ну и дыра…

                                                                                    
    Дом бабы Марфы был маленький, начисто выбеленный,  с синими, как небо ставнями. Вокруг, словно лес стояли величавые тополя, белоствольные берёзы и дикие яблони.
    Степан подошел к калитке, посвистел,  проверяя,  есть ли во дворе собака и уверенно шагнул вовнутрь двора. Он постучал в окно. Скрипучий голос изнутри произнёс:
    - Не заперто. Заходи.
    Всё убранство дома было по-деревенски скромным. На кухне, которая служила так же прихожей, сидела за столом небольшого роста старая женщина.
    - Ну, заходи милок. С чем, пожаловал? – снова проскрипела она.
    - Здрасте, - очнулся Степан. – Вы баба Марфа?
    - Ну, я. Что с того?
    - Мне, о вас, Галина рассказала. Лукина.
    - А мне-то что? Не знаю такую.
    Степан испугался, туда ли он попал. Колючий и строгий взгляд старушки бурил его насквозь.
    - Беда у тебя, какая? – помогла ему баба Марфа.
    - Да, беда! Жена очень сильно больна. Моя любимая Софьюшка. Помогите баба Марфа. Если она помрёт и мне не жить.
    Баба Марфа внимательно смотрела на Степана.
    - Фотографию привёз? – спросила она.
     - Да, да… - Степан залез во внутренний карман летней куртки. – Вот.
    Теперь она внимательно рассматривала фотографию его жены.
    - Красивая, - протяжно сказала баба Марфа. – Вижу, детей нет.
    - Нет, - грустно отозвался Степан.
    - Это хорошо.
    - Что хорошо? Не понял?
    Баба Марфа, не обращая внимания, продолжала исследовать фотографию. Потом зачем-то закрыла глаза и, открыв их, выдохнула.
    - Очень хорошо, - делая вывод, сказала она. – Хорошо милок, помогу. Только вы всё должны сделать, как я велю. Тогда твоя жена на поправку пойдёт.
    - Конечно, сделаем. Сделаем всё, что скажите, - умоляюще говорил Степан.
    Она пригласила взглядом сесть Степана напротив неё.
    - Слушай меня внимательно. Порченная твоя жена. Смысл жизни совсем потеряла. Всю горечь  через свой организм пустила. Жертву вы должны принести Богу, только после этого она оживёт, вновь молода станет. Живительная сила к ней вернётся.
    - Жертву? – не понял Степан.
    - Жертву. – И выдержав паузу, добавила, - младенца надо…
    - Что? – не дав договорить ей, встрял Степан. - Да ты бабка совсем, что ли сдурела. Ведьма старая.
    - Как хотите, не волю.
    Степан с шумом хлопнул дверью и выбежал на улицу.
     - Ведьма! – его мысли метались как пламя. -  Чего удумала! Младенца в жертву. Старая стерва.
    Он уверенно шагал к остановке, с которой сошел сегодня в поиске старушки.

                                                                               
    ***

    Софья лежала возле дивана на полу, распластав руки. Степан кинулся к ней.
    - Софьюшка, милая!  - завопил он, поднимая и тряся её на своих руках.
    - Стёпа… - радостно выдохнула Софья. – Ты здесь? Слава Богу, - слабым голосом произнесла она.
    - Ты меня напугала Софьюшка, я же думал, что ты умерла. Чуть с ума не сошёл.
    - Не-е-ет. Сознание видать потеряла. Всё хорошо Стёпушка.
    Он уложил совсем бледную и ослабевшую жену в постель.
    - Пообещай мне! - начала говорила она. - Если меня не станет… ты найдёшь в себе силы и будешь жить дальше. А ещё… найди себе хорошую женщину. Ладно? Не перебивай, - попросила мужа Софья, который то и дело вставлял слова. – Мне, итак тяжело говорить, - продолжала она, - как бы мы не хотели, все мы смертны. Пообещай!
    - Я тебе обещаю, что я тебя вылечу, чего бы это ни стоило, - его трясло от страха перед неизвестностью.
    Софья же прижавшись к мужу, тихо плакала. Слёзы скатывались большими бусинками по её щекам и падали на колени мужа.
    В голове Степана звучали слова бабы Марфы: «Только после этого она оживёт, вновь молода станет. Живительная сила к ней вернётся».
    Он видел её хитрую улыбку, и от этого ему становилось жутко.

