Ночь. В моё двухкомнатное Болдино....
Ночь. В моё двухкомнатное Болдино
(аккурат на третьем этаже)
Постучалась жуткая уродина,
Пьяная, и в драном неглиже.
Тушь текла на щёчки её страшные,
Слёзы пожирали макияж,
На губах, помады след вчерашний
И под левым глазом свежий "бланш"*.
Я стоял в каком - то изумлении,
Небеса прося мне возвратить,
То, другое, чудное мгновение,
Когда двери я решил открыть.
Впопыхах читая заклинания
Из забытых в ужасе, молитв,
О причине этого свидания
Думал я, глаза слегка прикрыв.
Не искал я с женщиной союза.
Я уже не молод. Не красив.
Этой ночью ждал я в гости Музу,
А не эту... Господи, Прости!
Был готов стихами наслаждаться,
Что кропались криво, в мути глаз.
Рад был вдохновения дождаться
И дождался... Вот тебе и раз!
Но деваха, стойким перегаром
Отогнав меня на три шага,
В Болдино моё вошла пожаром,
Растопив сомнения снега.
И на кухне, при свечах застывших,
Когда ужас мой слегка притих,
Рот раскрыла, громко говоривший
И... прочла мой нерождённый стих.
Тут я понял весь сарказм конфуза,
Сжавшись в нише пятого угла -
Эта "Б", по ходу, моя Муза...
Муза, Муза, где же ты была?!!
Что с тобой случилось по дороге,
К целомудренным моим стихам?
Где твои натруженные ноги,
Подхватили этот жуткий срам?
И ответила она с ухмылкой,
Надо мной, несчастным, наклонясь.
Посещать тебя - моя ошибка.
И она мне дорого далась!
Я как дура трепетно внимала
Откровеньям старого пимА*
И другой любви совсем не знала,
Кроме той, что не сведёт с ума;
Что по стенам призраком порхает,
Ускользая от хотящих рук;
Той, что ничего не предлагает
Из своих загадочных наук.
Я с тобой бледнела и хирела,
Как и ты, упоротый аскет!
Я и представленья не имела,
Как прекрасен этот Белый свет.
Ох, и погуляла я по свету!
Ох, и порезвилась я в умах!
Молодые, жаркие поэты,
Принимали в замках, на балах.
А когда балы мне надоели,
То с очередным пророком муз
Кувыркалась, пьяная, неделю,
Где нибудь в деревне, средь капуст.
Побывала и в общагах, тоже,
И в казармах, тюрьмах, лагерях.
И икрою, и травой подножной
Полежала на чужих столах.
Наливалась я вином в стаканы,
Мутным самогоном в стаканЫ
И меня ласкали хулиганы,
И защитники родной страны.
И подростки жадными глазами,
Пожирали грешный мой талант.
На картинах стать мою писали,
И в ночи на скрипке, музыкант.
На гулянках пели меня хором,
На гитарах, соло, под окном.
Вышивали на коврах узором,
На бумаге жалобным стихом.
Я была и ловкой и неловкой,
Нравилась таксисту и врачу.
Видишь на грудях татуировку?
Видишь, сколько раз на ней "хочу"?
А чего же хочешь ты, унылый,
Постаревший от своей тоски?
Ну и что, что кисть зимы постылой
Сединой раскрасила виски?
Я таких седых встречала много,
Были... очень даже ничего!
Почему закрыл себе дорогу
К океану счастья своего?
Брось свои никчёмные томленья,
Время жизни вспять не повернуть.
На бумагу вылей сожаленья,
Брюхо подбери и... снова в путь!
Так она сказала и пропала,
Вместе с ней и жизни перегар.
Болдино моё затрепетало,
И забытый номер я набрал.
Абонент вне зоны....не доступен....
Не беда, есть много номеров.
Столько, сколько замков неприступных
И всегда распахнутых ворот.
* " бланш" - синяк.
* Пим, пимЫ - валенки, а так же сапоги (в Сибири и у северных народов); "Ума, как у старого пимА".
«Пятёрка» с плюсом вашей музе и «двойка» — учительнице русского языка. Что же вы творите с бедными запятыми!..
Если зажмуриться и забыть про пунктуацию, для меня стихотворение — высший пилотаж! Очень понравилось!
Нанесёт по новой макияж…
Лёгкости добавится перу
И встряхнётся гаснущий кураж