Дед Епифан. Вновь пурга...

Вновь пурга сугробы множит,

Замело все до окошек.

Валит снег, который день,

Вон, не виден уж плетень.

Над трубой дымочек вьется,

На крыльце от лампы отсвет.

Ведь темнеет нынче в пять,

На насесте куры спят…

Епифан с женой не куры,

В пять не ляжешь же в натуре.

Тропки снегом замело,

И гулять не комильфо.

Вот и смотрят телевизор,

Да едят подливу с рисом,

Чай с ватрушками. Сама

Бабка выпекла с утра.

Дед разлегся на диване,

Плед верблюжий, хоть и рваный,

Но зато уютный он,

Прямо клонит деда в сон.

А жена, Марина, в кресле,

Ведь, сказать по правде, если

Чай горячий хочешь пить,

Сядь, а то обваришь стыд.

На экране вроде триллер,

Иль ужастик. Или, или.

То ли монстры, то ли нет,

Потерял уже смысл дед.

Тут звучит мотив тревожный,

То прием известный очень,

В напряженье держит он,

И злодей потом вдогон.

Ну, и рожа, просто жаба.

Завизжала ажно баба:

«Ой, же мамочка моя!».

«Что узнала, вот дела!

А и правда, чисто теща,

Коль сказать сейчас попроще,

Ну, ей-ей, одно лицо,

Знать, хорошее кинцо».

«Так тебе не люба теща?

Ну, а кто, вот гриб ты сморщен,

Помогал тебе всегда?

Кто с детьми сидел, пока,

Ты мотался по гулянкам?

Вот же сын орангутанга,

Позабыл ее добро.

Кто тебе стирал белье?

Кто варил борщи и каши,

Кто купил квартиру нашу?

Ты всегда был балабол.

Пел лишь только, как щегол.

За язык я вышла замуж,

А послушала бы маму,

Стала б я женой посла.

Васька ж сватался тогда.

А ведь он сейчас в Зимбабве,

Говорила мама, клятвам,

Ты не верь, гляди дела,

Повелась я на слова».

«Так Зимбабве не край света.

Телефоны есть на это.

Позвони и все дела.

Ты посольская жена.

Будешь есть одни бананы,

Да, подобно обезьяне,

В шалаше жить. А чего,

Там, поди-ка, ведь тепло.

И еще совет послушай,

Накупи побольше бус ты.

Там они сродни лаве,

Правда, есть ли там кафе?

И еще из плюсов точно,

Там одежда - не чулочки.

И не юбки и платки.

Так полоска на груди,

И еще одна на… В общем,

Поняла меня ты. Проще,

Шубу можешь сдать в утиль,

Не поймут там этот стиль.

Так в набедренной повязке,

На охоту утром ясным,

Да, с копьем наперевес…

Ты сними мне тот процесс.

Даже в камеди ведь клабе,

По сравненью с этим слабы

Шутки. Будешь ты звездой.

Лайкнут все, наперебой».

«Я, конечно, знала старый,

То, что ты дурак. Сценарий,

Для кино тебе писать.

И курить не надо, знать,

Ту траву, что нынче курят,

Я скажу, по фильмам судя,

Сценаристы. Здравый ум,

Не придумает тех дум.

Смотришь фильм иной, и мысли

Об одном: «На чем сидишь ты,

Чтоб такое наваять?».

Дуракам дерьмо под стать.

Не пойму никак я сути,

До сих пор не в Голливуде,

Почему еще, старик?

Дуй туда ты напрямик.

Оторвут тебя с руками,

Ты же асс играть словами.

Быстро выдашь на гора,

Ересь глупого пера.

Там такое пишут сдуру,

В Голливуде будешь гуру.

Только будут ли платить,

Вот за этакую прыть?».

«За меня ты не волнуйся,

И деревней обойдусь я.

Мне и здесь хватает дел,

Я ж пока не одурел.

И потом, коль плох так старый,

Что ж со мной такая краля.

Что же лучше не нашлось?

Иль высокий твой запрос?».

«Просто я к тебе привыкла,

И еще, к ехидным иглам,

У меня иммунитет.

Спать пора. Отбрось-ка плед,

И пойдем в кровать. Ночь пала.

Без конца фильм, без начала.

Надоел, сил больше нет.

Выключай. Туши здесь свет».