Школа жизни

Дедушка часто пишет и передает письма всем членам семьи. Мне неоднократно приходили белые прямоугольнички, исписанные неровными закорючками. Письма короткие и лаконичные, наводнены разными грамматическими ошибками, невпопад расставленными запятыми, и даже мое имя почему-то всю жизнь он пишет КрЕстина, а не КрИстина.

На насмешки внуков дедушка любит отвечать, что если бы он кончил 11 классов, то точно был бы президентом.

Но, к сожалению, 11 классов он не окончил, как не окончил и 9.

Дедушка пытался четыре раза получить хотя бы один класс начального образования. Но каждая из попыток заканчивалась плачевно, практически не успев начаться.

К школе маленький Стёпа уже получил в деревне устойчивое прозвище «Мешок». Так колхозники кликали мальца за его причудливый костюм. Костюм состоял из картофельного мешка с вырезанными дырками для головы и рук и перетянутой на поясе бечевки. Собственно, в этом нарядном костюме Степан и отправился в первый раз в первый класс. К такому важному событию бабка раздобыла два валенка, чёрный и белый. Один был маловат, а второй не по-детски огромен с дырками в разных местах. Но не до капризов было в суровые 30-е годы.

Довольный Степан шагал к зданию школы, ослепленный предстоящим событием, которое ожидал он все лето. И ничего тогда не могло испортить ему настроение, ни ежедневный голод, ни постоянный холод, ни давящая нищета.

Зайдя в класс, он ощутил по-настоящему искреннее счастье. Основной причиной, конечно, была не безудержная жажда знаний, а тепло, которое так давно не чувствовал маленький Степан. Тело приятно откликнулось легким расслаблением, улыбка расплылась по лицу. Но тепло стало приятным не только для Стёпкиного тела. Вши, которые так долго прятались в картофельном мешке от холода, решили эвакуироваться, также почувствовав повышение температуры воздуха. Не раздумывая, насекомые со всех зримых и незримых мест полезли по телу, расползаясь по полу класса и пугая одноклассников. Тут же маленький ученик был с позором выгнан из школы. Так и закончился для Степана первый класс. Закончился,  не успев начаться.

Следующий год стал еще более голодным для деревни Булдыри. Не теряя надежды Степан вновь отправился в школу.  Счастью не было предела, в школе было тепло, а еще выдавали хлеб. Хлеб… какое же приятное чувство растекается по телу, когда краюшка мягкого черныша растворяется в голодном желудке, как же хорошо становится от осознания сытости. Но счастье опять длилось не долго.

Спустя неделю занятий новый староста на переменке разносил хлеб по однокашникам. Первая парта, вторая парта… Степка замер в ожидании.

- А тебе, Вражина…, - подойдя к его парте, сутулый паренек закинул кусок хлеба Степе под стол. Чувство обиды поднималось откуда - то снизу, заполняя легкие и наполняя глаза слезами. Задира же пошёл дальше, даже не оглянувшись.

- Ах, так! - времени на раздумья не было. Степан вскочил со стула и, догнав обидчика, взмахнул ногой. В этот удар вложил он всю свою силу, в этой силе было всё, непонимание, несправедливость, обида, голод, холод, все чувства смешались в единое решение, принятое за секунду. Удар пришелся прямо по подносу. Оставшиеся куски хлеба взметнулись вверх и рассыпались по полу.

На этом получение знаний в этом году закончилось.

К тому времени мать уже вернулась с лесозаготовок. Так ждал ее Стёпа, так скучал холодными вечерами. Всю надежду вложил он в её возвращение. Знал, что вот мама вернется, и будет ему тепло и хорошо.

Мама вернулась, но вернулась не та задорная девчонка, ласковая и нежная, какой видел он её в последний раз. Вернулась убитая горем женщина, согнутая в три погибели. Ведь в один из рабочих дней Матрёна попала под сорвавшееся бревно, так и оставшись инвалидом на всю свою жизнь. И, наверное, увидев тогда её в первый раз после долгой разлуки, Стёпа и стал взрослым. Одного взгляда хватило ему, чтобы понять, что теперь он не один, теперь он ответственный не только за себя, но и за неё. Теперь он для неё опора, плечо и верный друг.

Школьный инцидент ранил Стёпу в самое сердце. И даже не обидные слова, не упущенные возможности не расстроили его так, как расстроился он, осознав, что испытает мать, узнав о несдержанности сына. Нет, она, конечно, всё поймет и даже поддержит его. Но сердце её сожмется, и без того кривая спина согнётся еще сильнее.

А потом началась война, с деревни Булдыри всех увезли на соседний нежилой остров, где месяц без еды и какой-либо надежды колхозники выживали в лесах. Это время Степан уже и не помнит, как в тумане прошла суровая полевая жизнь.

Опять дорога, новая деревня Плотина, новая жизнь, новая попытка пойти в школу. В этот раз школа понравилась Степе гораздо больше. Конечно, были и трудности. Основная трудность заключалась в том, что преподавали на русском, а ведь он и слова-то ни одного не знал. Сам был карелом, все в деревне разговаривали на карельском. Да и в школе предыдущей карельский был единственным языком.

