часть 1.2

* * *

В палате светлой и большой,
Где отдых телом и душой
Давал себе властитель сей
По окончаньи трудных дней
Иль славных дел. Где яства стол
Ломили. Сотрясая пол,
Здесь буйство плясок на пирах —
Быть может, и в других мирах
Подобье есть — ласкало взор,
Сплетаясь в праздничный узор
Умелой вышитый рукой...

А ныне царствовал покой.
Король на троне восседал,
Смакуя выдумку. Вассал
Стоял напротив, ждал — чего
Изволит господин его:
Покоя ли, веселья ли
В честь избавления земли
Его от сборища гостей
Незваных. Или новостей
Он ждёт задумчив, молчалив...
Вдруг просветлел державца лик.
"Эй ,человек!" — Взревел король.
Слуга же содрогнулся, столь
Внезапен был и грозен рык,
И бухнул лбом о половик.
"Чего изволит господин?" —
Хочу сейчас побыть один.
А ты министру моему
Скажи: угодно одному
Правителю побыть часок
И в думах провести сей срок.
Всем остальным же я велю
Гулять во славу королю;
Чтоб виночерпий был готов
Всех напоить до лоскутов,
Налив хоть чарку, хоть ушат.
Пусть трубы праздник возвестят".
Слуга был несказанно рад,
(Ну, да... Бесплатный алкоголь),
А вслух ответил: "Мой король,
Всё будет сделано". Поклон
Отвесил вновь и вышел вон.

Мирон остался, как хотел
Один. Он поудобней сел,
Пустой окинул взглядом зал
И, смежив веки, задремал.
Но через миг как лютый зверь
Он зло глядел: раскрылась дверь,
В неё стремительно вбежал
И на колени сразу встал,
Воздав бесхитростно почёт,
Придворный старый звездочёт.
Седым челом ударив в пол,
Почти шептал он: "Мой король,
Казнить за дерзость не спеши,
А слово молвить разреши".
Мирон в ответ ему: "Велю
Сказать что знаешь королю".
Хоть и хотел своей рукой
Того, кто смел его покой
Нарушить, тотчас растерзать.
"Я что хотел тебе сказать,
О, величайший властелин!"
Астролог встал с колен. И длинн
Был чёрный в звёздочках халат,
Закрывший с шеи и до пят
Худое тело старика.
Его иссохшая рука
Легла на грудь, и начал он:
"Мой взор всегда был устремлён..."
— Без предисловий объяснить
Не можешь? — "Рассуждений нить
Опасно рвать... Но так и быть.
Я ночью видел смерть звезды
И в том — символика беды".
— К чему же сей недобрый знак? —
"Сгустился над тобою мрак,
Да так, что не перемежить.
Тебе, правитель, мало жить
Осталось". — Как? Что слышу я?
Ужель ты обманул меня,
Мой слух? Иль понял я не так?"
Мирон обрушил свой кулак
На подлокотник резко столь,
Что волком взвыл в ответ на боль.

Покрылось бледностью чело
Седого старца. Но прошло
Мгновенье робости. Страх счах,
И засветился ум в очах.
"Нет, слух тебя не обманул,
И палку я не перегнул.
Всё - правда. Поумерь свой пыл.
Мне вслед за тем сон вещий был,
В котором голосом извне
Пророчество открылось мне.
Я как ужаленный вскочил,
Схватил перо, набрал чернил
И сразу записал слова
Побуквенно". — Из рукава
Служитель звёзд достал листок
Со знаньем тайным. Назубок
Астролог текст опасный знал
И властелину передал.

Вскоре после звезды угасания
Тот кто в крови омывает чело
В жертву принесён будет
Человек пришедший от льва
Выдержит все испытания
Великого правителя
Доверчивость сгубит

Мирон сидел, как хладный труп,
И неподвижен был, и туп
Взгляд, устемлённый в гущу строк.
И тщетно ждал седой пророк
От повелителя ответ:
Вдруг предсказанье за навет
Сочтёт правитель и казнит,
А может — щедро наградит
За упреждение тотчас...

Но в ожиданьи целый час
Тянулся вечностью. Молчал
Угрюмо ввергнутый в печаль
Властитель судеб всех людей,
За исключением своей.

Астролог тихо вышел в дверь,
Ступая крадучись, как зверь
Вдруг оказавшийся чужим.