У истоков памяти

19 мая 1891 год от Рождества Христова.  

  Тихоокеанское побережье.

  Мощная  морская крепость Владивосток оживленно, бурно и взволнованно готовится к величайшему в истории России событию. В двух верстах от крупнейшего порта, в Куперовской Пади плотное скопление народных масс: толкотня, суета, взволнованные лица, ощущение несказанной радости и всеобщее предчувствие чего-то доселе невиданного и не слыханного…

Цесаревич Николай вместе со своей свитой в экипажах, запряженных тройками,  прибыл в окрестности Владивостока, чтобы выполнить волю отца. По случаю торжественной церемонии к открытию и постройке железной дороги через всю Сибирь.

 В роскошном павильоне  был совершен молебен. Среди изящества, грациозности и утонченной элегантности царского эскорта,  освещенные солнечным светом, играли золотом старинные оклады икон, инкрустированные драгоценными камнями, сияли  хоругви, отливая  яркостью красок эмали: золотой, пурпурной, багряной, охрой. В ликах святых прослеживалось снискание благодати божьей, призыв к покаянию, моление за грешных, печаль, скорбь и, конечно, несказанная радость и умиротворение в сиянии и великолепии пристанища достойных - Царствия Небесного.

 После молебна был оглашен Высочайший рескрипт Александра III, предназначенный наследнику престола Цесаревичу Николаю: «Повелев ныне приступить к постройке  и сплошной через всю Сибирь железной дороги, имеющей соединить обильные дары природы сибирских областей с сетью внутренних рельсовых сообщений, Я поручаю Вам объявить такову волю Мою, по вступлении вновь на Русскую землю (Цесаревич как раз возвращался в Россию из Японии) после обозрения иноземных стран востока. Вместе с этим возлагаю на Вас совершение во Владивостоке закладки разрешенного к сооружению, на счет казны и непосредственным распоряжением правительства, Уссурийского участка Великого Сибирского рельсового пути.

Знаменательное участие Ваше в начинании предпринимаемого дела послужит полным свидетельством душевного Моего стремления облегчить сношения Сибири с прочими частями Империи, тем явит сему краю, близкому Моему сердцу, живейшее Мое попечение о мирном его преуспеянии…»

 После оглашения «Высочайшего рескрипта», Цесаревич Николай собственноручно отвез тачку земли на отсыпку железной дороги и заложил первый камень в здании будущего вокзала.

 Это и было славным началом строительства Великой Сибирской магистрали, продолжавшееся десять лет в тяжелейших условиях и стало настоящим подвигом русских людей.    

  Поздней промозглой осенью серая плетушка, запряженная тройкой крупных лошадей,  бойко неслась вдоль необъятных полей, обнаженных лесов и равнин. 

 Унылый вид окружающей природы, непогода, холод, приводящий в мелкую дрожь промерзшее тело, именно так, раннее сибирское утро встречало путника, скупясь на благосклонность и расположение. Человек, сидящий внутри повозки, был утомлен долгой дорогой. Силясь уснуть, прикрыл глаза, плотнее кутаясь в шинель. Но резво бегущие по бездорожью лошади ежеминутно с тяжелым грохотом и силой подкидывали и без того измученное тело по кочкам и ухабам.

Поняв, что уснуть не удастся сорокалетний мужчина, благоприятной наружности погрузился в свои размышления и воспоминания.

 Это был начальник изыскательной партии Николай Георгиевич Гарин-Михайловский, назначенный для строительства Западно-Сибирского пути.

 «Я совершенно счастлив, - писал он жене. – Все тут по мне… все эти 60-верстные в день поездки верхом для рекогносцировки местности, без еды, без дорог, на полных рысях тряской лошади, все эти ночевки на мокром сене (сверху снег, снизу мокро), все эти косогоры, болота, утомление, доходившее до рвоты… в восемь дней 75 верст, каждый день, не переставая, то дождь, то мокрый снег, в слякоти, грязи…».

  Невзирая на все путевые тяготы, Николай Георгиевич внутренне был необыкновенно счастлив, полон сил и энергии, для воплощения в реальность своего поистине гениального проекта, внесшего изменение в первоначальный замысел траектории прохождения железной дороги.