   Всю ночь, который раз, он просидел у постели жены. Вот уже полгода как они перестали делить одно ложе. Пропахшее лекарством пространство вокруг жены и частые её стоны выбивали его из сил. Но как любящий муж, он стойко и терпеливо выносил все тяготы. Когда врач после длительного лечения с полными глазами сожаления сообщил: «Вашей жене осталось максимум месяц-два. Скрасьте последние дни жизни, пусть она умрёт с верой, что она любима», - он потерял всякую надежду.
    - Нет! - твёрдо решил Степан. - Я сделаю всё, чтобы этого не произошло.


      ***                                                                                        

    Он опять шёл к дому бабы Марфы.
    - Ну, заходи, коль не шутишь. Надумал милок? Правильно сделал, - с порога сказала баба Марфа.
    - Надумал, - сурово ответил Степан. – Говорите, что надо делать?
    - Ну, во-первых, в дом зайди ладом. Сядь на табурет и остынь, а то вижу, кровь в тебе бурлит, как горная река. А затем и поговорим.
    Степан прошел к столу, где он уже имел честь сидеть. Сел с размаху на табурет и уставившись в пол, глубоко задышал. Баба Марфа не торопила и постепенно его дыхание выровнялось.
    - Ну, милок, слушай, пока я добрая. Найдёшь ты бездомного младенца, который никому не нужен. Не крещёного. В дом к себе принеси. Жену убеди, чтобы он у вас остался, ровно на сорок дней. Пусть ухаживает за ним она лично, ты послушно выполняй все её просьбы и поручения. На сороковой день вместе окрестите его в церкви и нареките именем того Святого чей день выпадет. После этого ко мне вместе с младенцем придёте. Всё понял?
    - Да где же я его возьму? Они, что валяются повсюду? – недоумевал Степан.
    - А мне так всё равно. Как это там у вас говорят, ваши проблемы. Иди милок, но учти, не поторопишься, опоздаешь.
    - Ведьма треклятая, - выходя, снова думал Степан. – Как будто других средств нет, травок там каких.
    Баба Марфа, словно прочтя его мысли, и буркнула напоследок:
    - Душу лечить надо, а тело само вылечится. Бог в помощь!
    - О Боге вспомнила ведьма. Сама, поди душу Дьяволу продала. Карга старая, тьфу, – не унимался Степан.

                                                                              
    Он шёл к своему дому окольными путями. За время пути надо было все хорошенько обдумать, – готов ли он внутренне на такое.
    - Что это?
    Степан остановился и прислушался.  Откуда-то исходил еле слышный писк. Он стал шарить глазами и увидел коробку, что лежала около мусорных контейнеров. Подойдя ближе, он убедился, что писк исходит от неё.
    - Господи, что за люди, животных, как мусор выкидывают, - выругался Степан. Плюнув на землю, пошел дальше.  Чувство стыда давило и не давало ему покоя. – Ну, что за проверки Боже? – думал он. – Выходит я такой же, как и они, раз прохожу мимо. Ну, что за адское ощущение теребит изнутри. Не хватало мне ещё щенка или котёнка. Ну, вот зачем они мне? У меня итак голова забита проблемами.
    Но какая-то неведомая сила тянула его вернуться, и он повернул обратно, постоянно озираясь по сторонам. Ему стыдно было брать, что-либо с помойки. Пряча глаза, он быстро схватил эту коробку, прижал к себе и так же быстро стал удаляться.
    Пробежав почти два квартала, наконец-то пошел спокойным шагом. Убедившись, что вокруг никого нет сел на ближайшую скамью, возле детской площадки и аккуратно положил коробку на нее.  Открывал он её осторожно - мало ли какой зверь сидит в ней и может выпрыгнуть. Сначала с краю в коробке он увидел шевелящиеся тряпки, а когда крышка была открыта полностью, его лицо окаменело, стало белым как полотно.
    - О, Господи! – прошептал он. – За что мне это всё?
    В коробке лежал, спал младенец, уснувший после хорошей качки при ходьбе Степана. Ребёнок был похож на прекрасного Ангелочка.
    - Его надо срочно отнести в полицию, - размышлял Степан. Внутренний же голос  говорил ему. – Вот оно спасение его Софьюшки.
    Он чувствовал, как раздваивается его душа и две его половины грызут друг друга.
    - Всё хватит! - зажмурившись, мысленно крикнул Степан. – Хватит!
    Он осторожно прикрыл крышку коробки, прижал к груди и понёс домой.

