Петербург – Москва, Москва – Петербург (Роман в письмах)
Петербург
Здравствуйте, многоуважаемая Надежда!
Сегодня получил от папы в подарок Вашу фотографическую карточку. Очень Вы мне внешне импонируете. Мы так схожи с Вами, по крайней мере внешне. Те же темные волосы, те же светлые глаза. (Папа сказал, они у Вас голубые, у меня – серые.) Только у Вас раскосые, вытянутые к вискам, а у меня смотрят прямо. Упрямый подбородок. Даже родинка в уголке губ слева у меня та же. Надеюсь, к приятной внешности обнаружить в Вас и трезвый, ясный ум.
Спешу рассказать Вам, Надежда, о нашей семье, коли уж оба родителя решили нас таким необыкновенным заочным способом познакомить. Она немногочисленна. Как Вы уже знаете, живу я с папой – Платоном Сергеичем. Мама моя, к великому несчастью, умерла родами. Папенька служит профессором филологии в Петербургском университете, где Ваш покорный слуга обучается на физико-математическом факультете. С нами живет еще Марк Иосифович Гоцман. Это мой учитель английского языка. Чуть не с пеленок ставил мне правильное произношение. Ставит его и сейчас. Может подготовить по всем необходимым дисциплинам от математики до закона Божия. Сам-то он иудейского вероисповедания. С Торой не расстается, но православие изучил от корки до корки.
Как сам Маркус, так я его называю, говорит, «долг обязывает». Проживание в великой Российской империи – это знак свыше. Хотя дальние предки Марка Иосифовича вышли из Британской империи. Потому английский язык он знает в совершенстве.
Живет с нами и кухарка Татьяна Сидоровна – тоже член семьи. Мы ее так и кличем – «Сидорович».
Старый слуга Фрол знавал мою матушку еще девочкой.
Вот и вся, ну практически, вся наша семья, не считая друга отца – Сергея Никифоровича, частого гостя. Вместе с папой он разделил горе потери. Его жена Галина не справилась с родильной горячкой, сгорела в бреду, оставив его на руках с больным младенцем. Девочка родилась без правой ножки, на всю жизнь инвалид. Но умненькая. Учится на дому. Живет под присмотром сиделки.
Сергей Никифорович с папой часто вместе готовятся к лекциям, благо преподают на одном факультете. Но занимаются делами быстро, емко и четко, ибо папин друг стремится всей душой к Галинке, своей дочке.
«Сидорович», когда видит, что Сергей Никифорович зашел в кабинет отца, всегда восклицает: «Ну, Сергеичи взялись за работу.
Вот, пожалуй, и все новости.
Многоуважаемая Надежда!
Напишите мне, пожалуйста, подробно о Вашей семье. Знаю, что мама Ваша пребывает в добром здравии. Берегите ее.
С великим уважением Юрий
Москва
Здравствуйте, многоуважаемый Юрий!
Получила Ваше письмо. Сердечно благодарю.
Я тоже не люблю заочные знакомства, но Вы меня приятно удивили. В Ваших словах сквозит доброта. А это, на мой взгляд, дорогого стоит. Радует меня и то, что папа Ваш профессор-филолог. А я учись в Императорском московском университете на историко-филологическом факультете.
Маменька моя, Олимпиада Петровна, действительно в добром здравии сейчас. Но слаба легкими. Это очень заботит папу. Он у меня врач, хирург, - Дмитрий Олегович. Поэтому мамочка у нас под постоянным присмотром. С нами живет мамин брат Александр Петрович. Для меня по-простому дядя Саша. Он добрый-предобрый. По профессии художник. И надо сказать, очень неплохой. Первый мой учитель. Рисовать я очень люблю. В спальне, в изголовье у меня висит несколько его акварелей тончайшей работы – виды Ялты. Дядя Саша – гордость нашей семьи. Он спас мне жизнь.
Как-то зимой, когда я была совсем еще ребенком, катаясь на санках с ледяной горы, я чуть не разбилась, намертво врезавшись в дерево, которое, казалось, выросло из земли. Няня не успела и охнуть, а дядя Саша ласточкой кинулся наперерез саням, и они врезались в него, в ноги. Он спас меня, но навек остался хромоногим калекой. Его колено собирали из мелких кусочков. Папа сам делал операцию. Спасли ногу, но Александр Петрович остался «хромоножкой». Тем не менее он очень шустрый. Часто берет меня с собой на этюды. Естественно, мы очень дружны.
Отдельно пару слов о моей няне Фаине. Она тоже член семьи. С детства к ней приклеилось имя «Фанюня». Да так и прижилось. Она глубоко, папа считает, чересчур глубоко, верующий человек. Папенька не любит ортодоксов, считая, что во всем должна преобладать гармония. Поэтому вечные утренние поздравления Фани с праздником, даже в сугубо будний напряженный по графику день папиных операций, он просто игнорирует. Только приподняв левую бровь, посмотрит на Фаину грозно, и ее тут же сдувает вместе со всеми праздниками. Вот такая вот строгость.
Кухарку нашу зовут Нюся. И она отлично знает кухню народов мира. Так что разносолами мы обеспечены.
Еще, сколько себя помню, у нас живет старенький слуга Авдей и мамина горничная Павла. Кажется, никого не забыла.
На сем заканчиваю, глубокоуважаемый Юрий.
Остаюсь преданная Вам Надежда.
P.S. Пишите.
Петербург
Здравствуйте, уважаемая Надя!
Получил Ваше милое, доброе подробное письмо. Спасибо Вам за него. Я ощущаю, что, кажется, у меня в Вашем лице появился друг.
