Об истинной поэзии
Что ещё остаётся нам в этой суете сует?
Это —Мировой Культура, накопленная прошедшими поколениями художников в широком смысле, своего рода Предание Искусств, тесно связанное с Историей и Традицией, значительной частью которого является Мировая Традиция Поэзии, о которой мы говорим, применительно к современной поэзии, точнее ---двум, наиболее интересным ее разделам---философской лирике и любовной лирике…
Наша задача--не столько передать Традицию грядущим поколениям (может статься, что и передавать уже некому...), но также попытаться осмыслить и систематизировать накопленный тысячелетиями эстетический опыт, то есть подвести итоги тем культурно-историческим процессам, которые, на наш взгляд, находятся на грани полного угасания… Если же Фениксу Поэзии суждено Возрождение, (речь идет, разумеется, о современной поэзии), то мы и сами станем тем прахом и пеплом:
«Мы строим замки из пепла
Сожженных вами поэтов,
Мы помним о солнце и ветре,»
Димитрий «Саныч.»Назаров «Мы живем в пустом доме..»
Современные поэты не могут не задаваться вопросом: что же такое Мировая Поэзия? В духовном смысле--это все созданные, (а также и еще несозданные), поэтические тексты. Поэзия--это нечто цельное и целое, и, одновременно часть целого, Мировой Культуры, а также, будучи тесно связанной с национальными языками, национальная поэзия является частью языка и культуры данного этноса или суперэтноса.
«Часть речи»--согласно блестящему определению Иосифа Бродского… Разумеется, благодаря творческому труду переводчиков, дело этим не ограничивается: происходит взаимопроникновение этнических культур на текстовом уровне, однако оно достаточно ограничено, неполно, как неполно и ограничено взаимопроникновение и общение человеческих душ в этом, подлунном мире, к тому же, не всем растениям суждено прижиться на другой почве и чуждом климате, посему и речь наша, прежде всего---о русской поэзии, точнее говоря--о философской лирике и любовной лирике, написанной на русском языке…
Другим аспектом проблемы является аналитическое деление Поэзии на обьект и субъект: обьектом Поэзии является, безусловно, сам поэтический текст, а субъектом--художник-творец, всегда вкладывающий в стихотворение частицу своего «Я», то есть свою душу и сердце, традиционно считающееся эмоциональным началом в антропологии.
Таким образом, поэтический текст является некоей точкой пересечения (встречи) нескольких пространств: языковой стихии, из которой он рождается, как Афродита из пены, творца-художника, являющегося, безусловно, его (текста) «родителем»— важнейший момент структурирования, организации, упорядочения «языковой стихии», и, наконец, Мировой Культуре, в которой всякий истинный поэтический шедевр обретает «жизнь вечную», ибо, воистину «рукописи не горят» (Михаил Булгаков)! В свою очередь, текст также является некоей суммой (точнее-системой) языковых знаков. Понятия знака родственно (синонимично) таким понятиям, как «символ» и «образ». Само понятие «символ» восходит к греческому sim ballo, что означает «соединяю», держу «вместе», то есть «символ» как раз и является некоей точкой пересечения, местом встречи двух реальностей: духовной (невидимой) и материальной (видимой), таким образом, всякое искусство можно рассматривать как «место встречи», взаимопроникновения «тонких сфер» и материальной действительности, духа и плоти, Времени и Вечности, и, в конечном итоге, Творца и твари, стремящейся Ему уподобиться и с Ним соединиться.Все эти культурные и духовные взаимодействия формируют некое глобальное «поле Мировой Культуры», аналогичное понятию «поля» (пяти различных типов взаимодействий между «элементарными частицами») в современных теориях ядерной физики…
В этой связи, в искусствоведении и теоретической эстетике, широко распространено понятие «языка»: мы говорим об образном «языке живописи», «языке киноискусства» ( в немом кино--лишенном всякой вербальности) и тому подобных категориях. Любопытно также, что, некоторые искусствоведы употребляют термин «поэтика», когда речь идет о некоей сумме «изобразительных средств»: «поэтика Тарковского», «поэтика раннего Бергмана», а нас интересует именно «поэтика Поэзии..»
Последние достижения Системного Анализа позволяют нам рассматривать любое произведения искусства в качестве системы символов, а сама Мировая Культура предстает перед нами в качестве величественной многоуровневой символической системы. Поэтическое искусство, в данном случае, не является исключением, однако тут предпочтительно заменить понятие «символа»--понятием «поэтического образа», в силу сложившейся традиции в литературоведении…
Говоря о смысловой стороне (точнее сказать--грани) поэтического творчества, не следует забывать и о том,, что относиться к визуальному измерению языковой стихии---семантической единице, знаку, символу, поэтическому образу. Возможно, наиболее объёмно этот момент проявляется в Дальневосточных Культурах, с их иероглифической письменностью, что, в конечном итоге, делает китайскую и японскую поэзию, в принципе, непереводимой…
Однако, не следует забывать и о другом измерении языковой стихии, то есть о том, что лингвисты называют фонетикой, а в Поэзии это называется музыкой стихотворения, (некоторые ввели даже такой термин как «звукопись»), ибо стихотворение изначально предназначено для прочтения вслух или пения в качестве песни.
