Сергей Высокополянский 5 лет назад
+9
86
Анкета
Город:
Сасово
Возраст:
48 лет
О себе
Сергей Высокополянский - в контакте
Почта - ANTIVSE666@yandex.com
Почта - ANTIVSE666@yandex.com
СТИХОТВОРЕНИЕ ПОЛНОЕ ОПТИМИЗМА
Перекрёсток крестил параллели дорог
Как убоги стандарты. Тесны
наши комнаты, души и сны.
И вцепляется страх в наши ноги.
Если Боги и те, веру нам продают — для чего этот мир существует?
Чтоб построить свой дом? Чтоб создать в нём уют?
А потом этот дом застрахуют.
Чтобы вышел навар — когда будет пожар.
( А пожар неизбежен! Он будет! )
Наша жизнь — это просто дешёвый товар.
Только кто нас поймёт? Кто осудит?
Что стоять будет здесь через тысячу лет?
Может памятник нам, неизвестным?
Гаснет Солнце и дарит предсмертный свой свет
умирающим. Надо быть честным
( относительно честным ) хотя бы с собой.
На убой и мечты и надежды
отведут палачи. А сегодня врачи
режут сны под наркозом, под местным,
вырезая кошмар. ( Он ведь вещий всегда!
Он ведь сбудется часом позднее… )
Сердца клапаны сбои дают иногда.
И шевелятся вены как змеи.
Просят новый укол…
В зеркалах словно ствол
мутный глаз. ( Мы всегда на прицеле )
Если нет ничего, если гол как сокОл,
если нет ни надежды ни цели,
если шёл не туда, не оставил следа — значит прОжита жизнь не напрасно.
Потому что песок… Потому что вода…
Всё — иллюзия!
Это прекрасно,
что кончается день. Удлинняется тень,
тем сильнее — чем ниже светило.
Только нет ничего. Лишь на шее ремень.
Только кажется — это могила
глубиною до дна наших душ пустоты.
На листы пауки букв чёрных — и читаешь их ты. И сгорели мосты.
Для дорог то кривых, то не торных — есть тупик. Есть обрыв. ( Это память моя )
Позади только серое что то.
Отражение в луже растает, тая
в себе правду. Таран для пилота — это способ сказать, что и вправду летал!
И бегут по листу эти строчки — то вперёд, то назад. И кончается бал.
Гаснут свечи и ставятся точки…
© Сергей Высокополянский
Перекрёсток крестил параллели дорог
Как убоги стандарты. Тесны
наши комнаты, души и сны.
И вцепляется страх в наши ноги.
Если Боги и те, веру нам продают — для чего этот мир существует?
Чтоб построить свой дом? Чтоб создать в нём уют?
А потом этот дом застрахуют.
Чтобы вышел навар — когда будет пожар.
( А пожар неизбежен! Он будет! )
Наша жизнь — это просто дешёвый товар.
Только кто нас поймёт? Кто осудит?
Что стоять будет здесь через тысячу лет?
Может памятник нам, неизвестным?
Гаснет Солнце и дарит предсмертный свой свет
умирающим. Надо быть честным
( относительно честным ) хотя бы с собой.
На убой и мечты и надежды
отведут палачи. А сегодня врачи
режут сны под наркозом, под местным,
вырезая кошмар. ( Он ведь вещий всегда!
Он ведь сбудется часом позднее… )
Сердца клапаны сбои дают иногда.
И шевелятся вены как змеи.
Просят новый укол…
В зеркалах словно ствол
мутный глаз. ( Мы всегда на прицеле )
Если нет ничего, если гол как сокОл,
если нет ни надежды ни цели,
если шёл не туда, не оставил следа — значит прОжита жизнь не напрасно.
Потому что песок… Потому что вода…
Всё — иллюзия!
Это прекрасно,
что кончается день. Удлинняется тень,
тем сильнее — чем ниже светило.
Только нет ничего. Лишь на шее ремень.
Только кажется — это могила
глубиною до дна наших душ пустоты.
На листы пауки букв чёрных — и читаешь их ты. И сгорели мосты.
Для дорог то кривых, то не торных — есть тупик. Есть обрыв. ( Это память моя )
Позади только серое что то.
Отражение в луже растает, тая
в себе правду. Таран для пилота — это способ сказать, что и вправду летал!
И бегут по листу эти строчки — то вперёд, то назад. И кончается бал.
Гаснут свечи и ставятся точки…
© Сергей Высокополянский
В БОРЬБЕ ЗА МИР И СПРАВЕДЛИВОСТЬ
Одни поэты тонут в жире
в Германии, Париже, Польше.
Другие в кедах по Сибири
семь километров или больше…
Там больше смеха. Неумеха
из меха слов нашил сто шуб.
Из брёвен — фраз сложили сруб
и подожгли. Пошла потеха.
Как веха в жизни — труп сомненья.
Двух мнений нет. Один ответ, — что если жизнь — это движенье,
то церковь нам приносит свет
когда горит. Кто говорит,
что Бог — любовь, ошибся верно.
Хоть жизнь скучна и одномерна,
но глаз подбит, разбита бровь.
