Несчастный человек

В одном маленьком городе, между серых гор и бледно-зеленых полей, среди дымящих труб и пылящих разрезов, красных, серых, и жёлтых стен, крутых крыш, переплетений теплопровода и двухполосных дорог жил автомеханик Виктор Матвеич. В последние годы Виктор Матвеич терял свою былую красоту, приобрёл небольшое пузо от вечного присутствия в его рационе пива за тридцать рублей, пробор сменился аккуратненькой лысинкой на макушке и, в целом, Виктор Матвеич сильно по этому поводу комплексовал, хотя старался своих комплексов не выказывать.

Просыпался он незадолго до ухода, не хотя. Быстро чистил зубы, умывался, завтракал либо чем-то сваренным с утра его женой, либо бутербродами с его любимым пивом и уходил на работу. Они с женой, в целом, разговаривали лишь по острой необходимости – оба чётко понимали, что если заговорят, то непременно рассорятся. А кто ссоры любит?

Во время работы они болтали с мужиками на исключительно «мужицкие» темы: футбол, машины, бабы и бухло, стараясь не углубляться в жизни друг друга. Иногда, правда - кто-то заговаривал об успехах своей дочери на музыкальном поприще, новом телевизоре или о том, какая у него умница-жена. В такие моменты Виктор Матвеич очень уж завидовал и прекращал активное участие в разговоре: среди его бригады не было кого-то, кого в действительности можно было назвать более зажиточным, чем он, но Виктору Матвечиу всегда казалось, что он самый бедный, жену свою он тоже умницей не назвал бы, а детей за долгие семь лет брака у них так и не появилось.

К слову, с ними он всегда был добр и любезен, но в глубине души ненавидел. Возненавидеть кого-то ему вообще было просто. Самому объекту ненависти для этого даже не надо что-либо делать – Виктор Матвеич за него сам всё додумает.

После работы он сразу же, конечно, отправлялся домой, заскакивая лишь за пивом и усаживался смотреть спортивные каналы(спортом, к слову, он никогда не занимался) или играть в «Танки». Так и проходила его жизнь, день за днём.

Гнев.

Был в жизни Виктора Матвеича один ужасный день. Всё пошло не так с вечера дня предыдущего: электрики, заменявшие проводку, обрубили свет их четвёртому этажу и всем, кто жил выше, обрубив Виктору Матвеичу все пути к развлечениям. Жена не сумела сварить ни ужин, ни завтрак, на почве чего с утра у них произошла сильная ссора и она выгнала Виктора из дома.

Виктор шёл с самой недовольной миной, которую можно представить. Сегодня, в выходной ему даже некуда было податься. Он двигался быстро, не особо обращая внимание на происходящее вокруг и совершенно абстрагировавшись от мира. Он погрузился в свои не самые приятные чувства.

Люди его обходили, недовольно поглядывая в спину наглеца, который вперился куда-то вдаль и даже не совершал никаких движений, чтобы ни с кем не столкнуться, но одному парнишке не повезло идти, уткнувшись в телефон, и он толкнул Виктора Матвеича в плечо.

- Прост… - начал он стеснительно мямлить.

- Смотри, куда прёшь! – злостно выпалил Виктор Матвеич, которого так дерзко выдернули из собственных мыслей.

Выпустив ярость на жалком парнишке… Хотя над его «жалкостью» ещё можно поспорить. Чёрт его, в общем-то, знает, быть может, этот парень будет передовиком производства, акулой бизнеса, может быть, гением пера, кисти, грифа, да кем угодно он может оказаться в будущем, а вот Виктор Матвеич застрял в глубокой яме. И света наверху не видно.

Короче говоря, он решил отпраздновать эту маленькую победу своей самооценки, ну или буквально: купить пиво подороже, чем обычно.

На кассе он нагло пролез со своей бутылочкой вперёд девушки прямо в тот момент, когда она ставила переполненную корзинку.

- У меня тут всего ничего, - объяснил Виктор Матвеич.

- Мужчина, ну нормы-то приличия надо соблюдать, - возмутилась она.

Виктора Матвеича это очень, почему-то, разозлило. Он и сам не знал, почему, видимо, считал, что сегодня ему можно немного понаглеть, а тут такая...

- Шкура! – взвопил он вдруг, бросил заранее рассчитанные деньги, взял свою бутылку и двинулся к выходу, - все Вы такие!

