Душка

Красно-желтая мякоть помидорного нутра с чваканьем проходила через мясорубку. Шкурка намертво прилипла к шнеку.

Таисия засунула покрученную артритом руку в железную миску и помешала растопыренными пальцами томатную жижу.

- Ну, мама! - Лида поставила на пороге очередное ведро, доверху наполненное только что помытыми, блестящими помидорами. Некоторые из них не дозрели и стыдливо выглядывали зеленоватым боком. 

Таисия вздохнула и налегла на ручку мясорубки.

- Давай я, - Лида умостилась на шаткой табуретке. - Ты все утро крутишь.

Старуха, крякнув, привстала и, не разгибаясь, проковыляла к двери. Лида скинула полотенчико себе на колени.

- Нюрка звонила, приедет. Поможет.

- Пусть.

Таисия отодвинула пыльный тюль и выглянула за порог - весь тесный двор был заставлен ведрами, корзинами, пакетами и пластиковыми клетчатыми сумками, в которых жались друг к другу помидоры. Желтые, красные, сорта черный принц и большие розовые - бычье сердце. Часть из них полопалась, часть не вызрела. Но резать пришлось все.

- Что-то плохо крутит, ма, - Лида закинула в лоток новую порцию помидоров.  

- Так пальцами надо, пальцами! - Таисия грузно опустилась на табуретку рядом и вытерла липкие от сока руки фартуком. - Смотри, как…

Старуха прижала ошметки помидоров к крутящемуся шнеку. Лида раздраженно отпустила ручку и оттолкнула ладонь матери от мясорубки.

- Ну грязные же руки!

Содержимое лотка жалобно булькнуло и ляпнуло на белое полотенце. Таисия тыльной стороной ладони, не торопясь, смахнула жижу.

- Замочи сразу, чтоб не присохло, - по льняному полотенчику расползлось ржавое пятно.

На тюль присела муха, зловеще потерла лапку об лапку и улетела прежде, чем Таисия успела схватиться за мухобойку.

- Мама! - проскрипела по бетонной плитке просевшая от времени и влажности калитка.

Лида бросила осточертевшие помидоры обратно в ведро и, наспех вытерев руки о подол трикотажного платья, выскочила из тамбура.

- Нюрка! - повисла она на шее у старшей сестры.

Та ревниво завела руки с объемными сумками за спину.

- Ма! Я банки привезла! - крикнула во двор, выглядывая Таисию из-за спины младшей. 

Таисия, опираясь на палку, вышла из дома. Лида радостно повернулась к матери, но тут же скуксилась, заметив томатный сок на руках старухи.

- Опять пальцы немытые суешь в сок?

- Пальцы, пальцы… Всё равно кипятиться всё будет… - тихо прошамкала себе беззубым ртом и потащила одну из нюркиных сумок к дому.

- Ванька-то где? - Нюра осмотрелась вокруг,  - чего тетку не встречает?

Таисия отмахнулась, разбрызгивая капли сока и помидорные семечки, прилипшие к ладони.

- В собачку играет. Весь день в коробке под столом просидел.

Нюра переступила с ноги на ногу.

- А папа?

- Лежит.

***

Ванька сидел под столом в коробке от старого телевизора и смотрел наверх, на прилепленную к лакированной поверхности им же пожеванную жвачку. Обычно он дожевывал ее до такого состояния, чтобы сладость еще не сменилась привкусом резины, и лепил куда-нибудь, куда не доберется бабка, на черный день. Часто, как белка, которая делает запасы на зиму, мальчик забывал про схроны и тогда жвачки каменели и превращались в нескончаемые запасы провизии для маленьких рыжих муравьев. Бабка мазала их дорожки нашатырем, но букашки находили новые Ванькины кладовые и не желали выводиться из дома. Однажды мама, затеяв генеральную уборку, обнаружила жвачный склад за фанеркой шкафа, и заставила Ваньку отдирать все жвачки, из-за чего он пропустил серию любимого мультфильма и даже вечерний его повтор.  

Услышав со двора голос теть Нюры, мальчишка собрался было выбежать ей навстречу, но насупился и умостился обратно. Посреди комнаты на разложенном, как его раскладывали только для праздников, столе в оббитом парчой гробу лежал дед.