Видимо, отсутствие матушки с рождения делает меня таким одиноким, хотя рядом много отзывчивых людей.
Но говорят же, что душевное одиночество особенное. Его заполнить может только сам человек или кто-то очень близкий по духу, кто разделяет твои чаяния. В Вас я почувствовал родственную душу. Хватит о меланхолии.
В Петербурге погоды стоят мрачные, дождливые, унылые. Так что город наш – город-праздник и сам надевает на себя некую скукоженную маску.
Сегодня моросит. Но я все-таки выбрался на улицу. Прогулялся по Невскому. Дошел до Александро-Невской лавры. Зайдя в храм, горячо помолился, поставил на канун свечу за маменьку – рабу божию Софию. И о здравии Вашей матушки тоже помолился. Своими теплыми словами. Выйдя, поклонился памятникам и душам усопших на кладбище. Наталье Николаевне Ланской особый свой вздох послал. Очень люблю Натали Пушкину (во втором браке Ланскую). Часто рассматриваю ее портрет. Вы, Надя, чем-то мне ее напоминаете.
Я страстный поклонник Александра Сергеевича Пушкина. Есть разные пласты почитателей, кто-то любит Пушкина, а кто-то Лермонтова. Напишите, кто мил Вашему сердцу.
Папа весь в делах. Маркус тоже хандрит. Не знаю, что творится со стариком. Один «Сидорович» у нас радуется жизни. Готовит – пар трубой. И поет во весь голос таким красивым грудным тембром русские народные песни. Как затянет «По Дону гуляет казак молодой» - так душа радуется.
Как приятно мне, что Вы, Надя, любите, как и я эпистолярный жанр.
Пишите! Надеюсь, это не даст нам возможности скучать.
Жду скорого ответа.
Ваш уважаемый Юра
Москва
Здравствуйте, уважаемый Юра!
Как схожи наши взгляды и воззрения на жизнь.
У меня живы оба родителя, но, увы, я тоже часто чувствую себя одинокой. Хотя рядом дядя Саша, Фаня. Да и подруги.
Верно Вы, Юра, подметили, как важна близость духовная, плечо человека, которому можно доверить самое свое сокровенное желание. Надеюсь найти в Вас друга. И не только по переписке.
Схожи не только наши мысли, но и поступки. И хотя погоды в Москве стоят отличные, теплые, солнечные, меня тоже потянуло в храм. Я соблазнила дядю Сашу красивыми этюдами, и мы выбрались в Новодевичий монастырь.
Как странно, но я тоже поставила свечу за упокой души Вашей маменьки Софии и о Вас помолилась добрым помыслом. Поклонилась могилам героев войны 1812 года, Денису Давыдову и другим.
Меня заинтересовал Ваш вопрос о великих поэтах. Сразу отвечу, что раньше предпочитала Лермонтова. Но оговорюсь. У меня есть подруга Вера. Она учится в консерватории по классу фортепьяно. У нас с ней как-то вышел спор. Я яростно защищала Бетховена. А она заметила: «Бетховен прекрасен, но Моцарт – это совершенство». Поэтому сейчас у меня паритет в отношении к Пушкину и Лермонтову. Но думаю, вскоре совсем вскоре, первому я отдам предпочтение.
Фаина все ругается и бурчит на папу, что он не любит ортодоксов.
Нюся кулинарит. Авдей, старый Авдей, кашляет сухо, надрывно. Век его долог, но и он подходит, видимо, к концу.
Остаюсь преданная Вам Надя!
P.S. Жду ответного письма.
Петербург
Здравствуйте, уважаемая и добрая Надя!
В ожидании Вашего письма все время провел в визитах. Навестил Сергея Никифоровича с Галочкой. Купил любимые ее пирожные эклеры с заварным кремом, хоть «Сидорович» все ругалась, что сама испечет.
Галочка, одно слово что инвалид, а головка ясная, светлая! Удивительная девушка. Делает такие успехи в учебе! Очень любит математику, считает, что цифры – те же ноты музыкальные, и если их правильно выстроить, зазвучит дивная мелодия.
Галочка и книгочей. Недавно перечитывала философские повести Вольтера. Так что с ней всегда есть, о чем поговорить.
В другой раз встретился с Василием. У меня тоже, как у Вас, Надя, он есть – друг. Мы учимся на одном факультете. Только Вася на курс старше.
Сделал его своим наперсником, а он меня подвел. Я показал ему Вашу фотографическую карточку и рассказал о нашей теплой переписке. Василий ничего не нашел лучше, как брякнуть: «Одобряю предмет твоей страсти». И, вроде, как с иронией. Ужасно на него рассердился и сказал: «Надя мой друг. Это что-либо да значит». Чуть не поругались. Но хорошие приятели есть хорошие приятели. Во всем. Разобрались и помирились.
Василий рационалист, прагматик. С ним бывает сложно найти общий язык. Трудно притереться, но можно.
Прояснилась ситуация с Марком Иосифовичем. Оказывается, наш Маркус влюблен. И не в кого-нибудь, а в «Сидоровича». Понятно – «девка-краса, русая коса». Но Танечка наша ни в какую: «В твою «зверскую» веру переходить не буду. Была, есть и буду православной».
А Марк Иосифович взвыл: «Моя вера не зверская, а самая правильная». И даже обиделся. Вот теперь они по разным углам толкутся.
Папа мой, Сергей Платонович, слава Богу, жив-здоров, трудиться. И все время повторяет: «Хочу посеять хоть что-то временное, если вечное сим ученикам не доступно».
Слуга Фрол скрипит, но держится.
Такие наши дела. Скорей ответствуйте мне, моя добрая Надя.
