Сказка о Государстве

      Читатели, в большинстве своем  не привыкшие к авторским изыскам или к творческому разнообразию безымянных авторов народных сказаний, при  упоминании слова СКАЗКА машинально настроят себя на первые, набившие оскомину,  слова: в некотором царстве, в некотором  государстве…  Увы,  в случае с этой сказкой ситуация  немного иная, поскольку, хотя и будет сказка сказываться про государство,  но речь будет идти  не просто о  государстве в привычном смысле этого слова,  а   о Государстве с большой буквы  и причина  данной особенности  станет понятной любому, прочитавшему сию сказку.

       Началась сказка с рождения маленького человечка.  Надо сразу сказать, что маленьким он был не по причине своих крошечных  размеров, более подходивших  для крупного мышонка или мелкого котенка, а по той простой причине, что все вокруг, в окружавшем его мире, в котором он  появился на свет, все в этом мире были маленькими человечками; сколько  бы  лет они ни жили на свете – все они были маленькими человечками.  Да-да, его папа Кетор,  его мама  Оцила, его брат Нафтиз  и бабушка Хлыма – все они были маленькими человечками. В пределах больницы, где родился малыш, все были маленькими человечками: и пациенты, и врачи, и медсестры и даже главный врач больницы.  Забегая вперед, можно сразу сказать,  что и в пределах родного  города малыша  все тоже были маленькими  человечками: и соседи его родителей, и их друзья,  и начальники его родителей на  ткацкой фабрике  и даже мэр города – все  были маленькими человечками. Более того, с годами взросления  новорожденному еще предстояло узнать, что и в соседних городах и по всей стране, куда  ни кинь взор и ни обрати взгляд – всюду жили маленькие человечки, которым  даже  нравилось быть таковыми и в этом  был свой смысл, ведь, действительно, ну какой спрос  с маленьких человечков?  В первые дни своей жизни  малыш не мог знать, что  маленькие человечки, все до единого, гордились тем, что  живут в огромной стране и эту гордость они  впитывали с молоком матери,  с пеленочных лет. Уже в первые часы жизни младенец,  аппетитно начмокивая молоко  матери, слышал как, бережно держа его у своей  груди,  мать шептала ему первые слова: «Сынок, кроха, я так рада за тебя, что ты будешь жить здесь, в стране, которую мы любим и на которую работаем. Страна наша огромная и богатая, бескрайняя  и необъятная. Я так рада за тебя». На эти слова сынок  только громко причмокивал, не  отрываясь от своего  сытного занятия,  помаргивал глазенками, словно разделяя  радость матери за свое  удачное место рождения.

      Родился малыш таким славным и пригожим,  что  родители и брат, и бабушка  Хлыма,  и все их друзья не могли нарадоваться  на младенца. Родители готовились к его рождению и заранее  подобрали для него имя, но когда  увидели появившееся на свет очаровательное создание, то наотрез  отказались от своей задумки – уж слишком имя казалось простым, как у всех, и ничем бы оно не отличало  от других детей  такое милое создание. Долго они ломали головы над выбором имени для своего сына, но ни одно  из них не подходило  и не радовало слух так же, как дитя их радовало глаза окружающих. Совершенно неожиданно выручила  бабушка Хлыма, которая, склонившись однажды  над кроваткой, в  очередной раз громко умилялась: «Ну что же это за человечек такой!  Ну прелесть какой человечек! Ну картинка, а не человечек!»  Мама Оцила и папа  Кетор, присутствовавшие при этой сцене, переглянулись и враз воскликнули: «Так вот же имя для нашего мальчика!!! Никого так не называют!»

 И назвали малыша Человечком. С тех пор пошел он по жизни с этим именем, которому никто вокруг не удивился и более того, к нему все быстро привыкли, хотя было оно в стране единственное – разъединственное.  Начал Человечек расти и радоваться жизни в своей стране.  А радоваться было чему.  Страна была огромной и не было ни зверя, ни птицы,  ни техники сверхмощной, которые бы смогли  одним махом  добраться от одного края страны до другого. Не было такого воздушного шара, который бы позволил  с высоты увидеть  все границы родной страны  и увидеть соседние страны. Просторы страны  были необъятны ни взором, ни крыльями, ни ногами.