Но где наша не пропадала. И Степан стал день за днем, стараясь и выкладываясь на полную, изучать новые буквы. И учительница, молоденькая сельская девчонка, с какой-то неимоверной нежностью и пониманием отнеслась к худощавому ученику.

- Так, давай оставайся, я тебе дам сейчас две задачи дополнительно. И стих выучи. Выучишь — скажешь.

-Я закончил. Тут еще две задачи было на странице и стих, я ещё дополнительно сделал. Ничего? - спустя полчаса увлеченный Степан был уже готов получить новые задания.

- Ох, ты, Господи, какой головастый. Ладно, пойдем ко мне, чай пить. Стихи будешь рассказывать, которые выучил.

Зайдя в светлую комнату, Степан оглянулся. Достаточно бедно, но с комфортом обставленная комнатушка, приятный запах цветов и накрахмаленных простыней.

-Что встал, как вкопанный? Садись за стол.

Учительница стала суетиться возле стола. Разлив чай по кружкам, с загадочными глазами, она достала маленький узорчатый платочек, развернула его, и на столе появилось настоящее сокровище военного времени. Степан не сразу понял, что это за маленький белый кубик, который так аккуратно был завернут и бережно сохранен на черные времена.

Сахар! Откусив половинку, вторую учительница протянула своему маленькому другу. Счастью не было предела, Степа не торопился. Сначала рассмотрев, затем понюхав, он положил сахарок на язык. Закрыл глаза и ждал, когда тот растает. Сахар уже давно испарился во рту, но Степа еще долго не открывал глаза, наслаждаясь этой маленькой радостью и трогая языком те места, где еще теплился сладкий привкус.

Учительница, молча, плакала, вытирая слёзы заветным платочком.

Дополнительные уроки продолжались, каждый неизменно заканчивался половинкой сахара и растроганной женщиной, сердце которой разрывалось от тоски и жалости.

Тогда Стёпа не понимал её слёз, думая, что учительница страдает из-за поделенного пополам сахара. И уже позже, спустя годы, уже он вспоминал эту прекрасную женщину, всегда вытирая скупую мужскую слезу.

Но очередная нелепая случайность опять сыграла со Степой злую шутку. На одной из перемен он сильно развеселился и в ходе игры в лошадок запрыгнул на одну из одноклассниц, прокатившись на ней по школьному коридору с громкими криками «Я — жеребец». О продолжении учёбы после такой выходки и речи быть не могло. Но это уже было и не важно, потому что семья Кошкиных была отправлена в посёлок Лоухи, располагающийся недалеко.

Последняя попытка получить образование была уже в Лоухах. Учился, старался, Степке нравилось получать новые знания, сидеть в теплых классах и ежедневно получать 200 грамм теплого и вкусного хлеба. Отсутствие тетрадок, ручек и какой-либо учебной атрибутики его ничуть не пугало. Он знавал лишения и поболе.

Тем более этот год ознаменовался для него неожиданно приятной встречей с интересной девчонкой, при взгляде на которую у него всегда немного горели щёки. Храбрости хватило и подойти познакомиться, и проводить домой, и утром добежать до её дома, чтобы вместе идти в школу. Да и новая подруга с интересом посматривала на нового ухажера и с милой детской улыбкой принимала его ухаживания. Девочка выросла в семье офицеров, мало понимая положение Степы, но её это и не интересовало.  Он радостно рассказывал смешные истории, услышанные от взрослых, много шутил и, разумеется, носил ее тяжелый портфель.

И вот в один еще осенний день парочка шла в школу, о чём-то с интересом болтая и перескакивая через лужи. Вот школа уже показалась за поворотом, такое знакомое крыльцо.

-Эй, Кошкин, а правда, что ты сын врага народа?

На крыльце стоял упитанный одноклассник, сын директора школы. Щёки его всегда были алого цвета, про таких говорят «кровь с молоком». По его телосложению можно было с трудом сказать, что вот уже полтора года идёт война, и страна испытывает голодные времена.

Услышав обидные слова, Стёпа покраснел. Но сдержался. Не хотел он конфликтовать, знал уже, чем это может закончиться, чего он может лишиться. Тем более, дома ждала его больная мама, так радовавшаяся школьным успехам сына. Стёпа закусил губу, молча уставившись на здоровяка с холодным, ничего не значащим взглядом.

Но толстяк не унимался.

-Что, вражина, скажешь? Или ты забыл? Что, думаешь с дочкой офицеровой гуляешь, значит, можно всё? - и неожиданно толстяк, воспользовавшись молчанием оппонента, замахнул руку для удара.

Но это была его ошибка, так как он стоял на крыльце на ступеньку выше. Степка ловко увернулся от удара, и сын директора с неистовым воплем опустился наземь. Тут Степа понял, что терять уже нечего, и не сможет он потом доказать, что для падения он не приложил и доли усилий. Оставалось только восстановить справедливость и свое доброе имя. И размахнувшись, Стёпа врезал в самое ухо уже поднявшемуся пареньку.

Он всё понял сам, не дожидаясь приговора, и вежливо попрощавшись с подругой, отправился домой.

Потом уже годы спустя, когда для получения хорошего рабочего места ему понадобился аттестат, Стёпа не растерялся. И выпив с одним из начальников, получил справку об окончании всех 9 классов.