С великим уважением Ваш Юра
Москва
Здравствуйте, уважаемый добрый мой Юра!
Столько событий случилось за это время. Спешу Вам все изложить.
Два слова о радостном. Вера отвела меня в консерваторию на «Реквием» Моцарта. Не в первый раз слушала это произведение. Но плакала скорбно. Такая музыка! Святая! Поняла смысл спора с Верой о музыке, о котором я писала Вам в одном из первых писем. Вышли потрясенные.
А через день-два случилось несчастье. Матушка, Олимпиада Петровна, заболела. Да сначала просто подкхекивала, думали, простудилась. Потом поползла температура. В общем, поражено полностью левое легкое. Папа сам ее лечит, не отходит от кровати. Там же и засыпает на стуле от редкой усталости.
Видя, что лекарства не помогают, учудил он тут у нас. Это врач, хирург. Одним словом, какая-то старушка в церкви дала ему адрес знахарки Розы и, что Вы думаете, Юра? Он в момент собрался и поехал в область. Каких-то трав она ему дала заваривать в определенной пропорции и готового настоя – пить по часам. Как часы каждые полчаса «бим-бом» пробьют, так давать. И еще растирание для спины и груди – мазь довольно неприятного цвета и запаха. Дала, да при этом папу на дорогу перекрестила и сказала:
- Поезжай с Богом! Лечи! Вылечишь! К Рождеству поправится.
Фанечка, бедная, из храма не вылезает. Все свечи ставит за хозяйку, поклоны бьет и зыркает, зыркает так грозно на папу за знахарку. А папа знай свое дело, лечит. Уж и коллеги его врачи чуть было от него не отвернулись. А он все свою линию гнет.
Павла лоб мамин влажный промокает. Я с Нюсей дома Канон за болящую читаем. Авдей свои стариковские молитвы шепчет. Дядя Саша даже в Сергиев Посад ездил.
Что уж помогло, милый мой Юра, не знаю. Или все вместе, но мамочка поправилась. Совсем-совсем. Порозовела. Стала кушать хорошо. Нюся не нарадуется.
Папа по такому торжественному случаю даже позволил Фанечке увлечь себя в церковь. И поставил к образу Спасителя толстую свечу. Поблагодарил.
Остальное все не к спеху и не главное.
Остаюсь преданная Вам, уважаемый милый Юра, добрая Ваша Надя
Петербург
Здравствуйте, милая моя, добрая Надюша!
Позвольте мне так Вас величать. И никак иначе. Не сердитесь на меня. Всем нашим семейством горячо переживали болезнь Вашей маменьки Олимпиады Петровны. Горячо за нее молились.
Папа мой, Платон Сергеевич, несмотря на занятость служебную часто посещал нашу любимую Александро-Невскую лавру. Ставил многочисленные свечи за здоровье милой Вашей матушки. Я тоже умолял Божечку помиловать добрую и грешную рабу Божию Анну (так ведь в крещении величают Олимпиаду Петровну?).
«Сидорович» в красном углу шептала молитвы о здравии. К ней присоединился старик Фрол. Даже Марк Иосифович, человек, как Вы уже, наверное, давно поняли, очень чуткий и нежный, все головкой кивал и бубнил свои молитвенные песнопения.
Но, слава Богу, все обошлось, и Ваша матушка снова находится в полном здравии.
В преддверии праздника Святого Рождества купил я по случаю очень хорошее издание сонетов Вильяма Шекспира. Перечитывал. Еще раз восхитился гением. С письмом и оказией посылочкой отправлю Вам, Надюша. Это будет мой рождественский Вам подарок.
Взял на себя смелость и подписал книгу: «Твои глаза на звезды похожи». А подпись поставил – «Не Шекспир». Напишите мне, когда получите книжечку.
Рождество прошло на редкость тепло, уютно, но не без казусов. Но все по порядку.
Утром в сочельник сходили с папой в храм.
«Сидорович» дома аж кряхтела – столько всего нужно было приготовить. К вечеру стол ф Фролом они накрыли знатный. Столько блюд разных – глаза разбегаются.
Наконец, сели за стол. Вот тут как раз и случился казус.
Марк Иосифович наотрез отказался выходить к столу, если Таня тоже как член семьи приютится рядом. Буквально ультиматум папе устроил.
Платон Сергеевич как человек строгих правил всякие ультиматумы отверг и ответствовал: «Как хочешь, Марк Иосифович. Дело твое».
На сем и порешили, что последний, видимо, останется голодным. А было очень обидно, потому что из уважения к иудейскому вероисповеданию Марка и исключительно благодаря его пламенной любви к ней Татьяна Сидоровна и фаршированную щуку приготовила, и рыбу под маринадом.
Ну да ладно! Вроде бы все успокоилось. Да не тут-то было. Ароматы в воздухе стояли изумительные, и обоняние Маркуши нашего так потревожили, что спустя полчаса и он сам выполз из «ученой каморки». Так он величает свою комнату. И как бы нехотя присоединился к присутствующим. Вечер получился чудный.
Вот и все мои новости на сегодняшний день.
Постараюсь скорее отправить письмо и посылочку.
Преданный Вам, Ваш добрый Юра
Москва
Здравствуйте, мой милый и дорогой Юрочка!
Вот видите, и я позволила себе маленькую вольность. Надеюсь, не уронила достоинства в Ваших глазах.
Вся наша семья безмерно признательна Вам за молитвы и сочувствие в адрес моей матушки. От нее самой низкий поклон и благодарность.
Как светла, как хороша книга сонетов Шекспира, которую я получила почти наравне с письмом.