      Но не только масштабы страны  радовали живущих в ней маленьких человечков, радовала сама жизнь  и даже заботы, с которыми  приходилось сталкиваться маленьким человечкам в повседневной жизни, были приятными, но об этом никто не задумывался, потому что жизнь не заставляла тяготиться теми заботами. Маленькие человечки давно привыкли  к такому течению жизни, по которому они сначала просто подрастали  для того, чтобы учиться, потом учились для того, чтобы работать, потом работали, чтобы своим трудом  увеличивать богатства страны  и вместе со страной жить еще уютней. Все заботы их жизни были направлены на это, поэтому  ни у одного маленького человечка не повернулся бы его маленький язычок, чтобы назвать заботы, связанные с  такой жизнью, неприятными.

      Точно так же и Человечек в первые годы своей жизни не понимал, что не просто живет, а радуется жизни,  получая первые уроки радости  и учась радоваться  у своих отца и матери, чьи глаза, устремленные на него, излучали потоки радости, которые душа  ребенка не могла не впитывать, камертоном  настраиваясь на волну этих  чувств и откликаясь на них. С первых дней жизни Человечка и до первых шагов в его сознание вошли  те слова, которым он был обязан своей жизнью,  появлением на свет. Еще до первых своих шагов  мир его был наполнен словами  МАМА, ПАПА, БРАТ, БАБУШКА, СЕМЬЯ, ДОМ.  С этими словами он вошел в мир и сделал первые шаги и ему еще предстояло узнать, что эти первые слова откроют ему дверь в мир других слов, без которых жизнь просто  остановится: ДРУЖБА, ЛЮБОВЬ, ЧЕСТНОСТЬ, ДОБРОТА.  Все это ему еще предстояло узнать  подобно тому  как он, незаметно для себя, в своих первых несмелых  шагах  от кроватки к маме, протягивающей к нему руки, от  дивана к стулу, от бабушки к брату, в своих ползаниях по полу  услышал новое для себя слово. Не то чтобы это слово поставило его на ноги и повело по жизни, скорей всего,  раньше, сидя в кроватке, он не обращал никакого внимания на это слово, занятый своими игрушечными делами. Ведь не могло это слово возникнуть  из ниоткуда, из его первых шагов. Видимо,  первые шаги  заставили  его ощутить всю жизнь  по-новому, а вслед за телом  потянулось к новым восприятиям и его сознание, впитывая, как губка, новые слова. Вот так незаметно и  пришло к Человечку  новое для него слово - ГОСУДАРСТВО, без которого он дальше не мыслил  своей  жизни. Да иначе и быть не могло в условиях, когда  он слышал это слово изо дня в день и не только дома, но и во время прогулок. Это слово  звучало и по радио, и с экранов телевизоров, ненавязчиво превратившись в тот фон,  на котором развивалась вся жизнь маленьких человечков.

    Надо сказать, что прошло немало времени, прежде, чем  Человечка заинтересовало это слово. Он часто слышал  как родители называли свою фабрику государственной, хотя  знал, что она была ткацкой и на ней  производились всякие ткани.  Человечек начал одолевать родителей расспросами раньше, чем научился выговаривать все буквы и частенько по дороге из детского сада домой  с мамой он любил выпытывать у нее: «Мама, а что такое госудалство?  Кто это такой?  Это что, великан , да? Он нас охланяет?» И каждый раз мама улыбалась  на его расспросы и терпеливо  объясняла: «Да, малыш, это наш большой- большой защитник, добрый и заботливый. Он очень сильный, а все сильные люди – это добрые  люди, они заботятся о других и никогда не обидят слабых. Да, Государство – это такой богатырь, он заботится обо всех нас, маленьких человечках и мы работаем на него каждый день, чтобы он был сильным. Вот и садик твой – он тоже государственный». «Плавда?! – Человечек подпрыгнул от радости. - А где он живет, Госудалство? Где его дом? Почему он не плиходит  к нам в гости, мама?» Мама не оставляла вопросов без ответов: «Он не может  прийти в гости,  у Государства очень много дел, ведь страна наша огромная  и  надо следить за всем-всем-всем».