***

Все четыре конфорки плиты заняли миски с томатным соком. Таисия помешивала ложкой то в одной, то в другой, добавляла на вкус соли, потом сахара, недовольно качала головой и убавляла или наоборот прибавляла огонь.

- Мама, да оставь ты уже как есть! - Лида с усилием провернула ручку мясорубки. - Раздашь соседям потом. Или цыганам дашь, когда орехи покупать придут.

Нюра подставила вспотевшее после электрички лицо под тоненькую струйку воды из крана, потерла ладонями, размазав густо накрашенные черным карандашом брови.

- Вставай, - легонько подтолкнула коленом Лиду, - я покручу.

Лида протянула сестре полотенце.

- На, вытрись.

Нюра полотенчико взяла, но бросила, не воспользовавшись, на соседнюю табуретку. Мокрыми руками, скользя по глянцевым бокам, достала несколько коричневых с тоненькими зелеными прожилками помидоров.

- Ай, - удивленно повернулась к Лиде, хлопнувшей ее по руке, - чего ты?

- Бери сливки. Черный принц и так съедим. А эти - только и годятся на сок.    

- Так зачем вы их сюда поставили? - ткнула Нюра пальцем на ведро, стоящее у ее ног.

- Мамка приволокла, наверное. - Пожала Лида плечами. - Делай, как правильно.

Нюра забросили в лоток мясорубки маленькие красные помидорки.

- Как правильно или как тебе хочется?

- Ой, Нюрка… - Лида выхватила полотенце с пятном от сока, и забросила в пустой эмалированный таз.

- Кому Нюрка, а кому Анна Константиновна, - старшая прижала ладонью торчащие из лотка бока помидоров, чтоб резвее прокрутились. 

- Это на работе у своих охламонов ты Константиновна. А дома - будь добра - будь Нюркой.

Лида подхватила чайник с можжевеловой подставки, привезенной много лет назад из Алупки, и плеснула воды в таз с полотенцем.

- Кофейку сделать? - поставила чайник на газету, заботливо сшитую капроновой ниткой посредине, чтоб не терялись листки.

- Зачем газетку испортила? - запричитала Таисия и, доковыляв из кухни, переставила чайник, - я еще не прочитала!

- Что там читать-то? - скривилась Лида. - Реклама одна. В мусоре ей место. 

Таисия разгладила ладонью газету, грустно глядя на водные разводы от чайника. Листки тонкой бумаги мгновенно вздулись и пошли волнами, часть текста поплыла.

- Нет, это хорошая газета. Про здоровье, - взвилась старуха, - там рецепты есть. Из народной медицины, проверенные! И про лекарство хорошее написано.

- Ма! - Лида закатила глаза.

Нюра ткнула пальцем на разворот газеты.

- Вот, видишь?

Таисия прищурилась, нащупала чехол на подоконнике и надела очки.

- Вижу. Вот про лекарство люди пишут, как им помогло. А тут рецепты эти… От изжоги и там, для желудка всякие.

Нюра еще раз указала на небольшую надпись в верхнем углу.

- Мам, вот это название лекарства, которое «хорошее». На каждой странице оно есть. Производители проплачивают всю эту газетенку. И отзывы все пишут специально нанятые люди.

Таисия заметила, что с руки старшей дочери на бумагу медленно стекает сок, превращая целые абзацы под ее пальцем в нечитаемое месиво. Старуха укоризненно цокнула языком, забрала газету со стола и прижала к себе, как самое свое большое сокровище.

***

Ванька держался до последнего, но все же отлепил жвачку и пожевал ее. Когда она превратилась в безвкусную резину, скатал тугим шариком и сунул в карман шорт - чтоб от бабки не прилетело, если под столом найдет.

Теть Нюра на кухне что-то увлеченно рассказывала маме. Ваньке страшно захотелось вылезти, но еще страшнее было идти мимо деда. Дед, в общем, лежал тихонько, но преодолеть семь с лишним метров, дернуть сильно заедающую ручку, которая не всегда поддается с первого раза, сейчас казалось Ване запредельным геройством.