      ***                                                                                        

    Поставив коробку на свою кровать, он тихо подошёл к кровати жены.
    - Родная, моя, - тронув за плечо,  позвал её Степан, - любимая…
    - Стёпушка, ты, где был? Почему ты весь дрожишь? Что случилось? – забеспокоилась Софья.
    - Мне надо тебе кое-что рассказать, - взволновано говорил Степан. – Только ты, пожалуйста, не перебивай меня, ладно?
    - Ладно, - кивнула ему жена.
    Упуская все моменты, связанные с бабой Марфой, он рассказал жене о находке. И когда он дошел до того момента открытия коробки, в комнате раздался писк.
    - Что это? – привстала Софья. – Ребёнок?  Стёпа не молчи.
    - Да. В коробке был ребёнок, и я его принёс к нам домой. Выкинули как какого-то щенка, уму непостижимо, что творят. Софьюшка, давай его оставим себе, а? Ведь у нас деток нет, а этот нам как родной будет, а?  - умолял её Степан.
    Софья приподнялась и опустила ноги на пол. Ослабевшие мышцы ног напоминали о себе. Но её гнал на плач ребенка другой инстинкт, который был выше всех этих слабостей, сам Дух нёс её к этому ребенку.
    - Господи! – она осторожно вынула младенца из коробки и положила на кровать мужа. Развернув тряпку она, улыбаясь, произнесла:
    - Девочка. У нас с тобой девочка.
    Ребёнок заплакал ещё сильнее.
    - Да, что ж ты стоишь, беги в магазин купи смеси, она голодная совсем и пелёнки, потом купим всё необходимое. Давай Стёпушка, беги родной, беги быстрей.
    - Так могут спросить для кого? – растерялся он.
    - Для дочки, говори. Девочку удочерили. Беги, давай!
    Резкие перемены в жене, поразили и озадачили Степана, такой живой он давно уже не видел свою Софьюшку.

      ***                                                                                        

    Месяц пролетел незаметно. Софья, окунувшись в приятные материнские заботы, незаметно расцвела, похорошела. У нее появился здоровый румянец на щеках, чего не наблюдалось последние годы.
    - Надо бы нам окрестить ребенка, - боясь своих слов, произнёс Степан. Его сердце готово было выскочить при каждой дальнейшей мысли о том, что будет дальше.
    - Да, Стёпушка, надо доченьку окрестить, именем наречь. Хорошо подруга у меня в загсе работает, так свидетельство справила. Счастье-то, какое привалило нам, Стёпушка. Бог милостив, знал, чем меня на ноги поставить.
    Душа разрывалась у Степана надвое:
    - Господи, за что? – кричала она, - За что, Господи? Будь ты проклята старая ведьма.

    ***   
                                                                                
    В церкви, под монотонный голос батюшки, проходил обряд крещения. Названная мать держала девочку на руках и молитвенно повторяла всё за батюшкой. Софья, как и подобает настоящей матери, с волнением наблюдала за этим таинством.
    Вдруг, Степан, увидел в дальнем углу церкви старую женщину, тихо молящуюся лику совсем юного Святого. Его обдало жаром, в этой женщине, он узнал бабу Марфу. От накатившего чувства страха его словно парализовало.
    Баба Марфа низко поклонилась Святому  и направилась прямо в их сторону.
    - Дочку, крестите? – спросила она Софью.
    - Да, - улыбаясь, ответила та.
    - Славная девочка. Дай Бог, здоровья! А ты, милок, - обратилась она к Степану, - прежде чем делать собственные выводы и убегать, дослушал бы до конца бабку Марфу, тогда бы и страху не пришлось терпеть. Мать, в жертву ради своего дитя, все болезни свои отпускает. Живите с Богом!
    - Чего это она, Стёпа? – спросила ничего не понимающая Софья.
    - Да, дурак я, понимаешь? Э-эх, доброго человека обидел, - сказал Степан и вышел вслед уходящей бабы Марфы.