Перечитала. Очень трогательно Вы мне ее надписали. Благодарю за такой душевный подарок. Теперь книжечка заняла свое достойное место в моем, подчеркиваю в моем, а не в папином шкафу.
Тепло улыбнулась, читая про эскапады Марка Иосифовича. А поведение «Сидоровича» говорит лишь об одном, что она тоже не равнодушна к Маркуше, как Вы его называете. поверьте девичьему сердцу. Как-нибудь уж разрешится их взаимное внимание друг ко другу.
Рождество и у нас прошло замечательно. Утром сходили семьей: я, матушка, папенька, дядя Саша и, конечно, Фаинька в Зачатьевский монастырь. Поклонились Божечке, как Вы пишите. Ну, а днем и вечером все встретились за общей трапезой. Нюся разрывалась между кухней и столовой, лишь изредка присаживаясь на краешек стула. Клевала пищу роскошную, когда уж разговлялись, как птичка.
Раздали всем и друг другу подарки.
Славно получилось. Больше всех радовался, как ребенок, старый наш Авдей. Все разглядывал шерстяные варежки и носки, которые ему торжественно вручили в красивом пакете. И все вздыхал тревожно, по-стариковски.
А еще в рождественские каникулы мы с Верочкой посетили Московский художественный театр. Давали замечательную пьесу Антона Павловича Чехова «Вишневый сад». Удивительная актерская школа, изумительная пьеса и прекрасная режиссура.
Покинула я стены Мельпомены с радостью, но окрашенной нотками легкой печали. Одна мысль не давала мне покоя: своего старенького Авдея мы бы в усадьбе никогда не забыли.
Вот и все. Милый мой, дорогой Юрочка! С нетерпением буду ждать Вашего ответного письма.
Всех Вам самых замечательных благ.
Надюша
P.S. Совсем было собиралась отправить Вам письмо, но в гости заглянула до ужаса взволнованная Верочка со словами: «Святки. Надо погадать». А это отдельная история, которую я Вам, Юрочка, находясь в стеснении, все-таки расскажу. Но все по порядку.
Вера страстно (знаете, в девичьем сердце это бывает) влюблена в студента консерватории с вокального факультета баритона Савелия (вот такое у него замечательное имя). И ей почему-то кажется, что от этого гадания судьба ее окончательно решится. Вот мы и собрались вечер посвятить этому таинственному действию.
Я предложила более безопасно гадать на воске, но Верочка настаивала, буквально с дрожью в голосе: «Только зеркало и две свечи. Хочу непременно в темном коридоре увидеть Савелия». Сошлись на том, что сначала воск, потом две свечи и зеркало.
Взяли тарелку с водой. Верочка накапала расплавленный воск. получили образ собаки.
- Ну вот, - скривила уголки губ. _ И что это значит?
- Это значит – близкий друг, сердечный, - констатировала я.
У подруги отлегло от сердца. Я же не хотела гадать, но Верочка настояла. Вышла голова ангелочка, прехорошенького.
_ значит, закончу учебу и уйду в монастырь, - как-то само собой у меня съязвилось.
- Нет, нет, - встряла Вера. – Просто весь следующий год тебя будет охранять ангел-хранитель.
- Как будто он с рождения меня не опекает… - вздохнула я.
Потом наступил черед зеркала со свечами. Тут уж пальму первенства подруга отдала мне, сказав: «Боязно».
Я поставила посередине зеркало, по бокам две зажженные свечи. И стала напряженно смотреть. Долго смотрела. Наконец, увидела картинку: длинный коридор, а конце его мне навстречу двигается высокая юношеская фигура в сюртуке. И я как бы в голове слышу голос: «Это твой суженый». Тихая, тихая тишина. Молчание.
И вдруг, как гром среди ясного неба, раздалось: «Свят, свят, свят!»
Я как подскочу. Стул опрокинула, свеча упала, с грохотом ударилась об пол (чуть пожара не наделала) и застыла в полном трепете. Вера, как статуя, замерла, сжалась в комок. Голову в плечи втянула. И вдруг сзади раздается такой родной, такой укоризненный голос нянюши Фани:
- Вы что это, девоньки-проказницы, учудили? Гадать… Грех-то какой.
Тут уж мы с Верочкой обмякли, оборотились, а за спиной Фаина со свечой. И так укоризненно пальчиком нам грозит:
- Вот призову на Вас кару небесную, - а сама смеется, рада произведенному эффекту.
Вот такой, Юрочка, у нас конфуз с гаданием вышел.
Верочка осталась у нас ночевать и еще долго обсуждали мы с ней это курьезное происшествие.
Прошу простить меня, дорогой мой Юрочка, за мою несерьезность.
Остаюсь Ваша Надюша
Петербург
Здравствуйте, милая моя Надюша!
Ох, и насмешили Вы меня с гаданием. Искренно. Нам, правда, тоже есть, чем Вас удивить. Но все по порядку.
Во-первых, рад, что семейство Ваше, находясь в добром здравии, радостно и тепло встретило праздник Рождества.
Во-вторых, что касается Антона Павловича Чехова, то это и мой любимый писатель. Недавно перечитывал его драматические произведения. И тоже отметил «Вишневый сад». Тронули меня и слова, что семья Ваша никогда бы не бросила Авдея, не оставила кинутым на произвол судьбы.
Теперь о наших смешливых событиях, связанных со святочным гаданием. Думаете, кто у нас отличился? Конечно, Татьяна Сидоровна. И тоже с зеркалами и свечами. Вот приспичило же ей.
И кого же она у нас, девушка впечатлительная, увидела?
Мужскую фигуру в напудренном парике и камзоле. Восемнадцатого века образ, но с лицом Марка Иосифовича.