С другой стороны, теть Нюра никогда не приезжала к нему с пустыми руками… Ванька крепко зажмурился - в вдруг она привезла жвачки с наклейками? Свесил правую ногу через бортик коробки и, закрыв лицо ладонями, чтоб ненароком не посмотреть на деда, шатаясь, побрел к кухне. Почти дошагав до двери, зацепил босой ногой провод от телевизора и упал, больно впечатавшись темечком в дверь.

Дверь тут же открыли снаружи. Теть Нюра, мама и бабушка удивленно смотрели на Ваню.

- Теть Нюра приехала! - тоненько пискнул Ванька и повис у нее на шее.

- Проголодался? - Лида поднялась и вынула их хлебницы батон, - садись за стол, сейчас бутерброд намажу.

***

Ванька изображал из себя самолет. Широко расставив руки, с громким жужжанием он маневрировал по кухне, заставленной тазиками, кастрюлями и глубокими мисками с томатным соком. Таисия кипятила банки - пузатые трехлитровые, полторашки, литровые и даже совсем маленькие из-под детского питания.

- Майонезные-то зачем? - Нюра устало встряхнула руками, оторвавшись от кручения помидоров и заметив, наконец, чем занимается мать.

- Аджику сделаем, соседям раздам. Удобно, - довольно кивнула Таисия, - и уважил человека, гостинец дал и не много оторвал от себя.

Нюра окинула усталым взглядом ведра и пакеты с помидорами. На мгновение ей показалось, что их количество совсем не уменьшилось. На улице стремительно темнело. Лида щелкнула выключателем.

- Чего ты электричество транжиришь? - недовольно пробурчала Таисия, по одной вынимая стерилизованные банки.

Лида присела возле Нюры, отобрала у той ручку мясорубки и принялась с остервенением крутить.

- Ты совсем ослепнуть хочешь? - рявкнула она на Таисию, быстро проворачивая помидоры. Повернулась к Нюре и жалобно добавила: - Сидит вечно без света, то крупу перебирает, то лапшу режет, а потом плачет, что плохо видеть стала…

Таисия схватилась на мухобойку.

- Вот, - с укором сказала она, - налетели уже!

Старуха пошла к двери, на косяке которой ворсистым серым пятном выделялся большой мотылек с мохнатыми усиками.

- Ой, ма, не надо! - Нюра остановила руку с мухобойкой.

Таисия поджала губы.

- Набьется об лампочку, ошалеет и в сок грохнется…

- Пусть сидит. - Нюра примиряюще погладила мать по сморщенной морщинистой руке. - Я посмотрю, чтоб не залез в банки.

Лида придирчиво наблюдала за сестрой.

- И зачем он нам тут? - брезгливо скривилась она, - ты знаешь, как я боюсь всю эту дрянь с ножками…

Нюра пожала плечами.

- Пусть сидит.

- Вань, - позвала Лида лавирующего среди пустых и наполненных густым красным соком банок истребителя СУ-27. Ванька, урча подлетел к матери.

- Смотри, какой здоровый! - осторожно, чтоб не прикоснуться, указала пальцем на мотылька.

Ваня уставился на него. Особенно его поразили огромные мохнатые усищи, мелко дрожащие от близкого дыхания мальчика.

- У болгар есть поверье… - неуверенно начала Нюра, - что когда кто-то умирает… То он, ну, возвращается в мир живых ночным мотыльком. И нельзя их убивать, потому что это души умерших… Болгары их так и называют - «душка».

На кухне воцарилось тягостное молчание.

- Я теперь больше не самолет! - завопил Ванька. - Я мотылёк!

Мальчик с утробным рыком, размахивая руками вверх и вниз, начал наматывать круги по кухне.

- Выключи свет, а то еще поналетят, - назидательно сказала Таисия, - вон, посмотри…

Старуха достала замусоленный пакетик, стянутый грязно-зеленой резинкой для волос. Из пакетика высвободила ровнехонько сложенные бумажки.

- Это как переехала Лидка к нам, так сразу и стали света в три раза больше жечь, - пожаловалась Таисия Нюре.

- Ну, мам, - простонала Лида, - я же сказала, придут детские в этом месяце - добавлю за свет.

