Aкроэтюд
Когда «нетленные» мои произведенья,
Литературы жемчуг в отрубях,
Ажурные и хрупкие творенья
С годами превратятся в пыль и прах,
Со временем покажутся смешными
И даже выпендрёжными чуть-чуть,
Когда века дождями проливными
Азартно иль бесстрастно смоют суть
Стихов, что мы писали в час печали,
Теряя близких и теряя кров,
И тех, что мы восторженно писали,
Хотелки принимая за любовь.
Останутся лишь строки, просто строки,
Трагедии и драмы прошлых лет,
Ведь всё не вечно и всему есть сроки,
Отчаянно цепляться смысла нет,
Раз Бог отмерил нам ничтожно мало,
Наверное, Всевышнему видней,
Он мудр, в том сомневаться не пристало
Гостям, что не умнее голубей.
Оно, конечно, есть титаны духа,
Живущие не ради плотских нужд.
А прочим ведь, я знаю не по слухам,
Наив высоких устремлений чужд.
Рискну и я писать о том, что вечно,
А мир, я верю, станет человечней.
На памятник поэту нагадить не решусь
И пусть меня талантом господь не наградил
Но я на свете дольше Есенина прожил )
А насчет таланта, так мы все не Есенины. Только некоторые мнят о себе, а я не мню. Интересно, есть такое слово «мню»?
Я мню себя поэтом,
Пельмени мну при этом,
Мну кошку и подуху
И близкую по духу
Художницу-подругу.
Ее тащу я в сени
И мню, что я Есенин
Случилась со мною такая фигня
Вселилась какая-то пакость во мня
Кто ты, что во мню? Я жду твой ответ!
А он мню так гордо: «Я этот… Поэт!»
И буду есть деликатесы,
Квартирка там, где бой курантов,
Миллионеры бриллианты
Дарить мне будут и букеты,
Изящно кланяясь при этом.
Но только мнила я напрасно,
Что в Каннах по дорожке красной
Пройдусь я, словно королева,
И репортеры справа, слева
Слепят, автографы все просят
И сам Шумахер скажет «прозит».
Зараза птичья средь гостей
Всё больше в мире голубей
И стали недругами дрУги.
А падальщик, узрев добычу,
Друзей на пир зловещий кличет.