Танюша даже папеньке моему сказала: «Вот Вам крест, Платон Сергеевич, ей Богу господин Марк. Собственной персоной!»
Папа подумал, подумал и ответил:
- Ты «Сидорович» так долго в зеркало пялилась (зря что профессор-филолог), что уснула. Вот во сне тебе и привиделось.
Такие вот и у нас гадательные приключения. Надюша!
Виделся с Василием. Мы с ним ходили гулять по Петербургу. Благо погоды стояли солнечные. Ни тебе измороси, ни снежной крупы. Большая редкость для нашего города. Побродили по берегам Невы. Потом вышли к Петропавловской крепости. Василий ударился в историю. Он у нас большой спец по этой науке. Он, когда у нас дома бывает, всегда любит с папой поспорить. Разница поколений.
Вспомнили мы с ним и время Петра Великого, и Елизаветы – его дочери. Перешли к Екатерине Великой – замечательной нашей императрице.
Как-то сам собой зашел разговор о княжне Таракановой и о таинственной смерти ее в казематах. Судьба ее трогает меня. Надюша, если что-либо узнаете о ее любой доле, напишите. Мне будет очень интересно.
После прогулки зашли к нам домой на фирменные суточные щи «Сидоровны», так любимые моим другом Васей.
В обратный путь я его одного не отпустил. Пошел провожать.
Вот и все мои новости, Надюша.
Трепетно жду от Вас ответного письма.
Преданный Вам Юра
Москва
Здравствуйте, милый мой Юрочка!
Я уже привыкла так Вас величать, и Вы как-будто стали частью моей души. Не обижайтесь на меня.
Что касается Вашего вопрос о княжне Таракановой, то поделюсь тем, что узнала у дядюшки Александра. В нашем семействе он у нас «главный историк». Как человек творческой художественной профессии он очень интересуется историческими и библейскими сюжетами. У кого-то из своих близких друзей Александр Петрович разыскал очень интересную книжечку, откуда и почерпнул сведения о судьбе многострадальной княжны. И поведал об этом мне.
Оказывается, было две княжны Таракановы. Одна из которых лжекняжна, посягавшая с помощью подручных своих ни мало ни много на трон государства российского.
Тайно вывезенная из-за границы, куда и вели нити заговора, и привезенная в Россию она и погибла позднее в заточении, тяжело болея.
Но была и вторая княжна, подлинная – незаконнорожденная дочь императрицы Елизаветы, также подальше от греха доставленная в Россию и лишенная какой-либо свободы. Помещена она была в Ивановский монастырь в качестве инокини Досифеи, где и провела свою жизнь, праведно приняв кончину. Похоронена она в фамильном склепе семейства Романовых в Ново-Спасском монастыре, хоть могилка ее имеется просто пребывающей на территории последнего монастыря. Дядя Саша специально свозил меня туда.
Так что, Юрочка, передаю Вам поклон от монахини Досифеи.
Такие вот судьбы. Но дядюшка мой Александр на сем не успокоился, а предложи мне познавательную прогулку в Московскую городскую художественную галерею Павла и Сергея Третьяковых, где, кроме изумительных работ знаменитых русских художников, показал мне полотно великого мастера Константина Флавицкого «Княжна Тараканова».
Я была потрясена трагизмом сюжета. Суровость заточения и неминуемая смерть, последовавшая за этим, конечно, фаталистичны. Рок преследовал самозванку.
Погоды в Москве стоят все больше снежные, вьюжные. Навыпадало очень много снега. В один из солнечных дней мы с Верочкой отвели наши зимние души – в основном подруга. Вера рождена в январе. Я же сугубо летняя девушка. Рождена в августе.
Во дворе мы наваляли большого снеговика или, как говорят, снежную бабу. Запаслись у Нюси угольками и морковкой. Откопали старую папину шляпу и все это водрузили на наше «чудо дивное». Потом играли в снежки. В общем вывалялись основательно и промокли.
Дома Фанечка нас обогрела, переодела в сухое, главное же – в теплые шерстяные носки, домашней, ее Фаины, вязки. И отругала, что теперь мы будем хлюпать носами: «Ей богу, как мальчишки негодные», - подытожила нянюшка.
Но, кажется, все обошлось.
Вот такое нынче я Вам, Юрочка, письмо написала. Привет Вам от всего нашего многочисленного семейства. И здравия Вам и всей Вашей семье.
Преданная Вам Надюша
P.S. Пишите поскорее. Очень хочется получить письмо.
Ваша Наденька
Петербург
Здравствуйте, милая моя, дорогая Наденька!
Получил Ваше трогательное послание. Узнал много интересного. Спасибо за исполнение моей просьбы – подробный рассказ о судьбе лжекняжны Таракановой и подлинной девушке, усопшей в монастыре.
Очень надеюсь летом посетить Москву и тогда же, надеюсь, Вы сопроводите меня в Московскую городскую художественную галерею. И я так же, как Вы, смогу насладиться удивительными картинами русских художников.
В свою очередь ранее, до своего московского вояжа, жду Вас с родителями и, конечно, Александра Петровича у нас в Петербурге.
Хочу показать Вам красоты нашего города и его художественных музеев.
Недавно в гостях у нас был Сергей Никифорович и привозил Галчонка. Тихая была, задумчивая. Оказывается недавно прочитала новеллы Проспера Мориме «Локис» и «Венера Ильская». По секрету сообщила, что это такая «сладкая жуть».
Но, чувствуется, что душа ее болит от невозможности в дальнейшем устроить свою личную жизнь. «В книгах так много пишут о любви, - поведала мне Галочка, - взять хотя бы «Вешние воды» господина Тургенева, а я всего этого буду лишена».
