Дялунча

Эта сказочная история случилась на далёком севере, где на бескрайних просторах тундры обитают полярные совы, или их ещё называют, по цвету оперенья, белыми, что помогает скрываться на снегу от врагов и охотиться на мелкую живность.

По весне у одной семейной совиной пары, папы, светлого, как солнечный луч, потому носящего имя Гарпанча, и мамы Гудейкон, что означает «красивая», с необычайно белоснежным оперением и чёрной отметиной в виде сердечка на груди, из насиженной кладки яиц на свет вылупились сразу три совёнка. Несмотря на родство, братья с рождения отличались разными характерами, оттого были наречены: старший Хадиулем (знающим), средний, вечно ноющий, недовольный, Аксиком, а вот младшенькому, скромному, застенчивому, почему-то досталось имя Дялунча (заблудившийся) – по воле судьбы-провидицы, наверно…

Наступающее лето за полярным кругом коротко, как совиный клюв, а до осени птенцам надо успеть встать на крыло, чтобы к зиме перекочевать поближе к лесотундре, где не такие лютые морозы, поэтому забот у отца по добыче корма выше макушки. Мать, боясь бросить беззащитных деток в открытом гнезде прямо на земле посреди ягеля и тундрового стланика, вынуждена оставаться рядом из-за вездесущих голодных песцов, да и орлы, залетающие иногда сюда, не дремлют. Пользуясь этим, рядом гнездились всякого рода пары перелётных птиц, к которым Гудейкон относилась дружелюбно, защищая попутно и их. Да вот незадача: леммингов, основной пищи сов, катастрофически не хватало для сразу трёх вечно прожорливых клювов – Гарпанча улетал на охоту всё дальше и дальше, но и это не сулило богатой добычи. Томительные долгие часы ожидания главного добытчика ещё сильнее обостряли чувство голода – птенцы иногда даже клевали мать, в надежде отщипнуть от неё что-то… Принесённый небольшой лемминг тут же в один присест поглощался особо активными Хадиулем и Аксиком, бедному Дялунче почти ничего не доставалось – постепенно он стал хиреть, мельчать, слабеть…

Через какое-то время два прожорливых братца уже выглядели до неприличия огромными, по сравнению с затюканным ими младшим, которого они однажды, пользуясь отсутствием в гнезде матери, не от хорошей жизни тоже улетевшей на охоту, просто взяли да вытолкали из гнезда, как лишний рот, портящий своим больным видом их здоровый аппетит. Напрасно Дялунча жалким клёкотом взывал к совести братьев, беспомощно  махая ослабевшими крылышками и ползая вокруг родного обжитого места – так те ещё, не унимаясь, принялись нещадно терзать, будто добычу, несчастного! С выщипанным кое-где пухом, кровоточащей кожей малыш еле унёс ноги, канул в неизвестность, именуемую тундрой, где от бескормицы даже родные братья могут стать хищными врагами… Прилетевшую через какое-то время мать известие о, якобы, со слов перепуганных сыночков, исчезновении младшенького в когтях упавшего с небес огромного орла, повергло в ужас – она долго не могла успокоиться, несколько раз облетела вместе с Гарпанчой близлежащие окрестности, но поиски, хотя бы останков, были тщетными! А Хадиуль и Аксик, впервые в этот день объевшиеся леммингов, вовсю дрыхли в родительском гнезде, даже запоздало не волнуясь за судьбу отвергнутого младшенького – он им даже и не снился, ведь он же Дялунча, заблудившийся, значит туда ему и дорога. Вот так началась новая, полная неизвестности и самых страшных опасностей, жизнь для маленького совёнка, не по своей воле оставившего родимое гнездышко…

Птенец Дялунча, изгнанный во враждебный ему мир, не имел совершенно навыков выживания в нём и непременно должен был погибнуть. Он ковылял по тундре, то спотыкаясь, то падая на каждом шагу. Чуть не утоп в болотце, но чудом выполз, даже сумел обсохнуть под лучами выглянувшего на время солнышка. Но силы постепенно оставляли его, глаза, покрываясь мутью, уже не разбирали дороги. Ещё мгновение – и на него обязательно наткнётся песец, либо лиса, и он станет их лёгкой добычей, с чем почти смирился, устав бороться с неизвестностью, выматывающей душу, огромной, как сама эта тундра. К счастью, внезапно опустился густой белый туман, принесённый с океанического берега – сразу исчезла даль, стало немного уютнее вокруг, хоть ничего совсем не видно, да зато безопасно в этой ватной белизне, с которой Дялунча хорошо слился… И тут над ним, вынырнув откуда-то сверху, склонилась огромная-преогромная голова с бесконечными рогами, упирающимися в небо, открытая пасть с пугающими зубами обожгла горячим дыханием – широко раскрытыми ноздрями она обнюхала оцепеневшего от ужаса совёнка… Но ничего плохого не сделала, а лишь лизнула на прощание шершавым языком и – исчезла так же, как и появилась. То был северный дикий олень, вовремя остановившийся перед птенцом за шаг до беспомощного тельца.