  К тому времени Человечку уже читали сказки  про богатырей  и он легко мог представить  себе богатыря  Государство в  золоченом шлеме, блестящей кольчуге,  которую прикрывает густая  борода, как на картинке, в богатырских перчатках, с булавой, которая одним своим видом должна вселять ужас  во всех врагов маленьких человечков. И конь под  богатырем как на картинке -  богатырский, с серебряной сбруей, с широкой  грудью, способный вытаптывать просеки в  полчищах врагов.  Человечка радовала мысль о том, что его защищает  могучий богатырь.  Куда бы ни пришел Человечек, он всюду приставал к маме с расспросами, указывая пальцем: «А это госудалственное?  Это госудалство сделало?»  И мама неизменно отвечала ему с любовью:  «Да, сынок, да, это государственный кинотеатр, конечно, и показывает он государственные мультики. А это, - продолжала она, - государственный магазин, его построил для нас Государство и мороженое  там продают государственное».  «Я  люблю моложеное, - нетерпеливо перебил  ее Человечек. - Оно вкусное».  И любил он не только мороженое или мультики, он  любил своего богатыря Государство, придумавшего  для него, Человечка, столько  всяких  интересностей и вкусностей.

      Человечек не по возрасту быстро  понял как повезло ему с местом рождения, но он не мог знать, что этого нельзя было сказать о времени  его рождения, как показала дальнейшая жизнь. Маленькие человечки были большими философами и на этот случай у них тоже было объяснение, поскольку они любили говаривать: времена не выбирают, а живут и умирают.  Не успел еще  Человечек вырасти из возраста детского сада,  как времена эти  принесли в жизнь маленьких человечков совсем не лучшие перемены. Сами маленькие человечки не могли ничего понять, занятые  своей каждодневной работой на своего любимого Государства, но они стали чувствовать как все больше слабеет и слабеет рука  могучего богатыря, под защитой которого они жили и  привыкли гордиться этой защитой. Наверное, по большому счету,  маленькие человечки  не были готовы к тому, что когда-нибудь  может понадобиться  помощь и защита их могучему  великану, силу  которого уважали во всем мире – и дальние и ближние страны. Ни мама Оцила, ни папа Кетор никогда бы  не признались своему Человечку, что они не знают как помочь его любимому богатырю, ведь они  умели только работать на своей ткацкой фабрике  и выполнять указания своих маленьких начальников.

   Хворь, поразившая  богатыря Государство, развивалась так быстро, что даже Человечек стал замечать  неприятные перемены. Мама перестала вдруг водить малыша в кинотеатр на мультики, где было так интересно и было такое вкусное мороженое, где было много-много  веселых малышей. По дороге из детского сада  он заметил, что на крыльце его любимого кинотеатра  и вокруг него  толпится множество взрослых человечков и все вокруг увешано всякими одеждами, заставлено коробками с разными вещами. И мама больше не рассказывала веселых историй  про его любимого богатыря Государство, сколько бы он ее ни расспрашивал – отвечала она на его вопросы  несвязно и невпопад, занятая своими мыслями. Конечно, Человечек не мог не заметить всех этих перемен, как и того, что скоро папа и мама совсем перестали ходить на работу. Засыпая  вечером, он вдруг услышал через приоткрытую дверь, как папа Кетор  сказал маме: «Закрыло государство нашу фабрику, теперь мы с тобой безработные, как и все». От этих слов Человечек не выдержал, вскочил с кроватки  и радостный выбежал  к родителям с криком: «Ула!  Госудалство отпустил вас домой!  Тепель великан будет лаботать, а вы будете  отдыхать!» Но в глазах мамы и папы он не увидел  привычных огоньков радости, глаза их были потухшие и растерянные.

     Перемены в жизни маленьких человечков  открыли для самого Человечка много новых слов, каких-то чужих,  звучащих пугающе и неприятно. Слова эти резали слух и он не любил их ни слушать, ни произносить, но они как тараканы  расплодились и звучали отовсюду, со всех  сторон, целыми днями били по голове и раздражали  своей неизвестной пустотой, скрывавшейся за этими словами.  Поначалу Человечек  привычно пытался  приставать к маме с расспросами, уже одолев  непослушную для его языка букву Р, но мама не пыталась  объяснить ему  значение всех этих новых  рычащих, каркающих или хрюкающих слов, непонятно кем напущенных в головы маленьких человечков. Человечку было невдомек, что мама как и он не понимала чужих словечек, запутавшись в их ежедневном  непрошеном хороводе и вынуждена была терпеливо выслушивать вопросы сына.