  Наконец-то, позади, горячие споры, жесткая борьба с оппонентами, доказательства выгодности и эффективности своего плана. Он нашел, то самое удачное место для железнодорожного моста - створ у с. Кривощеково, где река Обь сжата в скалистые берега и у нее узкий разлив.

 В предвкушении  воплощения грандиозного по размаху замысла, подогреваемый  амбициями   собственной значимости, Николай Григорьевич, мысленно прорабатывал план строительства и  просчитывал наилучшие варианты.

 Апрель 1893год 

 На берегу Оби  многоликая, шумная, кричащая наперебой толпа, поражающая своей численностью. Проходит оживленная разгрузка судов «Западно-Сибирского пароходства и торговли». Прибыли рабочие и техники из Самары; из Колывани – отряд мостостроителей. Суета нарастает: люд  снует  туда-сюда; повсюду  лязг, грохот и  обилие невиданной техники. От разноцветья рубах рябит в глазах, кричащие рты  режут уши  чуждыми  Сибири наречиями.

 Легкий апрельский ветер бьет по ноздрям  ожившим  весенним дерном, смешиваясь  с сырой  прохладой камышовой заводи, добавляя к природной  гамме  резкий, но все же постоянно  ускользающий запах мужского пота.

 Через пару дней конным поездом в шесть экипажей из Колывани прибыла группа  специалистов–мостостроителей. Среди  этих многочисленных лиц, зоркий,  притязательный взгляд наблюдательных крестьян-пермяков отдельно  выделял мужчину лет сорока.  С правильными чертами лица, прямым аккуратным  носом, пышными усами и клиновой бородкой. Особенно притягивал его  взгляд: необыкновенно спокойный, открытый, таящий в себе живой, пытливый ум. Это был инженер Григорий Моисеевич Будагов, назначенный начальником работ по постройке моста через Обь.

     После основных приготовлений 20 июня отслужили молебен, прося благословления Божьего, покровительства и заступничества перед суровой сибирской природой. При большом стечении народа, в присутствии рабочих-строителей и жителей Кривощековского поселка, начальника работ Средне-Сибирского участка инженера Н. И. Меженинова, руководителя строительства Г. М. Будагова, томского губернатора, представителей Министерства путей сообщения и Комитета по строительству Сибирской железной дороги торжественно  положили первые камни в опору моста.

 И забурлила тяжкая, изнурительная, кропотливая работа, приобретающая небывалый, грандиозный размах. Застучали топоры, молотки, завизжали пилы, полетела стружка и щепы… Вздрогнула непроходимая, могучая тайга, отступая перед смелостью и бесстрашием человека,  досадно жалуясь  вольному ветру колышущимися макушками ветвей на судьбу свою горькую. Глухо застонали и повалились навзничь поверженные вековые  сосны, освобождая место под жилища  людские; на глазах росли хаты,  домишки, бараки. 

 В каменоломне, на правом берегу Каменки, добывали гранит для строительства мостовых опор; на левом  строили склады, здания, конторы, депо, ремонтные мастерские. 

 Не успели еще толком расчистить в бору огромную просеку, как торговый люд перебрался сюда со Старобазарной площади, поближе к людному местечку; началась постройка пристани для причаливания, стоянки, загрузки и выгрузки пароходов, барж и плотов.

 В июле рабочие  возводили с огромных плотов-барж  каменные опоры моста. Развернулось в том же году и  строительство станции Обь на расчищенной от соснового леса площади. От станции к пристани была построена железнодорожная ветка диной в 2,6 версты, строили  вокзальное здание, водонапорную башню, лесопильный завод.

 А где-то в  далекой столице, прикуривая дорогую сигару, князь Кубенский, сидя в своем кабинете, перебирал свежую почту, которую ему сегодня утром доставили в Подмосковную усадьбу. Ленивый, непритязательный взгляд скользил по бумаге; обилие и пестрота и без того известных ему столичных новостей не вызывали в нем живого,  трепетного   участия и  не приносили  удовольствий. Нахмурив темные брови, князь холеной, белой рукой с длинными, тонкими пальцами потянулся к журналу, отложив наскучившие газеты…

Издалека  доносились звуки фортепиано; на несколько минут внимание князя рассеялось, звучал его любимый Шопен… Пальцы машинально продолжали, уже бессознательно, перебирать страницы «Нивы»… он погрузился в мир музыки, покачиваясь в такт в роскошном, резном кресле.