Ему даже ответить никто ничего не успел и он снова ушёл «победителем», хотя и разъярённым. Он шёл и оглядывал людей вокруг. Вот бородатый мужик с рюкзаком едет по трассе на велосипеде.

Неудачник.

Вот девушка, юная на вид, идёт рядом с чуть более зрелой женщиной, положив аккуратно руку на округлившийся за последние месяцы живот.

- Скоро пополнение; счастливые мать и бабушка; - скажет другой.

«Ноги раздвигать научилась на пьянках, а мужика не нашла нормального, всё на мать повесит.» - подумал про себя Виктор Матвеич.

Крайне он был плох, несчастен и чёрен внутри, и осквернял, очернял всё вокруг себя, считая, что оно таковым и является. Но на деле, он просто не умел видеть в жизни хорошее и оттого не умел его получать. Так рождаются современные сорокалетние мужики, чёрствые, как сухарь, пролежавший год никем не тронутый, таящие злобу и рычащие, как цепные псы, втайне.

Зависть.

- Витёк! – вдруг кто-то окликнул его сзади, Виктор Матвеич обернулся, - я тебя узнал!

То был Серый, тот ещё весельчак, в школьные годы они были очень близки, были основателями собственной рок-группы. То были отличные времена: волосы, покрашенные зелёнкой, косухи, варёные джинсы, тяжёлые кирзачи и такая же тяжёлая музыка; запретные ночные гулянья, алкоголь… а как они оторвались на выпускном!.. – первый и последний их концерт, банда разлетелась, разошлись дороги, а общение быстро сошло на нет.

Он сильно изменился, рост и телосложение остались такими же, даже предпочтения в одежде остались в восьмидесятых, никуда не делся и вечный пламень в глазах, но появились длинные волосы, борода и тату: на лбу было написано что-то на неизвестном Виктору Матвеичу алфавите.

- Здорова, - он улыбнулся в ответ и протянул руку подбежавшему, - так давно не виделись! Ты какими тут судьбами?

- Да недавно с Машей переехали, - Серый махнул рукой, как бы отбрасывая эту тему, - ты-то как живёшь?

- Да вот, жена выгнала, - улыбнулся Виктор, - гуляю.

- Дык давай как раз ко мне в гости и зайдём, - Серый приобнял по-дружески Виктора Матвеича, - по старой дружбе.

- А пошли, - залихватски ответил Виктор Матвеич и они так двинулись.

Они шли по улицам, паркам дворам, праздно обо всяком болтая, в основном, конечно на темы из жизни, но как только одна тема начиналась, она тут же перетекала в другую и так они уходили в совсем далёкие дебри, лишь минут через пять вспоминая, что поговорить хотели о другом.

Чем дальше они шли, тем хуже выглядел город: мусора становилось больше, парков и скамей меньше, баки, фонари и столбы всё чаще были разбиты. В этом районе Виктор Матвеич старался не бывать – считал, что живут тут только маргиналы. И в этом он теперь полностью убедился, увидев деда, пьяного настолько, что тот не мог подняться и простоять на ногах хотя бы пару секунд, и потому ползающего в луже средь битых бутылок.

Виктор Матвеич хотел было пошутить на этот счёт, но Серый тут же рванул вытаскивать старика из лужи. Он помог ему выбраться и добраться до нужного подъезда, всю дорогу причитая: «Ну зачем так напиваться, дедушка? До квартиры сами дойдёте?»

Когда Серый вернулся к Виктору Матвеичу, они отправились дальше уже не обнимаясь – тот не хотел мараться, Серый стал мокрый и грязный.

- Ты зачем помог этому алкоголику? – возмутился Виктор Матвеич.

- Как «зачем»? – удивился Серый, - он такой же человек, да, меры не знает, но что мне его теперь так оставить или добивать?

- Он сам виноват, пусть сам и выбирается, - буркнул Виктор Матвеич, - это было бы для него уроком.

- Он мог бы порезаться или его мог отпинать и обобрать кто-то, - продолжал гнуть свою линию Серый, - откуда такая жестокость, Витя!?

Виктор Матвеич обиженно отвернулся, он не любил, когда его корили, особенно, когда понимал, что осуждающий, в общем-то, прав. И так в жизни всё плохо, тут ещё напоминают всякие. Тут раздался звонок, на рингтоне играл метал-рок, Серый поспешил взять трубку.