   Перед сном, лежа в кроватке, малыш, оставшись наедине со своими вопросами, лишенными  ответов, пытался сам найти  эти ответы  и находил их по своему. Все эти слова, ворвавшиеся в его жизнь вместе с болезнью  любимого богатыря Государства и громыхавшие как камни в пустом ведре, все эти слова  казались Человечку драконами, злыми разбойниками,  свирепыми  коварными зверями,  которые вцепились в его богатыря, навалились на него со спины, повалили наземь  и грызут зубами, рвут когтями, топчут лапами, растерзав его богатырского коня, отбросив в сторону его  грозную булаву. Картина эта пугала Человечка и он не мог знать,  что его детская фантазия была недалека от истины. Он просто чувствовал это  своим детским сознанием, не запачканным ложью, завистью, жадностью, злобой и прочей грязью взрослой жизни  среди нахлынувших перемен. От картины этой по щеке его катилась слеза  и он засыпал только после того, как  находил свой пластмассовый меч  и прятал его под подушку. Человечек верил, что во сне он придет на помощь  богатырю и поможет ему встать на ноги. Но дни сменяли ночи, а этого не происходило,  меч Человечка бездействовал, а богатырю Государству становилось все хуже и хуже.

   Среди новых чужих слов, портивших слух Человечка и жизнь всех маленьких человечков, было много таких, которые он даже запомнить не мог и язык его, совсем недавно освоивший  родные буквы и слова, не в силах был совладать  с чужеземными словечками-уродами. Но одно слово  малыш запомнил  легко, потому что слышал его целыми днями и на улицах, и в детском саду и особенно дома  оно непрестанно летело рычащим звуком  как по радио, так и из ящика телевизора, да и родители теперь чаще произносили это слово, чем вспоминали про своего доброго богатыря. К тому времени Человечек выговаривал уверенно все буквы и слово это получалось в его исполнении не хуже, чем у взрослых, когда он вдруг, ни с того ни с сего, громко произносил его: Р-Р-Р-Ы-Н-О-К! От громкого крика мама  вздрагивала и испуганно обращалась к сыну: «Ты что, сынок, тебе плохо?» Но сынок на вопрос отвечал вопросом: «Мама, а кто такой этот Рынок? Это великан или злодей? Он что, победил нашего Государство? Откуда он взялся?»  Вопросов у Человечка было много и  маму сбивали с толку  эти вопросы сына, на которые она не успевала отвечать самой себе, ведь ей тоже никто не отвечал на вопрос о том, почему она  осталась без работы. Что она могла ответить Человечку, ходившему за ней по пятам с недетскими  вопросами?  Она отвечала как могла: «Рынок, он приплыл издалека, из-за далеких  морей, где есть всякие  страны и правит там  этот Рынок». «А что, мама, - прервал ее нетерпеливый сын, - в тех странах нет своего богатыря Государства?»  «Да, такого богатыря там нет, сынок. Рынок никого не признает, только свои законы, в которых нет места для маленьких человечков. Наверное, он обманул нашего  богатыря, ведь силой он не мог бы его одолеть и что теперь с нашим богатырем творится – я не знаю, сынок, жив ли он», – откровенно огорчаясь, ответила мама, и слова ее глубоко запали в душу Человечка, гораздо глубже, чем он думал сам, как потом показали дальнейшие события.

      Время шло,  Человечек вырос из возраста детского сада и уже не первый год ходил в школу, как и любой маленький человечек его возраста в те времена, когда  богатырь Государство был сильным, да только вот детского садика Человечка уже не было для тех детишек, кого хотели туда устроить. Перемены продолжались и продолжались, снежным комом облепляя страну маленьких человечков. Не было уже у богатыря сил даже на детский садик, а на месте  когда-то веселого детского сада  пышным мухомором расцвел какой-то гриб , выращенный Рынком, по его указам, с непонятной для Человечка надписью золотыми буквами БАНК на фасаде этого мухомора.