Именно к этому, акустическому измерению, и относятся такие трудноуловимые, но, возможно, не менее важные феномены поэтического творчества, как рифмы, ассонансы, ритм и, даже, интонация… В целом, мы можем оценивать и говорить о «музыке стихотворения», однако, наша оценка всегда будет субьективной, ибо не мало таких людей, которым «медведь на ухо наступил»…
Философская концепция, или даже поэтический символ-образ, в сущности вещь куда более явная для творцов и читателей. Музыка же, как и духовное содержание--несравненно более скрыта, ноуменальна в своей сущностной основе, однако без нее, как и без смыслового содержания, —истинной Поэзии не существует…
В этом моменте мы видим кардинальное отличие Поэзии от прозы, которая, хоть и может содержать в себе некоторые поэтические элементы, однако, как правило, ставит перед собой иные эстетические задачи и пользуется иными художественными средствами--наиболее рельефно данные отличия проявляются в любовной лирике и философской лирике, которую также называют «медитативной лирикой»…
Именно от музыки стиха — эта крайняя субьективность, я бы назвал это даже некоей интроверсией на уровне эстетики («Toward The Within»--Dead Can Dance) истинной Поэзии, которая имеет немногих ценителей или истинных читателей, в отличии от слушателей попсы или любителей порносайтов…
Если мы снова возвращаемся к эстетическому понятию «символа» в Поэзии, то речь у нас не о отдельном символе (хотя одно стихотворение тоже может быть символом в поэтическом цикле), но о некоей «символической системой», посему, исходя из вышеизложенного, предлагается следующее определения стихотворения, как:
«Текстовая символическая система поэтических символов-образов, упорядоченных (вариант „структурированных“) единством ритма, музыки и интонации..»
Причем, последний элемент, представляющий уникальный и неповторимый авторский голос, представляется нам критичным для поэтического текста, хотя и весьма субъективным:
«Я родился и вырос в балтийских болотах, подле
серых цинковых волн, всегда набегавших по две,
и отсюда — все рифмы, отсюда тот блеклый голос,
вьющийся между ними, как мокрый волос,
если вьется вообще.»
Иосиф Бродский.
Интересно, что в данном тексте, кроме ключевого понятия об интонации, присутствует также замечательное сравнение рифм с волнами, подразумевающая образ моря, как некоей «языковой стихии», о которой мы писали вначале…
Что ещё остаётся нам в этой суете сует?
Это —Мировой Культура, накопленная прошедшими поколениями художников в широком смысле, своего рода Предание Искусств, тесно связанное с Историей и Традицией, значительной частью которого является Мировая Традиция Поэзии, о которой мы говорим, применительно к современной поэзии, точнее ---двум, наиболее интересным ее разделам---философской лирике и любовной лирике…
Наша задача--не столько передать Традицию грядущим поколениям (может статься, что и передавать уже некому...), но также попытаться осмыслить и систематизировать накопленный тысячелетиями эстетический опыт, то есть подвести итоги тем культурно-историческим процессам, которые, на наш взгляд, находятся на грани полного угасания… Если же Фениксу Поэзии суждено Возрождение, (речь идет, разумеется, о современной поэзии), то мы и сами станем тем прахом и пеплом:
«Мы строим замки из пепла
Сожженных вами поэтов,
Мы помним о солнце и ветре,»
Димитрий «Саныч.»Назаров «Мы живем в пустом доме..»
Современные поэты не могут не задаваться вопросом: что же такое Мировая Поэзия? В духовном смысле--это все созданные, (а также и еще несозданные), поэтические тексты. Поэзия--это нечто цельное и целое, и, одновременно часть целого, Мировой Культуры, а также, будучи тесно связанной с национальными языками, национальная поэзия является частью языка и культуры данного этноса или суперэтноса.
«Часть речи»--согласно блестящему определению Иосифа Бродского… Разумеется, благодаря творческому труду переводчиков, дело этим не ограничивается: происходит взаимопроникновение этнических культур на текстовом уровне, однако оно достаточно ограничено, неполно, как неполно и ограничено взаимопроникновение и общение человеческих душ в этом, подлунном мире, к тому же, не всем растениям суждено прижиться на другой почве и чуждом климате, посему и речь наша, прежде всего---о русской поэзии, точнее говоря--о философской лирике и любовной лирике, написанной на русском языке…
Другим аспектом проблемы является аналитическое деление Поэзии на обьект и субъект: обьектом Поэзии является, безусловно, сам поэтический текст, а субъектом--художник-творец, всегда вкладывающий в стихотворение частицу своего «Я», то есть свою душу и сердце, традиционно считающееся эмоциональным началом в антропологии.
