На столе не тронут ужин

На столе не тронут ужин. Лампа в сто свечей горит.
Встретил родственную душу – как же не поговорить?
Обо всём. Про то, про это, да про бренный путь земной,
и как падает монета не желанной стороной.

Буду каяться. Послушай, норов свой остепеня:
я тебе открою душу коль твердишь, что мы родня.
О любви своей поплачу: посоветуй, рассуди.
Будет прыгать, словно мячик, сердце старое в груди.

Мы, конечно, же поспорим, словно с ветром поезда.
Ты мне скажешь, мол, не горе и, тем паче, не беда.
Что ж… Сочувствия дождаться не придётся, видно, мне.
И с обиды дрогнут пальцы на сфальшивившей струне.

Ты ведь будешь лезть из кожи, от тоски заголосив…
Мы стихи мои положим на украденный мотив.
Хватит драть без пользы глотку, есть решение проблем:
опрокинь «Столичной» стопку безо всяких теорем.

Помолчим. Похорошело. Разлилось в груди тепло.
И душа вон бьётся в тело, словно бабочка в стекло.
А под утро сизым паром тихо в форточку ушла,
сон испачкав перегаром визави моей душа.

Растворилась в рюмке полночь, как туман, растаял страх,
распылив на память горечь – вкус полынный на губах.
Сон залез занозой в душу. А сознание – в петле:
подчистую съеден ужин и две рюмки на столе…

С той поры неясной тенью всюду следует за мной,
жаждет новых откровений, странный визави ночной.
Что в душе – держу я в тайне. Но, ночь за ночью, день за днём
Одиночество в онлайне, постоянно мы вдвоём.