 «И что это за банк такой? - терзался по вечерам  один на один со своими  мыслями Человечек, лежа не в кроватке, а уже в кровати. -  Почему не БАНКА, а БАНК? Зачем так надо  уродовать слова?»  «Наверное, чтобы прятать за этими словами какие-нибудь гадости, - не унимался Человечек, - ведь БАНКА – это понятное слово и полезная вещь одновременно – тут все понятно. Насолили в банке огурцов и пожалуйста – зимой угощайся. Но зачем из БАНКИ  делать БАНК какой-то?» Бессилие перед этим вопросом вызвало у Человечка  очередной приступ недовольства самозваным Рынком, притащившим  вместе со своими порядками  уйму всяких пакостных словечек. По другому Человечек  не хотел называть  все эти слова, которыми Рынок отгородился  от маленьких человечков, чтобы  творить за частоколом  из  этих слов свои такие же пакостные делишки.

    Старший брат Человечка к тому времени заканчивал  учебу в институте. Однажды, придя из школы, Человечек услышал разговор Нафтиза  с родителями и узнал, что Рынок добрался до его брата и требует денег за  обучение. Родители продали  свой загородный домик и брат окончил  институт, но после учебы его сразу забрали в армию по приказу все того же Рынка.  Вечером, после проводов Нафтиза, семья сидела за столом в своем уменьшенном составе: папа, мама, бабушка и Человечек  на месте своего брата, как взрослый,  хотя из-за стола он выглядывал совсем чуть-чуть.  Первым нарушил молчание папа. Он говорил  как бы сам с собой, ни к кому не обращаясь и вопросы его просто порхали в воздухе, не надеясь на встречу со своими ответами.  – Раньше все было  по другому, - тихо говорил он. - Наш богатырь Государство  обеспечивал всем необходимым и детей и стариков, все чувствовали его заботу с малых лет и тогда каждый считал своим долгом  отплатить богатырю верной службой в его дружине. А кого пошел защищать мой сын?  Он сам заплатил за свою учебу и ничего не должен  этому Рынку, который и так набрал себе армию за деньги и за деньги она ему служит.  При чем тут наш мальчик?

Ответом на слова в комнате стояла тишина и Человечек не вытерпел: «Папа, а где живет наш Государство?»  Он  опасался, что и на этот вопрос не будет ответа, но папа неожиданно произнес: «Наш богатырь живет далеко, в самом большом городе, как и полагается. Раньше у него было много помощников, ведь не мог бы он один углядеть за порядком во всей стране. Этих помощников было много и в нашем городе, но где они теперь? Они никуда не делись, не заболели, не вымерли, они все теперь стали слугами Рынка и служат ему. Не знаю я, сынок, где наш богатырь, жив ли он. Даже школой твоей теперь командуют здешние, городские слуги Рынка и как насосом выкачивают через нее деньги с нас, родителей. Такой уж он проныристый и сладкоголосый, этот Рынок, лезет из всех щелей и поет из всех углов, только плясать под его песни несладко приходится», - отец вздохнул, не глядя на сына.

  Проснувшись утром, Человечек не увидел дома отца –  тот уехал искать работу в другой город. Для Человечка  эта новость послужила сигналом к  действию, как и тот факт, что в школе  к тому времени начались  летние каникулы  и он принял решение, которое подспудно вызревало в нем давно, еще с тех времен, когда он прятал свой игрушечный меч под подушку. Об этом его решении мама и бабушка  узнали однажды вечером, когда вечером его не оказалось дома, а они нашли на его столе записку:  «Дорогие мои мама и бабушка, я вас очень люблю. Не беспокойтесь за меня, я уже большой. Никто не  может ответить мне на вопрос о том, что случилось с нашим богатырем  Государство. Теперь я знаю, где он живет и пойду искать нашего богатыря. Я не пропаду, ведь я знаю много песен и стихов, буду выступать перед людьми по дороге. Скоро вернусь. Ваш сын и внук Человечек».

       Сам Человечек к этому времени был уже далеко от родного города и воочию убеждался в огромных просторах своей страны. Днем он вышел на окраину города и нашел дорожный указатель, который указывал направление на самый большой город страны. Мальчуган прощально оглянулся на стены родного города и  отправился в путь. Дорога оказалась оживленной. Он видел, что на нее выходило много дорог и тропинок справа и слева,  с которых на дорогу стекались вереницы путников и так же как он брели в сторону самого большого города. Из обрывков фраз  Человечек понял, что все они, как его отец, были не нужны Рынку и шли искать работу, но  никто, как он, не шел искать  богатыря Государство. Вдоль дороги было много автостоянок  для ночевки и он  без труда устроился на первый ночлег  под летним небом. К своим годам он уже не был тем новорожденным ангелочком, умилявшим окружающих, но внешность его была приятной и располагала людей к общению, словно родительский дар для защиты от злых людей.  Когда утром он собрался отправиться в путь с автостоянки, неожиданно к нему подошел  один из дальнобойщиков – широкоплечий, с мужественным лицом,  похоже  намотавший не одну тысячу миль на ленту своей памяти.

