Но разве кто услышит рекрута?

Однажды так сложились обстоятельства,
Без указаний и предательства,
Началась кровопролитная война,
Море зол и слёз - молниеносная волна.
Люди уже бедами накормлены сполна,
Война идёт, как из севого полотна.
Крупу уже сменило толокно,
Людям уже страшно заглянуть в окно.
Сверху заверяют матерей, что всё в порядке,
А на фронте к перелому войну прилагают ватку.
Для них же это просто мясо в камуфляже,
Кому-то честь дают, а кто-то просто Глаша.
И один такой парнишка, попав на поле боя,
Все муки истерпел, и ждёт уже покоя.
Проснулся в полутрансе, оглянулся по медчасти,
Вроде вспомнил как себя зовут, но только лишь отчасти,
На ноги посмотрел, вроде ноги в норме,
На руки посмотрел, заплакал, оказался в коме.
Ну да, больному нервничать нельзя, но кто осудит?
Оторвало бы вам кисть, хватило бы для слёз сосудов?
По воле счастья он дожил до воли,
Хоть слёз мужских бы это стоило, хоть боли.
А на полигоне только пот,
Ведь если грипп - сразу в гроб,
Если дождь - то потоп
То ты вождь, то холоп.
Всюду пла́тины, плати́ны, страхи, плахи,
Прах, рубахи, взмахи, крохи, порох, птахи,
Шрамы, горе, флаги, крахи,
Вопли, лужи, тучи, изморозь, кунахи
Прибивают две гвоздики четырьмя гвоздями,
Шквал с оружия, летит тремя гроздями,
С гнилыми новостями, головой наружу,
И в дождь, и снег, и в град, и в стужу.
И похуже, и худее, и похлеще уже некуда,
Но разве кто услышит рекрута?