Грустный у нас получился вечер. Но ничего, мы, друзья, всегда будем рядом.
А еще, Наденька, у нас случилось чудо чудное, и сотворил его наш Марк Иосифович.
Как-то днем вся семья собралась в столовой к обеду. Пришел и Маркуша. Да такой нарядный, в белой рубашке с воротником апаш, грудь приоткрыта – что-то посверкивает. А надо сказать, до обеда мы его долго не видели.
Папа пригляделся и в изумлении вскинул брови:
- Что это? Не иначе как крест православный. Марк Иосифович, объяснитесь. Если это розыгрыш, то дурной, - строго сказал Платон Сергеевич.
Надо отметить, что в вопросах Веры папа именно что очень строг. А Маркуша-то наш вдруг как вздохни и как скажи:
- Окрестился я, Платон Сергеевич, со всей любовью и уважением в Веру православную, исключительно поклоняясь великой Руси и незабвенной моей Татьяне Сидоровне.
Сказал и взор потупил, густо заливаясь краской. А Танюша наша как раз в этот момент в комнату зашла. Несла супницу. Услышала. Чуть не уронила. Плакала бы тогда наша куриная лапша. Но Марк Иосифович так ловко под локотки Танечку подхватил, и супница на стол и встала.
Воистину пути Господни неисповедимы, Наденька.
Теперь не знаем, к чему и готовиться. Вот такие незамысловатые истины. Одним словом – любовь!
Жду от Вас, милая, дорогая моя Наденька, скорейшего ответа.
Ваш, постоянно преданный Вам Юра
Москва
Здравствуйте, милый мой, дорогой друг Юрочка!
Столько всего произошло со дня Вашего последнего письма.
Пришла радостная Масленица. Утром поехали на реку Неглинку. У нас в Москве очень популярны катания на санях, запряженных конями, на этой реке. Заняли две упряжки. На первых санях батюшка, матушка, дядя Саша и я, Ваша покорная Наденька.
На других – Фанечка, Павла, Нюся и покряхтывающий, но не унывающий наш старик Авдей. Потом отправились на гулянья на Девичье Поле, что прямо под стенами Ново-Девичьего монастыря.
Домой приехали усталые, но довольные сверх меры, розовощекие, разрумянившиеся и сразу за стол. Благо Нюся напекла такую гору блинов, что вовек нам ее не съесть. А вкусно, Юрочка. Страсть.
Вы, наверное, меня сейчас обвиняете в грехе чревоугодия. Но я была не одинока, налегли всем семейством.
Ну а там и Светлая Пасха приближалась. Нюся с Павлой затеяли (все в нужный день) генеральную уборку. Навели чистоту – диво-дивное.
Нюся напекла куличей праздничных, сделала пасху, покрасила яйца и в субботу они с Фанечкой все освятили. Был даже кулич отдельный для Верочки, когда она зайдет в гости. И для нее и ее семьи яички крашеные и пасха творожная.
Вечером Нюся с Авдеем и Павла остались хлопотать по хозяйству, а мы с батюшкой и матушкой да дядя Саша отправились в Зачатьевский монастырь на ночную службу. Прошли крестным ходом со свечами. Торжественно так. А в двенадцать ноги грянуло «Христос Воскресе!» «Воистину воскресе», - в ответ громыхнул храм.
И наступила Светлая Пасха Христова.
18 апреля 1910 года. Так празднично, так хорошо на душе, Юрочка. И думается только об очень радостном. Что год нынешний будет счастливым. Дальше –долгий прекрасный путь. Вся жизнь впереди.
Семейство наше по окончании службы похристосовалось да отправилось в обратный путь.
Разговлялись утром. Хвалили, как всегда, кудесницу Нюсю, а сами налегали на всевозможные вкусности. На восклицания наши «Христос Воскресе» Авдей, наш вечный, умилительный Авдей все восклицал «Воистину Воскресе!».
Так в этом искреннем детском счастье и прошло 18 апреля, Светлая Пасха Христова.
Юрочка! Мой милый друг Юрочка!
Следом за Пасхой и Ваш День Ангела. Спешу поздравить Вас отдельной праздничной открыткою, как это у нас принято. Думаю, она Вам понравится.
Выпуклым рельефом на ней изображена сделанная в технике шелкографии золотистая фигура Ангела. Он за руку держит белокурого кудрявого мальчика в белой рубашке, черном бархатном костюмчике, лаковых ботиночках и белых чулочках. Посылаю ее Вам, желая доброго здравия и славного настроения. Очень хочу, чтобы Вы как можно скорее получили мое письмо и поздравительную открытку.
Теперь о том, что меня тревожит. Матушка с батюшкой получили искреннее приглашение посетить Вашу семью и Ваш прекрасный город летом. О чем и меня незамедлительно известии. Сначала меня охватила неодолимая радость, что я Вас увижу воочию. Но вечером того же дня на меня нахлынули неожиданные сомнения. А что, если Вы другой, не такой, к какому я привыкла по письмам? Мельчайший жест, взгляд или – не дай Божечка – холодность от Вас поступающая.
Как следствие сих напряженных моментов – разочарование и неудобность от сложившейся неловкой ситуации. От этих мыслей, Юрочка, даже испарина на лбу выступила.
Батюшка с матушкой мне не советчики, мой друг. И решила я посоветоваться с дядей Сашей. Как человек тонкий, натура художественная, хоть и не женат, в этих вопросах очень разборчив. Выслушал меня Александр Петрович, вздохнул, улыбнулся одними уголками губ и сказал:
- Слушай свое сердечко, Надюша, и только его. Екнет, сожмется в комочек от радости, затрепещет, значит твой это человек. Его держись. И тогда уже всю жизнь.