- Алло, любимый, - по ту сторону звучал милый женский голос, - ты не забыл молока купить?

- Забыл, сейчас куплю, - спокойно ответил Серый, - а ты не против, если к нам мой давний друг придёт?

- Нет, зай, не против, - ответила Маша, - заканчивай скорей свою гулянку.

- Ну ты же знаешь, что хоть раз в неделю мне нужно развеяться, - ответил он мягко.

- Да, знаю, но блины-то тебе сделать надо, - девушка пошла на хитрость.

- Блины!? – улыбнулся Серый, - уже лечу!

Маша довольно хмыкнула в трубку и отключилась. Серый обернулся в сторону Виктора Матвеича с лёгким огоньком в глазах и потащил его почти насильно в магазин.

- И что, она тебе прям никогда не выговаривает? – удивился он, - моя б давно уже прикрикнула и за молоко, и за еженедельные гуляния.

- Ну, про гуляния мы с ней уж давно обговорили, - пояснил Серый, - да, и в целом, мы оба прекрасно знаем, что это временные полусерьёзные отношения, смысл нам орать, ссориться? Она меня поддерживает и, в основном, положительных эмоций я от неё больше получаю, чем отрицательных - вот, например, когда наш с ребятами новый сингл в чарт залетел.., этак, месяц назад, видел бы ты, как она радовалась. В разы сильней, чем мы сами, ей-Богу.

- У тебя группа есть? – удивился Виктор.

В голове тут же пронеслись воспоминания: самодельные гитары, дорогущие барабаны и синтезатор, которые Медведь и Стрелок выпросили на дни рождения, тяжёлая обувь и такая же тяжёлая, перегруженная и грязная музыка, рваные джинсы, косухи, ирокезы, волосы, крашенные зелёнкой, драки со скинами, «репетиции» где придётся… Он расплылся в ностальгической улыбке.

- Да, брат, - Серый всё понял по выражению лица и тоже улыбнулся, - старый-добрый панк-рок.

Гордость.

Жило семейство Серого не самым шикарным образом. На окраине города, как в американских фильмах, они жили в автодоме, еду готовили на бочке, в которой разводили костёр для этих целей. Стулья и стол на тёплую пору тоже установили на природе, внутри, конечно, всё было обставлено, как надо, но захламлено и завешано плакатами. Они уселись за столом и наблюдали, как Маша готовит у бочки-плиты.

- И как Вы так живёте? – удивлялся Виктор Матвеич, - неужто у тебя никогда в жизни не было денег на квартиру?

- Были, конечно, - улыбнулся Серый, попивая сок - думаешь эта машина дёшево стоит? Почти 16 лямов.

- Серьёзно? Откуда такие деньги? – удивился Виктор Матвеич и тут же хлебнул пива, пытаясь скрыть зависть, - я думал, ну полтора-два.

- Бизнесмен я, - вставил Серый и взглянул на ящик пива под столом, - ты бы, кстати, пил поменьше, нестоячка может случиться.

Виктор Матвеич недовольно взглянул на Серого, тот улыбался – шутит гадёныш. Маша тоже еле слышно усмехнулась. Смешно им. А Виктора Матвеича за живое задели.

- А я знаешь, сам разберусь, сколько мне пить, - буркнул недовольно Виктор Матвеич.

- Как знаешь, - Серый пожал плечами и повернулся к своей даме, - милая, скоро будет готово?

- Уже выкладываю-у, - пропела Маша, и перепорхнув от «кухни» к «столовой», поставила тарелку по центру стола, - кушайте, мальчики.

- Давно меня мальчиком никто не называл, - улыбнулся Виктор Матвеич, потянулся за блином и решил то ли с обиды, то ли просто от чёрствости своей съязвить, - последний раз то была какая-то проститутка в сауне.

Рука его тут же была обожжена острой болью – Серый с силой шлёпнул его по ладони, так что та угодила аккурат в тарелку с блинами. Все они, конечно, разлетелись. Виктор Матвеич никогда не видел, чтоб его друг хоть на кого-то глядел так сурово.

- Вон, - сказал он тихо, но так серьёзно, что ни у кого, кто сидел бы сейчас на месте Виктора Матвеича не возникло бы и мысли спорить.

