Дурачок с килькой

Александр Посохов

Идёт Аркадий Петрович вдоль книжного магазина, что напротив Моссовета, если по-старому называть. Он всегда так прогуливался перед отъездом из столицы, от памятника Пушкину до Красной площади. И видит, навстречу, ссутулившись, на полусогнутых ногах, идёт знаменитый артист Василий N. В тёплой кожаной куртке, меховая кепка с ушами, руки в перчатках. И это в конце мая! Почему же он такой ветхий, удивился Аркадий Петрович, мы же одногодки с ним вроде. Поравнялись и разошлись в разные стороны. Однако Аркадий Петрович всё равно остановился через пару шагов и оглянулся, поражённый весьма странным и откровенно плохим видом уважаемого артиста. Недавно вот только по телевизору выступал, рассказывал что-то. А тут худющий, щёки впалые, нос острый, губы оттопырил и смотрит в одну точку, будто спит на ходу. И куда это он идёт? За книжкой, наверно, не начитался ещё. Но нет, мимо прошёл. А чего же его тогда к двери повело, чуть в стенку не вляпался. Догоню-ка я его, может, помочь человеку надо. Прикинусь дурачком эдаким, чтобы не обиделся. И догнал, прямо на повороте в Глинищевский переулок.

– Извините, Василий, не помню, как вас по батюшке, с вами всё в порядке? – спросил он.

– Всё в полном порядке, сударь, – знакомым экранным голосом ответил артист. – А почему вы спрашиваете?

– Да потому, что ты не идёшь, а кандыбаешь, шатаешься из стороны в сторону. А если запнёшься или ветер поднимется. Давай лучше вместе пойдём, куда тебе надо.

– Ну пойдём, – согласился Василий N. – И пошли они дальше вместе по переулку.

– Чего ты шаркаешь так, ноги болят?

– Всё болит.

– А куда ходил?

– В институт.

– Зачем?

– Выпуск у меня.

– На артистов учишь?

– Не на шахтёров же.

– А идёшь куда?

– Домой, недалеко тут.

В уютном дворике старого монументального дома, куда никогда не заглядывает солнышко и полиция, Василий N, тяжело дыша и кашляя, сел на скамейку.

– Пришли, – выдохнул он. – Спасибо, что проводил. Можешь идти уже по своим делам.

– От меня так просто не отделаешься, – шутливым тоном предупредил Аркадий Петрович и присел рядом. – Не уйду, пока не объяснишь, почему ты такой понурый?

– Сын в монастырь ушёл, под Волгоградом где-то.

– Когда?

– Десять лет назад.

– Ого! – воскликнул Аркадий Петрович. – И что?

– А узнал я об этом только сегодня, случайно.

– И что?

– Один я.

– И что! Уж лучше одному быть, чем с кем попало. В одиночестве ты сам себе друг, товарищ и брат. И прошлое вспоминать не надо, живи настоящим.

– А ты не потомок Омара Хайяма?

– О, кстати! – вскочив со скамейки, снова воскликнул Аркадий Петрович. – Омаров не обещаю, у меня на них и денег нет, а кильку в томатном соусе и плавленые сырки куплю. Жди.

И Аркадий Петрович помчался в поисках какого-нибудь магазинчика для покупателей с тощими кошельками. Рассуждая при этом, если не дождётся, сам выпью и съем.

Но знаменитый артист дождался. Хотя отыскать такой магазинчик в центре Москвы оказалось очень проблематично.

– Ну, давай за знакомство! – откупорив чекушку и наполнив понемногу бумажные стаканчики, предложил Аркадий Петрович. – Перчатки-то сними, а то сырок не почистишь.

Выпили. Закусили.

– Сто лет, поди, кильку не ел?

– Такую вообще никогда не ел, – признался ВасилийN, тыкая то пластиковой вилкой, то ломтиком батона прямо в банку. – Вкусная, зараза!

– Ты ешь, ешь, – ободряюще поддержал его Аркадий Петрович. – И сырок свой обязательно съешь. Маленько крепче будешь, как говорил Есенин.

– Да ты тоже не особо крепкий.

– Чего! – возмутился Аркадий Петрович. – Да ты знаешь, что у меня двухпудовая гиря под кроватью лежат для тренировки, а на кровати жена-красавица для любви.

– А в ней сколько пудов? – с усмешкой полюбопытствовал Василий N. – Давно на пенсию вышла?

– Чё ты лыбишься! Не видел её, а лыбишься. И водочка всегда в тумбочке есть. И яйца в холодильнике свежие.

– Такие же, как у тебя? – засмеялся и закашлялся одновременно Василий N.

– Ну вот, ожил, наконец, проснулся, – с искренним удовлетворением заметил Аркадий Петрович. – А ты тоже юморист. Да расстегни ты куртку, и кепку сними, тепло ведь.

– Действительно, тепло. Где ты раньше-то был? Наливай!

Допили. Доели.

– Может, добавим? – протирая заслезившиеся глаза, предложил Василий N. – Деньги я дам.

– Нет, хватит, – возразил Аркадий Петрович. – Тебе хватит, я же вижу.

– А ты кто?

– Потом скажу.

– Когда потом?

– Завтра ночью.

– А почему ночью?

– Ну что ты привязался, не понимаешь, что ли, что я отнекиваюсь.

– А фильм про друзей чёрно-белый помнишь, я там молодой-молодой?

– Помню, конечно. Ты один из него живой остался.

– А в Урюпинске был?

– Был, в советское время ещё, в командировке. Замечательный городишко. И кинотеатр там хороший. А причём здесь Урюпинск?

– А я там с одной девушкой познакомился, как раз в этом кинотеатре на встрече со зрителями. Жалко её, очень жалко.

– Опять о прошлом! Скажи лучше, внучку мою после школы возьмёшь в институт свой?

– Возьму, всех возьму.

– Э-э, – забеспокоился Аркадий Петрович. – Да тебе не водку пить, а пшено клевать. Актёр ещё называется. Вставай, где твой подъезд?

На другой день, прогостив у дочки неделю, Аркадий Петрович рано утром уехал в свою Калугу.

А в обед новость: вчера на семьдесят седьмом году жизни скончался народный артист России Василий N, о причинах смерти не сообщается.

Аркадий Петрович выключил телевизор, достал из тумбочки бутылку, два стакана, наполнил их до краёв, на один кусочек хлеба положил, другой поднял дрожащей рукой и выпил до дна.

Вошла жена.

– Что с тобой?

– Потом скажу.

– Когда потом?

– Завтра ночью.

– Вот дурачок. Может тебе яйца пожарить, свежие?

– Не хочу, – отказался Аркадий Петрович, качая седой головой. – Не успели познакомиться и на тебе.

Потом, поздно вечером уже, изменив программу, показали в прямом эфире круглый стол, посвящённый памяти выдающего актёра и педагога Василия N. Кто-то со слов журналистов пересказал свидетельства консьержки и домработницы о том, что домой артиста привёл некий пожилой мужчина приличной наружности. Василий N при этом выглядел абсолютно счастливым.

Долго ещё потом гадал Аркадий Петрович в отчаянии, неужели килька была плохая?