И погладил меня по голове, как маленькую.
Что Вы думаете. Юрочка, мне сразу стало легко так и трепетно на душе. Ко сну я отходила полностью умиротворенная.
Не судите меня строго.
Вот какое длинное письмо я в этот раз Вам написала.
Еще раз прошу – не судите строго.
Преданная Вам Наденька
P.S. Жду скорого ответа.
Петербург
Здравствуйте, милая моя, добрая Наденька!
Получил Ваше трогательное письмо и спешу Вам ответить.
Радостная Масленица тоже у нас прошла хорошо. В Петербурге гуляния обычно проходят на левобережных площадях Невы: Сенной, Театральной, Петровской и Дворцовой. А также на Марсовом поле. Мы с батюшкой выбрали последнее. Нагулялись, насмотрелись вдоволь.
Как и Ваша Нюся, Татьяна Сидоровна у нас спец по кулинарным изыскам. Чудных блинов напекла. Так что уж в чем в чем, а в грехе чревоугодия я Вас никак обвинить не смогу, ибо сам грешен.
Перед Пасхой Христовой, на родительскую, съездили с батюшкой на Смоленское кладбище, где предана земле наша дорогая матушка – Раба Божья София. Постояли. Папа смахнул слезу, хотя человек он очень выдержанный.
Поклонились также Святой Блаженной Ксении Петербуржской. Послали свой вздох благодарственный Святой Угоднице Божией. Папа рассказал мне, что в нашей семье эта святая особенно почитаема. Потому что в девичестве явилась в тонком сне матушке моей и благословила ее на супружество, строго указав на папу. Как Вы понимаете, Наденька, так и случилось.
Зашли в Троицкий храм, что открыт у нас сравнительно недавно, в 1905 году. Поставили свечи за Рабу Божию Софию.
К светлой Пасхе Христовой готовились всем миром. Марк Иосифович горячо вызвался помочь Танюше. Фрол на подхвате. Так что было все, как и у Вас. И куличи, и пасха, и яички крашеные.
Пасхальную ночь провели на службе в Александро-Невской лавре. Так же прошли крестным ходом, также приветствовали Воскресение Господа нашего Иисуса Христа. И похристосовались. На следующее утро ждали гостей: Сергея Никифоровича, Галочку и моего друга Василия. Плюс все наши домашние. Не забыт был и Фрол.
Не могу не описать Вам событие значительное для некоторых членов семьи нашей. Марк Иосифович, оказывается, опять в тайне от всех испросил благословение на венчание, и на Фомин день таинство и произошло. Свадьбу играли скромную у нас дома, с минимумом гостей. «Молодые» остались жить в нашей квартире. Не знаю, кто был более счастлив – Танечка или Маркуша. Оба алели как маков цвет.
Спешу рассеять Ваши волнения, Надюша, по поводу нашей предстоящей встречи. Сам переживал необыкновенно, как и Вы, боясь разочарования. Съездил к Васе за советом. Мой мудрый, как сова, друг сказал так: «Как встретишь Надюшу, сразу посмотри ей в глаза. Если прямо ясно встретит твой взгляд, значит, - суженая. Если взор отведет, взгляда твоего не выдержит и смотреть будет больше в сторону, значит, не твой это человек».
И совершеннейше, как и Вы, после слов любимого друга я успокоился и почувствовал себя легко.
Как и романтический герой, могу сказать, что трепещу, ожидая Вашего осуждения. Пожалуйста, Наденька, и Вы тоже не судите меня строго.
Преклоняю голову. Ваш Юрий
P.S. Поздравление с Днем ангела восхитительно.
Юра
Москва
Здравствуйте, мой дорогой, мой незабвенный друг Юрочка!
Теперь, после посещения Вас и Вашего дивного города я могу смело так обращаться к предмету, не боюсь этого слова, моего полного внимания.
С первой минуты, что я Вас увидела, все мои литературные надуманные страхи исчезли, рассеялись, как легкий туман. Ваши глаза сказали мне все – что Вы удивительно честны и благородны, добры и преданы близким Вам людям, что слова «честь имею», для Вас главные, отвечающие за твердость и благоразумие Вашего характера. Я поняла, что смело могу доверить Вам свою судьбу.
Спасибо, Юрочка, что Вы именно такой человек, которого я искала.
Очень мне понравилось все Ваше дружное семейство. Чудный Ваш батюшка Платон Сергеевич. Теперь я понимаю их дружбу с папой. Несмотря на разность профессий они очень близки.
Милый, замечательный Марк Иосифович. Таким, добрейшей души человеком, я его себе и представляла. Умница и кулинарка Татьяна Сидоровна, и преданный семье Фрол.
Вы так и стоите у меня перед глазами – тесный круг обитателей большого дома.
Отдельно о городе! Впечатлений масса. Прекрасный и статный, дышащий глубокой историей, веками незабвенный Петербург. Из Вас, Юрочка, получился наипрекраснейший вдумчивый и знающий свое дело экскурсовод. Никогда не забуду наши милые и раздольные (если это касалось Невы) прогулки по ее набережным. Глубоководность реки потрясла меня. Разве ее можно сравнить с нашей Москвой-рекой?
Лирическое путешествие по Летнему саду. Посещение Марсова поля. прогулки к Петропавловской крепости. Невский, знаменитый Невский проспект. Но самое запоминающееся – посещение Русского музея. Мои любимые Левицкий, Тропинин, Брюллов и его солнечный. яркий и ясный «Итальянский полдень». Картина, насыщенная проникновенными лучами солнца.