 - Я смотрю, ты в самый большой город направляешься? -  сразу спросил он и получив утвердительный ответ, предложил Человечку место в кабине. Грузовик оказался огромным, таких Человечек не видел на улицах своего города, даже стоять возле него было  жутко и немыслимо было представить как можно управлять такой махиной. Зато ехать в его кабине оказалось  занятием интересным и приятным и ничего более интересного в своей жизни Человечек не знал. Он понял это, глядя на проплывавшие мимо красоты, на то, как стремительно остаются позади  бредущие по обочине дороги, где-то там, внизу, ниже его  кабины, такие же как он, путники.

 Несмотря на суровый вид, водитель оказался  словоохотливым. Он не любил ездить один и всегда брал с собой пассажиров.

- Меня зовут Ренни, -  представился он, лихо выруливая со стоянки свой гигантский грузовик. - Я как увидел тебя, так сразу вспомнил своего сынка. Я его месяцами не вижу, не вижу как он растет. Приезжаю – а он  опять уже вырос без меня.

 - А меня зовут Человечек, - услышал в ответ водитель и  неподдельно удивился:

- Чудно как-то тебя зовут, я таких  имен не слышал, всю страну объехал.

- Да?!- встрепенулся Человечек. - Вы, правда, всю страну объехали?  И в самом большом городе были?

 - Конечно, я ведь оттуда товары развожу. Раньше, при Государстве, все по железной дороге возили, а теперь благодать нам, дальнобойщикам, работы невпроворот.

- А что? - не вытерпел Человечек. - Железная дорога заржавела, сломалась? По ней ничего не возят?

- Смешной ты, - хохотнул Ренни, - ничего она не заржавела. У Рынка не заржавеет, просто его слуги  разбирают железную дорогу по кусочкам, кому какой достанется и сейчас там не до работы, а нам благодать.  Для кого - Рынок, а для кого - мать родная.  Ты сам-то куда идешь? Вроде мал еще работу искать. Человечек отрицательно мотнул головой:

- Я Государство пошел искать в самый большой город. Водитель удивился его словам, больше, чем имени:

- Ну ты, брат, загнул чего! И как тебя родители отпустили?

- Я сам ушел, а им записку оставил, чтобы не беспокоились. Я ведь вернусь, мне только узнать надо что с нашим богатырем случилось. Я теперь  знаю где он живет.

- Странный ты какой-то, – Ренни посмотрел на него долгим взглядом, - и имя твое странное. Я бы своего сына не отпустил, да он и сам бы не пошел – у него все есть, ему и так хорошо.

   Но Человечек был непреклонен. Дальняя дорога не казалась ему утомительной, он пел песенки, рассказывал стихи, которых знал множество  и водитель был доволен, что взял такого веселого  попутчика. Через два дня пути, в окрестностях самого большого города, Ренни высадил Человечка и отправил дальше одного, поскольку  такие грузовики в город не пускали. Человечек был очень благодарен водителю  за его неожиданную помощь, без которой он еще неизвестно сколько добирался бы до цели своего путешествия.  Оставшись один, Человечек  целый день добирался до самого большого города, который  был давно виден, с самого утра, но виден он был не потому, что находился близко, а потому, что был огромен и виден был из далеких далей. Человечек шел, шел и только к вечеру вошел в городские ворота, над которыми висела надпись большими буквами  САМЫЙ БОЛЬШОЙ ГОРОД. Уставшие ноги Человечка  не могли испортить его радость от мысли, что он достиг цели, ради которой ему пришлось  покинуть маму и бабушку. Но оказалось, что плутать по улицам города было гораздо трудней, чем добраться до него.

