Партизанские будни

Не пробуждай, не пробуждай

Моих безумств и исступлений,

И мимолетных сновидений

Не возвращай, не возвращай!

Денис Васильевич играл на гитаре и пел. Он полулежал на рваном полушубке, постеленном на простой деревянной скамье. Походная жизнь, мать её. Эх, сейчас бы бутылочку шампанского, отмахнуть ей горлышко саблей и пить, пить, пить. Ядреное, освежающее, благородное... Давыдов сглотнул слюну, налил самогона, выдохнул, выпил, крякнул, хрустнул огурцом и снова запел. Нет, ещё не время, к шампанскому вернемся, как француза побьем. Партизанские отряды исправно портили кровь врагу, разоряя его обозы, и уничтожая патрули и дозоры. Имя Давыдова, бесшабашного рубаки и отчаянного храбреца, французы боялись поминать вслух. Но сегодня Денис Васильевич хандрил. Зима, сугробы, не разгуляться. А так хочется на всем скаку врубиться в ряды басурман и шашкой их гадов, шашкой.

Дверь неожиданно распахнулась, в хату ввалились пятеро казаков. Двое из них держали под руки плюгавенького, горбоносенького французика.

- Ваше Блародье, спымали! Напольен собственной персоной! Вот он, падла!

Давыдов слегка оживился, отложил гитару и встал со скамьи.

- Откуда знаете, что это Наполеон?

- Дык, Ваше Блародье, он сам сознался! Я это, говорит и все тут.

- Били поди, ироды? Пытали? - скривился Денис Васильевич.

- Да как можно? - начали клясться казаки. - Он сам ходил и орал, мол я император Франции, кланяйтесь мне, варвары.

Давыдов ненадолго задумался и скомандовал:

- Повесить каналью! Вечером, после отбоя, когда все спать лягут! Выполнять!

Казаки утащили брыкающегося императора, а поэт снова улегся на скамью и взял гитару Он лежал и думал: "Наполеон, третий за месяц. Откуда они только берутся? Вон Цезарь за весь год только один, а этих везут и везут. Пусть везут, не дам я этой заразе в родной лечебнице плодиться, всех перевешаю."

Не пробуждай, не пробуждай

Моих безумств и исступлений,

И мимолетных сновидений

Не возвращай, не возвращай!