Под мхом невидимо, но очень вызывающе слышно шныряли туда-сюда расшалившиеся в тумане лемминги, совершенно не боящиеся птенчика грозной, вообще-то для них, полярной совы – Дялунча не умел ещё охотиться и был слишком слаб для этого.

И вот по туману ему повезло наткнуться на уже порушенную кладку яиц дикого гуся – подкрепившись остатками чьего-то пиршества, двинул дальше по ветру, начавшему разгонять спасительный для его положения туман.

Неизвестно, сколько бы вот так бродил наш совёнок, если бы не случилась эта судьбоносная встреча с той, что дала ему надежду выжить, встать на крыло, вступив во взрослую жизнь одним из самых красивых представителей этого благородного вида сов. А произошло вот что…

Его, еле-еле ползущего по кочкарнику, первой учуяла, а потом и заметила сквозь туманные клочья она, полярная сова, по имени Нерилик, означающее «Надежда», что сейчас так бы была кстати брошенному на произвол судьбы, как и ей самой: бедняжка этим летом сразу в один и тот же день потеряла и сыночка Адиуля, которого на её глазах загрыз песец, и его отца Гугдауля, не вернувшегося с охоты и не узнавшего, слава Богу, о гибели их любимого чада.

И вот два одиночества в этом мире встретились! Как же несчастный Дялунча своим кротким взглядом напоминал ей родные глаза её Адиуля, что и во сне не давали покоя!..

- Кто ты, мой маленький? Как тебя зовут? Что здесь один делаешь? Где же твои родные?

- Меня, тётя Сова, зовут Дялунча. Меня прогнали из гнезда мои братья, так как им не хватает пищи! Я стал никому не нужен…

- Милый Дялунча, а моё имя Нерилик. Так получилось, что я тоже осталась одна… В моём гнезде, как и в опустевшей душе, для тебя всегда найдётся местечко – вместе нам будет не так одиноко. А на братьев зла не держи… Природа бывает жестока к нам. Вон какой ты немощный – оставшись в гнезде, ты наверняка бы скоро погиб от недоедания, и твоя мать вынуждена была бы сама растерзать тебя, чтобы скормить голодающим братьям.

Вот так, в последнюю минуту отчаяния наш совёнок обрёл названную мать, а она – сыночка, который с этого дня ни в чём не будет нуждаться, окружённый любовью и заботой…

Теперь каждый добытый удачливой мамой Нерилик лемминг доставался целиком только Дялунче – совёнок стремительно начал набирать вес, крепчать на глазах! Вскоре он вымахал ростом почти с мать, но по-прежнему в гнезде, как маленький, мог спокойно засыпать, только прижавшись к тёплому маминому боку – ему снилось, как уже летает высоко-высоко и оттуда камнем падает вниз на зазевавшегося лемминга, что обязательно приносит родной Нерилик – и ей это приятно…

Ближе к поре северных ветров сновидения превратились в явь, радующую обоих: Дялунча возмужал, от его величественной стати, зоркого мужественного взора глаз нельзя было отвести – как он смел и бесстрашен на охоте, в защите родного гнезда!

И вот как-то раз, когда полярные совы с северных широт на зимовку потянулись в более южные края, где начинается лесотундра, случилось то, о чём Дялунче больно, тяжело, горько и всё-таки радостно вспоминать…

Во время перекочёвки с высоты полёта он сразу же заметил внизу несчастную соплеменницу, бьющуюся из последних сил против окруживших её молодых песцов, оставляя на только что выпавшем белоснежном покрове особенно яркие пятна крови – не раздумывая ни секунды, стремительно полетел к земле, навстречу смертельной опасности!

Могучими взмахами раскинутых во всю ширь крыл, устрашающим пронзительным криком, похожим на лай взбешённой дикой собаки, и выставленными перед собой острыми когтями-кинжалами на мощных лапах Дялунча-воин вселил ужас в трусливые душонки разбегающейся песцовой своры!!! Спасённая радостно в ответ заклекотала, благодаря своего спасителя…

Они взглянули друг другу в чёрную глубь глаз – и, о, Боже, как же этот мир всё-таки тесен, что вот так, в самой непредвиденной ситуации, свёл снова вместе родных, смирившихся было с потерей навсегда!!! Мать, всё такая же красавица Гудейкон, ни с какими другими не спутает глаза Дялунчи, по которому боль в душе никогда не оставляла её, а у воскресшего из небытия сына полились слёзы воспоминаний далёкого беспомощного детства, осенённого вот этим чёрным пятнышком в форме сердечка на материнской груди, к коему он прижимался в поисках тепла и ласки…

На новом месте Дялунча сразу же признался названной маме Нерилик, что нашлась его родная мать Гудейкон, живущая сейчас совсем одна: братьев и отца не стало ещё осенью – ей очень трудно, сумеет ли она перезимовать зиму…

- Под родным крылом такого сына сумеет… - ответила мудрая Нерилик. – Лети и поддержи её, как я когда-то поддержала тебя.

- Мама, вы для меня обе стали как два крыла у одной птицы – без вас мне не подняться в небо… Я вернусь! – крикнул в ответ сын и в два взмаха растаял в пронзительной синеве северного неба.