 Никто здесь не ждал  Человечка и  нигде на домах не было указателей – стрелок, указывающих путь  во дворец богатыря Государства. Прохожих почти не было и казалось, что город был заселен одними автомобилями, которые шумным бесконечным потоком мчались по широким улицам мимо и мимо. Те редкие прохожие, к которым он пытался обращаться, или отмахивались от него или шарахались в сторону, бурча сердито  либо «ОТСТАНЬ!», либо «ПОНАЕХАЛИ ТУТ!» Так ходил он до позднего вечера, пока не опустился, обессиленный, на скамейку в парке у фонтана. Он прилег на скамейку и тут же уснул до самого утра. Человечек уже  потерял надежду на внимание прохожих к его вопросам и поэтому, проснувшись,  не обратил внимания на сухонького седого старичка на другом краю скамейки.  Но старичка не оставил равнодушным изможденный вид мальчика и он первым начал разговор приветливым голосом:

- Мальчик, сразу видно, что ты приезжий.

Слова эти отвлекли Человечка от его мыслей и он повернул голову в сторону  старичка:

- Здравствуйте, а как Вы узнали, что я приезжий?

- Приезжих в нашем городе не спутаешь с горожанами, у них даже взгляд другой. Я и сам живу несколько лет в этом городе, но меня все еще принимают за приезжего.

- Да, - ответил Человечек, - теперь я понимаю почему – взгляд  у Вас, дедушка, добрый.

 - Вот видишь, мальчик, ты тоже заметил разницу. Человечек после этих слов не выдержал и рассказал старичку историю своего появления на этой скамейке. К концу истории он уже знал, что старичка зовут Кроль. Выслушав рассказ, Кроль с сомнением покачал головой и погладил Человечка по голове:

- Трудная у тебя задача, сынок. В нашем городе про Государство мало что слышно, хотя, действительно, тебя не обманули, живет он здесь, в этом городе. Сейчас такая жизнь, что на слуху один Рынок, куда ни кинь, не слышно ничего про богатыря давно. Я хорошо знаю город и могу тебе помочь, но дальше твое дело как быть и меня это не касается, делай что хочешь.

Дедушка Кроль отвел Человечка на станцию подземной железной дороги и насыпал ему горсть проездных жетонов. Он усадил его в поезд, указав перед этим станцию высадки.

- Там, наверху, где ты выйдешь, ты и увидишь дворец,  в котором живет Государство, – были его последние слова, точку после которых поставила закрывшаяся  бесшумно дверь вагона.

Человечек верил и не верил в реальность происходящего и было от чего: он сидел в невиданном вагоне поезда, который мчится под землей невесть куда - туда, где живет его богатырь! Не верилось, что все так просто получилось, словно невидимая рука  привела его туда, куда он стремился. Но никому он бы не смог ответить на вопрос о том, зачем ему  нужна эта цель, да он и сам не задумывался над этим.

Человечек вышел на указанной Кролем станции, и движущаяся лестница  на своей спине подняла его наверх, на белый свет. Он вышел наружу с замиранием сердца и увидел то, к чему стремились в его детской голове недетские мысли. Но он увидел не дворец, он увидел стену, высокую каменную стену, которая тянулась в обе стороны от подземного выхода и без помощи прохожих сразу понял что это за стена и что она скрывает от посторонних глаз. Человечек видел стену, скрывавшую от него дворец Государства и ему не важно было количество этажей дворца,  его не интересовало количество  коридоров и лестниц в  этом  дворце,  сколько там комнат и сколько  люстр в тех комнатах. Он знал главное – за этой стеной находится дворец, где живет его богатырь Государство, заботившийся о богатстве и силе страны и о нем, маленьком человечке. Душа его успокоилась, получив желаемое и он  машинально,  ни о чем не думая, пошел вдоль стены, которая, как и полагалось, образовывала  крепость, многоугольную крепость, в углах которой возвышались  остроконечные башенки, выглядевшие скорее украшением города, нежели угрозой для врагов. Человечек, как завороженный, шел и шел вдоль стены и незаметно для себя вышел к тому месту, откуда начал любоваться стеной. Пока шел, он насчитал шесть  башенок и трое ворот, из которых  только одни были действующими. Над воротами был даже светофор с двумя линзами.  Перед воротами  стоял шлагбаум с охранявшими его стражниками. Сердце у  Человечка волнующе  дрогнуло: значит богатырь там, за этими воротами, он жив и здоров, раз у ворот такая охрана!  Человечек повернулся и пошел к главным воротам,  перед которыми была большая площадь с выходившими на нее со всех сторон улицами, отчего  вся крепость напоминала паука  в центре паутины улиц. Человечек выбрал скамейку  подальше от ворот, на углу дома одной из выходящих на площадь улиц. Глаза его не отрываясь  смотрели в сторону ворот. Какая-то сила удерживала его на скамейке  и не позволяла уйти.  Он видел как время от времени к воротам подъезжали невиданных в его городе размеров  черные лимузины с непрозрачными стеклами, при виде которых  шлагбаум  поспешно взмывал вверх, а вся стража вытягивалась в струнку, пока лимузин не исчезал в пасти ворот. Но Человечек чувствовал, что это все не то и не его богатырь въезжает в ворота. Он сидел и ждал. Неизвестно сколько прошло времени, Человечек не заметил, но на площади, как и во всем городе, начало темнеть. За день площадь несколько раз подметали и снова Человечек увидел возле скамейки одного из дворников, в очередной  раз заполнивших  площадь. Все дворники, как на подбор, были крепкие,  здоровенные, с военной выправкой. Уверенными движениями они орудовали метлами, будто для них это было развлечение, а не унылая работа. Человечек не хотел привлекать ничьего внимания, но здесь, на площади, где весь день почти не было прохожих,  он был на виду.