- Не надо мне твоих денег! - возмутилась Таисия. - Я что, с тебя требую?

- Но постоянно всем рассказываешь, сколько киловатт мы тебе нажгли! - возмутилась младшая. Кинув взгляд на ошалело летающего и чудом не сбившего ни одной банки Ваню, рявкнула: - Всё, спать пора! Иди умывайся!

Ванька остановился, растерянно опустил руки и, повесив голову, поплелся к ванной.

- Ты думаешь, нормально, что он там… в комнате с папой будет спать? - неуверенно спросила Нюра, провожая мальчика взглядом.

Лида фыркнула:

- Весь день под столом просидел, рядом с дедом, в собачку играл. Да он не понимает ничего ещё.

***

Ванька лежал на разложенном кресле, глядя в потолок. С улицы доносился протяжный незатихающий лай собак из соседних дворов. Мальчик перекатывал в пальцах шарик из жвачки и напряженно думал. Если душа деда прилетела смотреть, как мама с тетей и бабушкой занимаются его помидорками, то возможно, она вернется в деда и тот оживет? И отменят похороны, и дед встанет и, может, даже всыплет ремня Ваньке для профилактики, но не будет лежать здесь такой тихий и такой страшный?

Ванька привстал. Молодая луна слабо освещала восковое заострившееся дедово лицо. Ваня прищурил глаза и задумался, как засунуть душку обратно в деда. Положим, в комнату она заберется сама, а дальше куда ей?

Мальчик встал и на цыпочках подошел к столу, на котором стоял гроб. Заметил тонкую веревочку, подвязанную у деда под подбородком. Чтобы освободиться от нее и открыть путь душке, пришлось встать на табуретку - без нее мальчик едва доставал до бортиков гроба. Веревочку он развязал, с трудом подняв дедову голову и нащупав за макушкой узелок. Челюсть с тихим щелчком опустилась вниз. Ванька от неожиданности зажмурился, отшатнулся и больно свалился с табуретки.

Стараясь не обращать внимания на саднящую боль в коленке, быстро поправил табуретку, дополз до кресла и накрылся покрывалом с головой. В этот же момент открылась дверь кухни, Лида заглянула в комнату:

- Вань, ты не спишь?

- Сплю, - выдавливая из себя зевок, протянул мальчик.

- Чего шумит у тебя тогда? Я кому сказала, телевизор не включать!

Ванька показательно хныкнул. Из кухни выглянула Нюра.

- Испугался? - повернулась к сестре, - Лид, не закрывай дверь, пусть ему от нас хоть свет идет. А мы тихонько станем говорить.

Лида прикрыла дверь, оставив приличную щель, через которую видно было кусок бабкиного халата с приколотой к нему от сглаза булавкой, миску с толстокожими желтыми помидорами и стену, на которой отражалась мельтешащая тень, бьющегося о тусклую лампочку настенного светильника мотылька.

***

Таисия развернула на столе газетку и подвинула поближе к дочкам, указывая на обведенную простым карандашом короткую статью. Лида нервно подвинула край газеты, нависающий над миской с помидорной мякотью, как раз в тот момент, когда Нюра крутнула ручку.

- Я вам расскажу, - заговорщически понизив голос, довольно сказала Таисия, - пишут, что две девочки - близнецы Дора и Лора, были сросшиеся. Но потом, в пять лет, их врачи рассоединили. И они начали слышать голоса…

- Шизофренией заболели, да, мам? - скептично хмыкнула Лида. 

- Голоса свыше, - не сдавалась Таисия.

Нюра прыснула:

- Покажи, покажи… Чем это они были сросшиеся?

- Головой, видимо, - Лида приподняла бровь, глядя на мать.

Нюра пробежалась глазами по тексту:

- Да, в тысяча девятьсот двадцатом году медицина, конечно, без проблем сиамских близнецов рассоединяла. Еще и головами сросшихся… Ма, взрослый человек, а веришь в такую ахинею!

- Вот разрезали их надвое, и сестры многим людям помогли, - пропустила старуха выпад старшей дочери мимо ушей. - Теперь они ищут свою астральную внучатую племянницу. Я посчитала, - указала пальцем на цифры в газете, - тут написано, как понять внучатая племянница ты их или нет… Так вот, я подхожу.