Вот так и у меня примерно…
Копай могилу. Гроб готовь — схоронят вновь. Поставят свечку
за безусловный упокой.
А под Луной лишь волчий вой.
Хуёво очень человечку,
хотя сегодня выходной.
А на заводе снова стачка.
Подачек полная сума.
У негров — белая горячка.
У белых — чёрная чума.
Тюрьма наполнена телами.
А Далай — лама видел сон,
в котором пели в унисон
частушки с роком. Знаем сами,
что нет надежд. Слова невежд
лишь раздражают, да и только.
А куклы все танцуют польку
для Карабаса, без одежд.
Что было прежде? Раньше было?
Душа на вилах у чертей.
Живые прячутся в могилах
от полумёртвых упырей,
Чечню прошедших и Афган,
прошедших тетрисы и квесты.
А у ефрейтора невесты
и очень чёткий жизни план — убить, отнять, завоевать
и Сирию и Украину.
Я снова в снег монетку кину.
И снова потеряю, блядь,
друзей — таких же упырей,
как я и сам. — Идите в жопу!
Всем по могиле! По окопу!
И день незапертых дверей
в психушке…
Весело, подружки,
когда у мужа не стоит?
Он — ветеран! Он — инвалид!
При всех стреляюсь из Царь — пушки,
чтобы уж точно в ритм попасть.
Я превращаюсь в вашу часть.
Теряю совесть, уваженье…
Весь день на винтовом движенье.
А карты ложатся не в масть.
Напиться всласть горячей кровью,
чтобы свою чуть — чуть согреть?
Или от скуки умереть?
( Я бритву тискаю с любовью )
И режусь ей на раз — два — три.
Тут есть и плюс какой то даже — себя я вижу изнутри.
Налей стакан и повтори.
А жизнь — бела. ( Она вся в саже )
Гордимся шрамами на коже.
Нельзя без дрожи посмотреть,
как вера делится на треть — немножко ханжества, чуть страха
и пять намазов для Аллаха.
( Или молитвы для Христа )
С листа виднее чем в бинокль.
Синяк под глазом как монокль.
Не трожь любовь — она чиста!
Любовь и ненависть…
Однако
кусает совесть как собака
собаководов. ( Я собак — не выношу вообще никак! )
Мы колем мак. Табак дела.
Три помела у ведьмы старой.
Золу с пожара унесла
на память ненависть.
Тела
лежат на цинковых матрасах.
А в массах ропот. — Крым, блядь, наш!
И я ломаю карандаш
и слышу за спиною топот
ментов, агентов страховых,
попов с обычною обедней.
И я кончаю каждый стих,
с надеждою, что он — последний!
И хватит бредней, рифм и точек!
Заточек в спину. А плевки
стираю я опять с руки.
( Её целую змеи ) Бочек
наверно Диогенам хватит.
Как справедлив ваш беспредел!
И мне опять сейчас закатят
скандал — Да как же я посмел?!
Огонь горел в пустой землянке.
( В атаке рота полегла )
Опять вокруг одни подлянки!
Опять вокруг сплошная мгла!
Игла находит нитку вены.
Нам перемены не нужны!
Раз не просили — не должны!
А от замены до измены
идут на допинге спортсмены.
И давят стены. Правды яд
опять отравит всех подряд.
Отец — портвейн. ( Плохие гены )
И воспитание огня
в тюремной камере камина.
Инстинкт пропит наполовину.
Пропала темень в свете дня.
Я — проклятый! Прости меня!
( Или иди своей дорогой )
Годись как Цезарь белой тогой,
в своих грехах других виня.
Три пня осталось лишь от леса.
Без интереса смысла нет.
Пишу стихи лишь для процесса
и их вбиваю в интернет.
Как надоело! Как, блядь, Цезарь,
три дела делаю опять — курю, ломаю жизнь умело
и сочиняю это, блядь!
Перекричи, попробуй шепот,
тех кто вливает за спиной,
в твою порядочность свой гной…
Давай те ка поставим опыт,
что может зайчик заводной?
Меняй детали механизма.
Сюрреализм съедает всех.
И гарантирован успех,
лишь у святого похуизма!
Лиризма нет у этих тем.
Я это говорю затем — что не понять долбоебизма
того, кто вечно правду ищет.
Кто чище — тот в крови' по локоть.
Как различить любовь и похоть?
По цирку злобный клоун рыщет
и ищет глупую толпу.
Я как индеец на тропу
военную сегодня вышел.
И был убит…
Глухой всё слышал!
Слепой всё видел,
прорезая косыми взглядами бельма…
Ну как тут не сойти с ума?
Горят и руки и дома…
Опять кого то я обидел…
Глаз острота и рук потливость.
Продажа тела у души.
В борьбе за мир и справедливость — средства' любые хороши'!
© Сергей Высокополянский
Одни поэты тонут в жире
в Германии, Париже, Польше.
Другие в кедах по Сибири
семь километров или больше…
Там больше смеха. Неумеха
из меха слов нашил сто шуб.
Из брёвен — фраз сложили сруб
и подожгли. Пошла потеха.