- Да ладно тебе, Серый, это же шутка, - но Виктор Матвеич был особенным, - я…

- Вон – я сказал! – Серый вскочил со своего места и указал пальцем в сторону города, - я заметил, что ты стал гораздо черствее, но это, Витя, уже последняя капля!

- И пожалуйста! – Виктор Матвеич хлопнул рукой по столу и двинулся, куда ему было указано, - больно нужны мне россказни от каких-то бомжей, ничего в жизни не добившихся, но возомнивших себя такими, словно они имеют право кого-то учить!

Чревоугодие.

Вернулся домой он поздно – долго добирался обратно. Из-за этого ссора с женой только разрослась, она была недовольна поздним его возвращением, думала, что он придёт и извинится, а он действительно решил прогуляться где-то денёк.

Эти люди совершенно друг друга не любили и не понимали. Малейшая ссора всегда приводила к долгосрочному конфликту и жена с лютой злости в этот раз выпалила: «Разводимся!»

А Виктор Матвеич и не был против – так ему всё осточертело, что он даже не стал её держать. На следующее утро он вскрыл свою заначку, снял себе квартиру и ушёл ожидать суда по разделу имущества. Но не смотря на то, что развод был ему безразличен, нагнетали события последних дней – ему казалось, что всё катится к коту под хвост, всё достало и тело дало команду отдохнуть. Он запил и не вышел на работу. Когда ему позвонил начальник, он того обматерил и послал, куда подальше. Виктор Матвеич сейчас не хотел вообще никаких контактов с людьми. Он устал от них, вечно смотрящих на него свысока, хвастающихся своими ценностями, корящими его, поучающими, как жить надо.

Он пил долгие месяцы, на суд явился как бледнощёкий, синюшный, с обвисшими губами, опухший старик. Рассудили всё пополам, но в его половину не попала квартира. Бывшая жена злорадствовала над тем, как Виктора Матвеича жизнь без неё потрепала и как его суд наказал. Конечно, Виктор Матвеич не раз пытался выбраться из запоя, найти новую работу, наладить снова жизнь, но духу не хватало видеть эти «сучьи рожи».

Многие «рожи» пытались ему помочь, иногда он даже принимал помощь, но в голову вновь закрадывались сомнения, подозрения, плохие мнения и, в конце концов, он их отвергал.

Он долгие годы копил черноту, не умея ни брать, ни приносить, ни даже ощущать в мире хоть что-то светлое. И эта чернота разом по нему ударила с такой силой, что отбросила в глубокую пропасть.

Алчность.

День города. Никто не работает и не учится, центральные улицы перекрыты для народных гуляний. Виктор Матвеич стоит в весёлой, кричащей толпе, абсолютно, в отличие от остальных, трезвый.

Помутневший мертвецкий взгляд остановился на сцене. Энергичную, быструю музыку играют длинноволосые улыбающиеся, снявшие от жары футболки, панки с красными лицами. Изощрённые соло, ритм, не дающий толпе остановится в своём движении ни на секунду, завывающе-кричащий вокал.

Виктор Матвеич спокоен, как статуя и столь ужасен на вид, что вокруг него образовался круг метр на метр, где никто кроме него не стоит. Взгляд прикован к одной, самой активной на сцене фигуре… Серый отрывается на полную.

«День города. Сегодня им заплатили огромнейшую сумму, наверняка. Этот хмырь… Он ведь даже не знает, куда нужно тратить свои миллионы! Почему всё это достаётся ему, а не мне!?» - проносится в голове Виктора Матвеича.

На глаза набегают слёзы, бледно-серое лицо чуть розовеет и отвисшая губа начинает дрожать.

- Ублюдок! – кричит он, хотя навряд ли его кто-то сейчас слышит, - мы с тобой в одной канаве начинали! Как смел ты надо мной насмехаться!? Бомжары, бездельники, лентяи! Вот вы кто! Вы отбросы!

- Мужчина, успокойтесь, - сказал ему вдруг какой-то парень из толпы, - не нравится – так уходите, не портьте людям праздник.

Одеревеневшее тело поворачивается, ворочая рваную грязную и висящую, как картофельный мешок, одежду. Еле нахмуриваются брови, показываются жёлтые кривые зубы. На землю летит слюна с примесью в ней остатков еды и зелёно-жёлтой блевотины.

- Да пошёл ты нах..!