- Мальчик, ты почему не идешь домой, -  обратился к нему бравый дворник, орудуя метлой и не глядя  в его сторону.

Человечек не стал ничего скрывать. Дворник слушал  его и махал метлой, замерев на месте. Когда Человечек замолчал, дворник ответил:

- Мне во время работы нельзя останавливаться, за нами следят камеры.

Он все так же махал метлой, обходя  вокруг скамейку с Человечком.

- Мне жаль тебя, Человечек, - продолжал он, - ты пришел куда надо, здесь, за этой каменной стеной живет Государство, но ты его не сможешь увидеть, как и все живущие в этом городе. Он, Государство, только ставит свои печати на договорах с другими странами, а из этих стен с башенками даже не появляется. Черные  лимузины возят сюда слуг Рынка.  За этими стенами  еще можно увидеть  богатыря, а вокруг, - он описал метлой в воздухе дугу, - все заполнил Рынок, он даже донашивает некоторые одежды богатыря Государства. Ты, мальчик, пришел издалека. Неужели вы там ничего не поняли?

От этих слов сердце Человечка болезненно сжалось, пронзенное правдой жизни. До последнего момента Человечек отгораживался  от этой правды своей верой в богатыря и надеждой, которая ни на чем не основывалась, кроме как на его желании верить в хорошее. Он приехал сюда, к своему богатырю, добился своей цели, но он еще не умел по-взрослому отвечать на вопрос: зачем ему эта цель? Для чего?  Он достиг своей цели и теперь все его надежды  были разрушены словами дворника.

    Человечек увидел место, где живет  Государство, ему не суждено было увидеть  того богатыря, который процветал и вместе с которым  процветала страна маленьких человечков.  Дворник, продолжавший  старательно махать метлой, вдруг увидел, как сидевший на скамейке Человечек поник головой и весь съежился, будто слова дворника скомкали его  наподобие клочка  бумажки.

    Человечек сполз со скамейки и сгорбленной  фигуркой, не оглядываясь,  пошел прочь от вылизанной метелками площади. Он шел по улице и еще долго слышал за спиной шаркающие звуки молодецких метелок. Как он добрался домой, Человечек не помнил, но радости мамы и бабушки не было границ.  Это был их прежний милый Человечек,  но вместе с тем какой-то другой, тихий и молчаливый. Он больше не приставал  с бесконечными расспросами, словно враз вырос из них  как из  своих коротких штанишек. Теперь мама пыталась осаждать его своими вопросами о его приключениях, но он отвечал односложно и без интереса. Единственно, удалось от него добиться, что он видел то место, где живет их  богатырь Государство там, в самом большом городе, за каменной стеной, которая охраняется стражниками. Через несколько дней Человечек пошел зарабатывать деньги. Он вместе с мамой продавал газеты. В газетах на всех страницах расхваливали гигантские стройки и проекты  блестящего от этих восхвалений Рынка, но Человечек  чувствовал, что, еще не успев вырасти,  он успел потерять веру в добрую силу. Он лучше взрослых понимал, что теперь ему предстоит  не жить в своей стране, а выживать - защищать его и маленьких человечков больше некому.
 

                                                      Сергей   Ольков      Курган    03 . 2017