Совершенно же покорил меня Императорский Эрмитаж. Туда мы добирались пешком, прошли мужественную Дворцовую площадь и оказались внутри величественного, дышащего историей здания. Вы показали и рассказали мне о прекрасной и такой опасной Юдифи Джорджоне. Указали на полотно Рембрандта «Возвращение блудного сына». Это картины, которые находятся в помещении Императорского Эрмитажа с самого начала. Долго мы простояли перед моей любимой прекраснейшей «Мадонной Литтой» Леонардо да Винчи.
Дорогой мой и милый Юрочка! Открою Вам мое сокровенное желание – я хотела бы жить с Вами в чудном, дышащим воздухом веков Петербурге. Вот! Теперь Вы, наверное, меня осудите за мою стремительность и бег вприпрыжку.
Но я таковая, какая есть. Пришло время заканчивать письмо. А прощаться не хочется. С великой радостью ждем нашим семейством вас с Платоном Сергеевичем в Москву с ответным визитом.
Надеюсь скоро Вас увидеть.
Все такая же преданная «назойливая» Ваша Наденька.
P.S. Посылаю Вам воздушный поцелуй.
Надюша
Петербург
Здравствуйте милая и добрая моя Наденька!
О каких сомнениях мы можем говорить? Еще когда Вы были в Петербурге, я открыл Вам свою душу. Ибо увидел Вас впервые и сразу с налета был сражен.
Опишу свои впечатления по порядку.
Встретил Ваш прямой ясный открытый взгляд, и сердце мое пропало. Я заметил маленький завиток, выбившийся из-за ушка, и такое тепло внутри меня разлилось. Точеная Ваша фигурка, тонкий стан и маленькая, совсем детская, миниатюрная ножка.
Но что все внешние данные по сравнению с моим ощущением Вашей прекрасной и такой ранимой души? Вы нуждаетесь в опоре, поддержке. Я готов! Мечтаю стать Вашим спутником по жизни. Трепещу! И заранее прошу не судить меня строго за мою откровенность.
Ваши же честные и горячие слова в мой адрес очень меня порадовали.
Теперь о моих впечатлениях от Вашего города. Москва удивительна и дышит радостью. А экскурсовод Вы тоже отличный. Чувствуется школа Александра Петровича. Кстати, все Ваше семейство настолько уютно, что так же прочно укоренилось в моем сердце.
Меня потряс Кремль, Красная площадь. Уж насколько знаменательна наша Дворцовая площадь, но величественность кремлевских стен потрясает.
Очень милы мне Ваши храмы. И главный – Храм Христа Спасителя. Спасибо за Остоженку и Пречистенку. За Зачатьевский древний монастырь – место Вашего постоянного паломничества.
Отдельная благодарность за уважительное отношение к моим интересам и посещение Ивановского монастыря, места, где пребывала почти всю свою жизнь инокиня Досифея, в миру же Августа Тараканова, подлинная дочь императрицы Елизаветы и ее тайного супруга графа Алексея Разумовского.
Грандиозные впечатления оставила Московская городская художественная галерея Павла и Сергея Третьяковых. И увиденная мною, наконец, картина Константина Флавицкого «Княжна Тараканова». Вид Петропавловской крепости. Серый, унылый. И эти крысы, страшные крысы. Хоть и лжекняжна и наказана, может быть, справедливо, сколь же ужасна ее судьба…
Переулки Замоскворечья меня покорили. Вы не правы, Москва дышит стариной, она пронизана насквозь историческими событиями.
Домашние наши посиделки были на редкость приятными. Запомнилась Ваша нянюшка Фаина, преданные Нюся-кулинарка (предвосхищала все мои желания) и, конечно, Авдей.
За сим заканчиваю свое скромное повествование.
Милая моя Наденька! Хотелось бы думать, что ничем Вас не обидел. Ни сердечным признанием, которое уже делал в Москве, ни чем иным.
Остаюсь преданный Вам и верный Юра.
Петербург
Милая моя, добрая Наденька!
Давно не было от Вас письма. Тревожусь. Сердце подсказывает мне, что что-то случилось. Уж не больны и Вы?
Скоро наступит Ваш День Ангела – 17 сентября. Спешу поздравить Вас и пожелать здоровья. Незабудки, изображенные на открытке, - символ моего отношения к Вам, моя замечательная умница-разумница!
Не могу не воскликнуть: Люблю! Люблю! Люблю!
Всей душой с Вами, милая моя, золотая Наденька!
Ваш Юра
Москва
Милый мой, незабвенный друг Юрочка!
Ваше сердечко – вещун – не обмануло Вас. Я действительно больна. Где-то в такую отличную погоду умудрилась подхватить инфлюэнцу. Но перебаливаю, слава Богу, не так тяжело, как матушка. Верю, скоро поправлюсь и напишу Вам подробнейшее письмо.
Спасибо за заботу и очаровательное поздравление с Днем Ангела.
Мои ответные слова: Люблю! Люблю! Люблю!
Преданная Вам навечно Ваша Наденька.
* * *
На этом переписка героев заканчивается. Спешим добавить, что спустя время Надюша и Юра повенчались. Надя переехала жить в Петербург. Были ли молодые люди, так необыкновенно познакомившиеся, счастливы?
Уже хотела добавить «Да».
Но счастье – это не конечная цель, а длинная дорога, путь к этой цели. Вот это и есть счастье. Потому что человек предполагает, а Бог располагает. Мы никогда не узнаем, дойдем ли мы до нашей намеченной цели. Надо ценить каждый прожитый день, как последний.
Через четыре года начнется Первая мировая война, а еще через три года произойдет братоубийственная кровавая революция…