Лида затряслась от беззвучного смеха. Нюра, едва сдерживая улыбку, кинула на сестру нарочито неодобрительный взгляд.

- А эту самую племянницу они зачем ищут?

Таисия всплеснула руками и посмотрела на дочек как на неразумных, едва раскрывших глаза, котят.

- Они ж старые уже! Старше меня. Хотят денег дать. Написано, - Таисия подняла газетку, поднесла ее близко-близко к глазам и торжественно прочла: - «…чувствуют необходимость поделиться, и выдадут своему астральному внучатому племяннику состояние в сто восемьдесят тысяч триста сорок…»

- Ой, не могу, - Лида уже открыто смеялась, хрюкая и сползая со стула.

- Тише, ты, - прикрыв рот ладонью, нервно хихикнула Нюра, - Ваньку разбудишь. Мам, - повернулась она к насупленной Таисии, - смотри. Это специально для доверчивых людей придумали. Вот ты вышлешь им письмо, а они тебе…

- Там написано, что всё бесплатно! - прошамкала Таисия, - а вы с Лидкой просто завидуете, что мне такое наследство перепадет… Ох, неправильно мы с Костей вас растили… Пороть надо было, пороть…

Нюра уступила место за мясорубкой покатывающейся со смеху Лиде, а сама достала карандаш и села возле обиженной матери.

- Давай посчитаем. Только меня теперь. Возьмите две последних цифры своего года рождения… умножьте на двадцать… - быстро в столбик выполняла необходимые вычисления Нюра. - Что там должно было получиться? Семь?

Таисия ошарашенно кивнула.

- Ну вот, значит, я тоже племянница. Лидку посчитаем теперь?

Лида всхлипнула от смеха:

- Меня не надо! А то мамке придется астральное наследство уже на троих делить…

- Что ж это получается, - запричитала Таисия, - дурят народ! Зачем они такое пишут? И главное, сказали, что всё бесплатно… только надо свой адрес и ФИО им написать…

- Хватит уже, - вяло отмахнулась Лида, - вот вышлешь им анкету со своими данными, а они поймут, что ты дурочка, придут ночью и обворуют дом.

Таисия показушно схватилась за сердце, но никто не обратил на нее внимания. Нюра задремала, прислонившись головой к стене, а Лида с трудом уже крутила ручку мясорубки, изредка смахивая бисеринки пота со лба.

***

Ванька притворялся спящим и, прищурив один глаз, наблюдал за происходящим на кухне. Дверь давно была открыта и душка могла залететь в любой момент. Но вместо того, чтобы вернуться в деда, она почему-то билась об горячую лампочку, от чего свет на кухне постоянно мигал. Может, дед ждет, пока мама с теть Нюрой и бабой закончат с помидорами, чтобы самому не возиться?

- Папа, конечно, молодец, - пробормотала Лида, - дались ему эти помидоры?

- Конца и края им не видно, - согласилась Нюра, вытерев тыльной стороной ладони мокрое лицо и окончательно размазав накрашенные брови по лбу.

- Мне кажется, он помидоры свои больше нас любил, - хмыкнула Лида. - Перед тем как… Ну, в общем… Всех обзвонил. Как барин приказал ему с грядок его всё собрать и привезти. Вот как чувствовал, серьезно тебе говорю… - Лида зевнула, - Еще ведро и гоним мамку спать.

- До утра надо папино богатство переработать. - Нюра потерла глаза руками. - Не могу больше. Еще и это мельтешит… 

Мотылек с силой бился о светильник. Внутри лампочки от ударов что-то дребезжало и позвякивало. Лида молча подвинула сестре мухобойку. Нюра, шатаясь от усталости, поднялась с табуретки и, не целясь, треснула наугад. Мотылек скрутил опаленные уже не мохнатые усики, сложил крылышки и медленно, как последний ноябрьский лист, кружась, упал на дощатый пол.

Нюра передвинула мясорубку к себе, закинула в лоток горсть помидоров и обреченно прокрутила ручку. Лида оперла лицо на руки и закрыла глаза.

Никто не услышал, как в комнате Ванька накрылся с головой покрывалом и тоненько заплакал.