Как веха в жизни — труп сомненья.
Двух мнений нет. Один ответ, — что если жизнь — это движенье,
то церковь нам приносит свет
когда горит. Кто говорит,
что Бог — любовь, ошибся верно.
Хоть жизнь скучна и одномерна,
но глаз подбит, разбита бровь.
Вот так и у меня примерно…
Копай могилу. Гроб готовь — схоронят вновь. Поставят свечку
за безусловный упокой.
А под Луной лишь волчий вой.
Хуёво очень человечку,
хотя сегодня выходной.
А на заводе снова стачка.
Подачек полная сума.
У негров — белая горячка.
У белых — чёрная чума.
Тюрьма наполнена телами.
А Далай — лама видел сон,
в котором пели в унисон
частушки с роком. Знаем сами,
что нет надежд. Слова невежд
лишь раздражают, да и только.
А куклы все танцуют польку
для Карабаса, без одежд.
Что было прежде? Раньше было?
Душа на вилах у чертей.
Живые прячутся в могилах
от полумёртвых упырей,
Чечню прошедших и Афган,
прошедших тетрисы и квесты.
А у ефрейтора невесты
и очень чёткий жизни план — убить, отнять, завоевать
и Сирию и Украину.
Я снова в снег монетку кину.
И снова потеряю, блядь,
друзей — таких же упырей,
как я и сам. — Идите в жопу!
Всем по могиле! По окопу!
И день незапертых дверей
в психушке…
Весело, подружки,
когда у мужа не стоит?
Он — ветеран! Он — инвалид!
При всех стреляюсь из Царь — пушки,
чтобы уж точно в ритм попасть.
Я превращаюсь в вашу часть.
Теряю совесть, уваженье…
Весь день на винтовом движенье.
А карты ложатся не в масть.
Напиться всласть горячей кровью,
чтобы свою чуть — чуть согреть?
Или от скуки умереть?
( Я бритву тискаю с любовью )
И режусь ей на раз — два — три.
Тут есть и плюс какой то даже — себя я вижу изнутри.
Налей стакан и повтори.
А жизнь — бела. ( Она вся в саже )
Гордимся шрамами на коже.
Нельзя без дрожи посмотреть,
как вера делится на треть — немножко ханжества, чуть страха
и пять намазов для Аллаха.
( Или молитвы для Христа )
С листа виднее чем в бинокль.
Синяк под глазом как монокль.
Не трожь любовь — она чиста!
Любовь и ненависть…
Однако
кусает совесть как собака
собаководов. ( Я собак — не выношу вообще никак! )
Мы колем мак. Табак дела.
Три помела у ведьмы старой.
Золу с пожара унесла
на память ненависть.
Тела
лежат на цинковых матрасах.
А в массах ропот. — Крым, блядь, наш!
И я ломаю карандаш
и слышу за спиною топот
ментов, агентов страховых,
попов с обычною обедней.
И я кончаю каждый стих,
с надеждою, что он — последний!
И хватит бредней, рифм и точек!
Заточек в спину. А плевки
стираю я опять с руки.
( Её целую змеи ) Бочек
наверно Диогенам хватит.
Как справедлив ваш беспредел!
И мне опять сейчас закатят
скандал — Да как же я посмел?!
Огонь горел в пустой землянке.
( В атаке рота полегла )
Опять вокруг одни подлянки!
Опять вокруг сплошная мгла!
Игла находит нитку вены.
Нам перемены не нужны!
Раз не просили — не должны!
А от замены до измены
идут на допинге спортсмены.
И давят стены. Правды яд
опять отравит всех подряд.
Отец — портвейн. ( Плохие гены )
И воспитание огня
в тюремной камере камина.
Инстинкт пропит наполовину.
Пропала темень в свете дня.
Я — проклятый! Прости меня!
( Или иди своей дорогой )
Годись как Цезарь белой тогой,
в своих грехах других виня.
Три пня осталось лишь от леса.
Без интереса смысла нет.
Пишу стихи лишь для процесса
и их вбиваю в интернет.
Как надоело! Как, блядь, Цезарь,
три дела делаю опять — курю, ломаю жизнь умело
и сочиняю это, блядь!
Перекричи, попробуй шепот,
тех кто вливает за спиной,
в твою порядочность свой гной…
Давай те ка поставим опыт,
что может зайчик заводной?
Меняй детали механизма.
Сюрреализм съедает всех.
И гарантирован успех,
лишь у святого похуизма!
Лиризма нет у этих тем.
Я это говорю затем — что не понять долбоебизма
того, кто вечно правду ищет.
Кто чище — тот в крови' по локоть.
Как различить любовь и похоть?
По цирку злобный клоун рыщет
и ищет глупую толпу.
Я как индеец на тропу
военную сегодня вышел.
И был убит…
Глухой всё слышал!
Слепой всё видел,
прорезая косыми взглядами бельма…
Ну как тут не сойти с ума?
Горят и руки и дома…
Опять кого то я обидел…
Глаз острота и рук потливость.
Продажа тела у души.
В борьбе за мир и справедливость — средства' любые хороши'!
© Сергей Высокополянский