Таким образом, поэтический текст является некоей точкой пересечения (встречи) нескольких пространств: языковой стихии, из которой он рождается, как Афродита из пены, творца-художника, являющегося, безусловно, его (текста) «родителем»— важнейший момент структурирования, организации, упорядочения «языковой стихии», и, наконец, Мировой Культуре, в которой всякий истинный поэтический шедевр обретает «жизнь вечную», ибо, воистину «рукописи не горят» (Михаил Булгаков)! В свою очередь, текст также является некоей суммой (точнее-системой) языковых знаков. Понятия знака родственно (синонимично) таким понятиям, как «символ» и «образ». Само понятие «символ» восходит к греческому sim ballo, что означает «соединяю», держу «вместе», то есть «символ» как раз и является некоей точкой пересечения, местом встречи двух реальностей: духовной (невидимой) и материальной (видимой), таким образом, всякое искусство можно рассматривать как «место встречи», взаимопроникновения «тонких сфер» и материальной действительности, духа и плоти, Времени и Вечности, и, в конечном итоге, Творца и твари, стремящейся Ему уподобиться и с Ним соединиться.Все эти культурные и духовные взаимодействия формируют некое глобальное «поле Мировой Культуры», аналогичное понятию «поля» (пяти различных типов взаимодействий между «элементарными частицами») в современных теориях ядерной физики…
В этой связи, в искусствоведении и теоретической эстетике, широко распространено понятие «языка»: мы говорим об образном «языке живописи», «языке киноискусства» ( в немом кино--лишенном всякой вербальности) и тому подобных категориях. Любопытно также, что, некоторые искусствоведы употребляют термин «поэтика», когда речь идет о некоей сумме «изобразительных средств»: «поэтика Тарковского», «поэтика раннего Бергмана», а нас интересует именно «поэтика Поэзии..»
Последние достижения Системного Анализа позволяют нам рассматривать любое произведения искусства в качестве системы символов, а сама Мировая Культура предстает перед нами в качестве величественной многоуровневой символической системы. Поэтическое искусство, в данном случае, не является исключением, однако тут предпочтительно заменить понятие «символа»--понятием «поэтического образа», в силу сложившейся традиции в литературоведении…
Говоря о смысловой стороне (точнее сказать--грани) поэтического творчества, не следует забывать и о том,, что относиться к визуальному измерению языковой стихии---семантической единице, знаку, символу, поэтическому образу. Возможно, наиболее объёмно этот момент проявляется в Дальневосточных Культурах, с их иероглифической письменностью, что, в конечном итоге, делает китайскую и японскую поэзию, в принципе, непереводимой…
Однако, не следует забывать и о другом измерении языковой стихии, то есть о том, что лингвисты называют фонетикой, а в Поэзии это называется музыкой стихотворения, (некоторые ввели даже такой термин как «звукопись»), ибо стихотворение изначально предназначено для прочтения вслух или пения в качестве песни.
Именно к этому, акустическому измерению, и относятся такие трудноуловимые, но, возможно, не менее важные феномены поэтического творчества, как рифмы, ассонансы, ритм и, даже, интонация… В целом, мы можем оценивать и говорить о «музыке стихотворения», однако, наша оценка всегда будет субьективной, ибо не мало таких людей, которым «медведь на ухо наступил»…
Философская концепция, или даже поэтический символ-образ, в сущности вещь куда более явная для творцов и читателей. Музыка же, как и духовное содержание--несравненно более скрыта, ноуменальна в своей сущностной основе, однако без нее, как и без смыслового содержания, —истинной Поэзии не существует…
В этом моменте мы видим кардинальное отличие Поэзии от прозы, которая, хоть и может содержать в себе некоторые поэтические элементы, однако, как правило, ставит перед собой иные эстетические задачи и пользуется иными художественными средствами--наиболее рельефно данные отличия проявляются в любовной лирике и философской лирике, которую также называют «медитативной лирикой»…
Именно от музыки стиха — эта крайняя субьективность, я бы назвал это даже некоей интроверсией на уровне эстетики («Toward The Within»--Dead Can Dance) истинной Поэзии, которая имеет немногих ценителей или истинных читателей, в отличии от слушателей попсы или любителей порносайтов…
Если мы снова возвращаемся к эстетическому понятию «символа» в Поэзии, то речь у нас не о отдельном символе (хотя одно стихотворение тоже может быть символом в поэтическом цикле), но о некоей «символической системой», посему, исходя из вышеизложенного, предлагается следующее определения стихотворения, как:
«Текстовая символическая система поэтических символов-образов, упорядоченных (вариант „структурированных“) единством ритма, музыки и интонации..»
Причем, последний элемент, представляющий уникальный и неповторимый авторский голос, представляется нам критичным для поэтического текста, хотя и весьма субъективным:
«Я родился и вырос в балтийских болотах, подле
серых цинковых волн, всегда набегавших по две,
и отсюда — все рифмы, отсюда тот блеклый голос,
вьющийся между ними, как мокрый волос,
если вьется вообще.»
Иосиф Бродский.
Интересно, что в данном тексте, кроме ключевого понятия об интонации, присутствует также замечательное сравнение рифм с волнами, подразумевающая образ моря, как некоей «языковой стихии», о которой мы писали вначале…