Береги себя, сынок!

Александр Посохов

Не слышен был этот разговор ни воронам, что кружили тревожными стаями над чернеющими деревьями, ни листьям пожухлым, что мягко шуршали под ногами.

– Застегнись, а то простынешь, – сказал отец. – И не пей много.

– Я и не пью, – возразил сын. – Тебе вот стопочку и себе такую же. И всё.

– Ладно, за встречу можно, – согласился отец. – Ну, как ты?

– Нормально. Всё, как у всех. Ничего хорошего.

– Ну, так не бывает, чтобы совсем ничего. Жить всегда можно. При любом раскладе.

– Не начинай! – перебил сын.

– А что плохого-то! – удивился отец. – Ты в Москве, квартира у тебя. Да, однокомнатная, зато своя.

– Всё равно не надо было дом в Константинове продавать. Сейчас бы приезжали туда на выходные.

– А на что бы мы с мамой тогда жильё тебе в столице приобрели. Всех наших сбережений на половину только хватало. Сто раз ведь об этом говорили. В Рязани мы бы и так купили. Но ты же наотрез отказался оставаться здесь после института.

– Обошёлся бы как-нибудь без квартиры. Снимал бы.

– А кто бы платил за неё. Ты ведь нигде не работал. А сейчас работаешь, кстати?

– Уволился недавно.

– Опять! Неужели ничего достойного найти не можешь?

– Предлагают разное. Но ты же знаешь, что я за гроши на дядю работать не буду.

– Жалко. Сколько мы с мамой тянули тебя, учили, и всё зря. Ну, как же так, сынок! Тебе ведь уже давно за сорок, борода седая.

– Всё по блату, отец. Был бы ты у меня олигархом, а не учителем в школе.

– И что?

– А то. Умные люди в девяностые деньги делали, а ты стаж свой педагогический высиживал. Крутиться надо было.

– Я и крутился, как мог. Думаешь, легко было в советское время квартиру получить.

– Да какая это квартира, хрущёвка драная! – усмехнулся сын.

– Однако ты вырос в ней, – вздохнул отец. – Потом на дом с мамой копили. Как отпуск, так подрабатывали.

– Да он копейки тогда стоил!

– Да хоть сколько! Главное, что мы с мамой любили тебя. Ты дневник-то мой о себе читаешь иногда?

– Какой дневник?

– Который я тебе в восемнадцать лет передал. Я ведь его со дня твоего рождения вёл. Где он?

– Валяется где-то, – отмахнулся сын.

– Оградку бы покрасить, – помолчав немного, заметил отец. – А то мама переживает. Траву она ещё может повыдергать, а на другие дела у неё уже сил нет. А ты чего приехал-то? Десять лет не появлялся у меня, а тут на тебе.

– Я к маме приезжал. Семьдесят лет всё-таки. Вот она и попросила проведать тебя перед отъездом.

– А, если бы я олигархом был, проведал бы без маминой подсказки?

– Да не обижайся ты, я же пошутил просто, – улыбнулся сын. – Пойду я, а то на электричку опоздаю.

Сказав это, он встал со скамейки, застегнул куртку, вышел за оградку и направился к центральной аллее.

– Береги себя, сынок! – услышал он вдогонку голос отца. Вороны не слышали, листья не слышали, а он услышал.

Недопитая бутылка водки досталась пожилому рабочему с тележкой, заваленной отслужившими своё венками и прочим кладбищенским мусором.

Ветер усилился, похолодало. Осень есть осень.

* * *