 Последний аккорд «Полонеза» одновременно и пробудил и одухотворил его. Чуть потянувшись вверх, своим крепким телом, он вздохнул полной грудью, растянув губы в блаженной улыбке. Ожившие глаза вновь заскользили по буквам, и он погрузился уже в сосредоточенное чтение.

  Через час, за обедом, князь с интересом просвещал домашних.

-…И позвольте заметить, Ольга Андреевна, - поучал он, - этот дальний торговый центр, до недавнего времени,  Александровский, стремительно растет; не прошло и двух лет, как он уже поселок Новониколаевский, в честь государя, разумеется.

-Да-а, - рассудительно промычал Кубенский, решительно добавив, - думается мне, что эти сибиряки претендуют на завидное будущее.

-Хо-хо, - усмехнувшись в пушистые, седые усы, князь съежился и вздрогнув протянул нараспев, - Си-иби-ирь, мо-о-ро-зы, ве-етер. Бр-бр-бр…

 То,  что  иронично предполагал князь, читая свежий номер « Нивы», еще лучше, вне всяких сомнений,  понимали  и самоотверженно  вершили  рабочие и строители моста, они  твердо верили в светлое будущее и значимость своего непростого мероприятия. Еще более были  воодушевлены глобальной идеей  великого строительства и первые лица в мостостроении – Гарин-Михайловский и Бугарин, пророчив ему необыкновенную будущность и славу. Весьма сдружившись между собой, за  время непростой работы, оба эти гениальнейших человека, были близки по духу и  объединены  мечтой и  стремлением - постройки моста-гиганта.

 Григорий Моисеевич очень тепло отзывался о своем коллеге: «Деятельность нашего остроумного, талантливого человека и превосходного товарища Николая Георгиевича Михайловского... делала всю внутреннюю жизнь строителей, их работу как-то особенно красочной и приятной».

 Оба талантливые строители - выходцы из светского общества,  люди  высокой культуры, эстетически воспитаны и образованы, вынуждены были жить по полгода в железных

вагончиках, терпеть физические и моральные нагрузки. В течение четырех лет,  несмотря на тяжелейшие условия жизни, бесчисленные ночи без сна,  подорванное здоровье, ни один из них даже не смел думать отказаться от своего грандиозного замысла.

 Работали по  проекту известного инженера-проектировщика профессора Н. А. Белелюбского: каменные опоры моста  закладывались на природном гранитном основании, впервые в мировой практике мостостроения было применено литое железо. Как один из первых в России консольных мостов, мост через Обь отличался оригинальностью, возводился по самым передовым технологиям того времени. «Быки» – опоры моста – поддерживали фермы не в крайних точках, как это было принято, а в наиболее уязвимых, нагруженных. Пролеты моста перекрывались металлическими конструкциями консольно-балочного типа. Сколь смелым оказалось это конструктивное решение, можно понять, учитывая, что в то время сварка еще не применялась, и весь крепеж осуществлялся заклепками. И все же забегая вперед, скажем – мост с честью выдержал испытание временем.

 К концу 1894 года на Западно-Сибирском участке железной дороги от Омска до ст. Камышевка (ныне Новосибирск-Западный) было закончено земляное полотно, началась балластировка пути и укладка рельсов. А к январю 1895 года завершены изыскания и уточнен проект отдельных участков магистральной линии от Омска до Оби и от Оби до Красноярска. Сообщалось: «... для моста через Обь заготовлен весь потребный для кладки устоев и быков бутовый и облицовочный камень... приступлено к опусканию одного быка». Собирались кессоны и для следующих быков.

