Герой моих грез
На кого он похож? На Голиафа. Есть в нем что-то от легендарных Титанов. Он так же громаден и так же питает свои силы от матери-земли имя которой - Луганщина.
На Одиссея. Ему не откажешь в мудрости и хитрости, хотя он, в отличии от Гомеровского героя знает о покорстве воле Божьей. Но так ли уж покорен?
Несколько раз я примечала, как он советовал заставить людей работать активнее. - "Прессуй, прессуй их", - говорил он спокойно и тихо, будто давал совет сходить к врачу. Однажды в непринужденном застолье его подчиненный полупьяно рассказывал о своих неудачах в получении подряда на строительство. Так же тихо он что-то вяло ответил... Зато через несколько дней, в своем рабочем кабинете он говорил об этом заказе четко, конкретно, требовательно и получил его по праву сильного. Тогда мне подумалось, что если бы ему нужно было взять Трою, он изобрел бы нечто подобное Троянскому коню. Герой моих грез настолько пластичен, что сумел совместить ортодоксальные принципы прошлой эпохи и современной жизни. Пользуется этим с пользой для себя и для дела.
Одиссей был царем Итаки. Герой моих грез - самодержец в своих владениях. Сильный, царственный, бескомпромиссный. Спросите, как совмещается все это в одном человеке? Очень просто. В отношении к вопросу о собственности. "Где сокровище ваше, там и душа ваша", - говорил Иисус Христос.
Если его душа со мной, то я - его сокровище, а значит - собственность. По некоторым косвенным признакам могу сказать, что он весьма ревниво относится ко мне. Пока мне это нравится, ведь мы - в начале нашего романа и мне кажется, что он не из тех, кто с легкостью отказывается от своих благоприобретений.
Его царственные реакции молниеносны. Попробуй сказать что-то, что ему не по нраву, и вы увидите Зевса-громовержца, рядом с которым Голиаф - милый недоросль, порожденный любовью богов. Мне приходится быть осторожной в выборе тем и не устраивать планерок в нашей квадратной колыбели, хотя каким-то особым любопытством и наводящими вопросами он все-таки разговорил меня пару раз.
Я часто думаю, как опасно начинать беседы. В диалоге можно невольно втянуться в чужую жизнь и попасть в сети ловца.
Сети ловца - эта метафора из притч царя Соломона. Есть там 90-й псалом: "Он (Бог) избавит мя от сети ловца, на руках понесет мя..." Казалось бы, чем плохи сети? Разговаривай... Иди в них, как птичка, ведь именно этого хотят от тебя. Открой свой клювик и жалобно запой о тяготах жизни, непонимании и обидах. Почему мне этого не хочется?
Есть только одна тема, которая всегда позволительна с героем моих грез - тема любви. Но если о ней, такой святой и грешной, начинаю говорить я, то кто из нас ловец? Однажды я ему сказала: "Зачем слова?" И молния гнева блеснула в ответ: "Какую же роль ты мне отводишь?"
Я боюсь ролей. Ведь вот уж месяц я живу им, дышу им, люблю его. Пусть лучше он будет непонятный, но мой, чем понятный, - но чужой. Я так боюсь его потерять, что готова пойти на многие жертвы, например - замолчать и пожить в тишине своей души. Только бы знать, что он верен мне и также как я ценит наши отношения.
Его сила, любовь и властность ассоциируются у меня с Богом-отцом, который никогда не откажет страждущему. Разве любящий отец подаст сыну камень, если дитя просит хлеба? Когда-то именно этот аргумент сделал меня христианкой.
В психологии есть понятие "Эдипов комплекс". Перефразируя Фрейда, можно сказать, что любовь матери и сына может носить не отеческий, а сексуальный характер. Об отношениях отца с дочерью Фрейд не распространялся...
Герой моих грез чуть-чуть не дотягивает по возрасту до роли отца. Но что-то призрачно-фрейдистское мелькает в нашей любви. Его тон, естественное руководство мною, контроль чувств и чувственности и то, как я подчиняюсь его воле - есть во всем этом что-то абсолютное, мощное и царственное. Я нахожусь буквально в облаке любви, сотканном из наших мыслей, порывов и чувств. По этой любви меня ведет герой моих грез.
- Ты почему не отпускаешь меня в мыслях? Я просто брежу и стала плохо спать. Просыпаюсь по ночам и часами то ли чувствую тебя, то ли живу тобой.
- Он улыбается одной только мне предназначенной тихой улыбкой и молчит. Зачем ему паутина слов, если он может вести меня по жизни мощью мысли и любовью, перед которой все суетное обращается в прах?