  Надо отметить, что на возведении моста работали 110 каменотесов и каменщиков, 40 плотников, 12 кузнецов и молотобойцев, 120 мастеровых и 50 их помощников. Всего здесь трудилось более четырех с половиной тысяч человек. Известно, в частности, что на заготовке, фигурной обработке и кладке облицовок устоев были даже заняты итальянские рабочие и мастера-каменотесы.

 В это самое время сибирские газеты писали: «Берега реки заняты раскинувшимися на большое пространство железнодорожными постройками, перед которыми стушевывается самое Кривощеково». На левом берегу земляного полотна еще не было, в то время как на правом «... в нескольких саженях от быков виднеется почти готовое полотно железной дороги, общее впечатление работ по постройке моста — впечатление чего-то грандиозного».

 Поселок на правом берегу быстро рос, появлялись все новые избушки строителей. Особенно активное и подчас хаотичное строительство жилья велось в двух новых поселках – у будущего вокзала и речки Каменки. Здесь Управление строительства не успевало следить за порядком застройки. За год «слепили» до 500 бараков, халуп, полуземлянок, так называемых «балагашек». По указанию инженера, для закрепления прибывающих рабочих в Закаменском районе ускоренными темпами строили общежития и усадебные дома с хозяйственными постройками. В 1896 году здесь уже возникло более 20 кварталов.

 Приезжали торговые люди, устраивали лавки, магазины.

 Будагов задался целью организовать культурно-просветительскую работу среди рабочих строителей. В первую очередь он считал – необходимо открыть школу. Но ни железнодорожная администрация, ни управление Алтайского горного округа, на земле которого строился поселок, не принимали мер к открытию школы. Весь груз забот и ответственности инженер Будагов вместе с единомышленниками взял на себя. В это время по его поручению дочь местного священника А. Посельская провела учет детей школьного возраста. Будагову выделили один из бараков на берегу Оби для школы, в которую было набрано более 100 учащихся. На содержание школы были собраны средства среди рабочих и служащих, охотно откликнувшихся на призыв инженера, значительную же часть их дал из своих сбережений сам Григорий Моисеевич. Из воспоминаний первых учителей известно, что они не только учили грамоте, но и вели культурно-просветительскую работу. Для подростков и взрослых проводили воскресные чтения,  организовали хор, в драмкружке ставили пьесы Островского, Гоголя. Декорации им рисовали инженеры и техники. Спектакли пользовались огромным успехом. «Помещались они сначала в казенном доме, – писал журнал «Нива», – теперь для этой школы выстроено специальное здание с приспособлениями для театра... Школа во всех отношениях обставлена прекрасно: имеется «волшебный фонарь», фисгармония, масса учебных пособий...»

 Днем в школе обучались ребятишки, а вечером – взрослые. Инженер являлся попечителем  школы и заботился о ней  все время, пока не окончилось строительство и его не перевели на новый участок работы. По примеру Будагова в 1896 году на ст. Обь на частные средства также открыли школу. 

  Талантливый инженер, ведавший огромным по тем временам строительством, Григорий Моисеевич Будагов был популярнейшей личностью в поселке. Незаметно, без официальных решений, улица Трактовая стала именоваться Будаговской, так как располагалась она возле моста, который он строил, здесь же находилась организованная инженером школа. Прошло время и улицу  Будаговскую  переименовали в Большевистскую.

 31 мая 1897 года после испытаний с нагрузкой в четыре паровоза мост через Обь торжественно открыли. 

 Талантливые инженеры, не жалея сил и времени  построили  надежный и красивый мост, положили начало системе школьного образования в городе на Оби. Они  думали  о светлом  будущем потомков, вложив в это весь смысл своей  жизни. 

 Когда-то, впервые увидев бескрайние просторы Сибири, Н. Г. Гарин-Михайловский написал: «Что-то общее, единое для всей России – жизнь устроена не так, как нужно народу. Но Сибирь, богатая, неизведанная, – это страна, которая ближе всех подходит к мечтам о том, что когда-то будет...»

 К счастью, мечтам о счастливой жизни  Гарина-Михайловского суждено было сбыться. 

И нам, потомкам Сибири, необходимо свято чтить и навсегда хранить память о Великих первооткрывателях и строителях родного и любимого сердцем, могучего и славного города Новосибирска.