Байки старого Михася. Как мы кур воровали.

Дядька Михась (по другому его никто и не кличет) - крепкий ещё мужик лет под
семьдесят.
 С ним с утра пообщаться -заряд позитива на весь день. Будешь посмеиваться, вспоминая и Михася, и его байки. Он слыл искусным рассказчиком. Слушатели хохотали, а дядька Михась даже не улыбался.
     ИТАК: Байка первая:
"Как мы кур воровали."

 Был я пацаном лет одиннадцати. Как все пацаны пас корову Зорьку.
 Пас корову  -это я так дома говорил. Обычно мы с пацанами привязывали животных в лесополосе, к обеду загоняли в колхозную кукурузу, в обед гнали к речке на водопой. Пока коровы пили воду, пока приходили хозяйки на обеденную дойку, проходило часа два.
 Мы, пацаны постарше, купались и отдыхали в своё удовольствие. За животными в это время присматривали младшие.
После обеда опять подымались с животными на гору. Животных в лесополосу, в кукурузу, а мы в это время занимались своими делами.
 Было нас человек пять пацанов и за старшего взрослые посылали с нами Толю-молчуна. Толя - своеобразная личность. Ленив до ужаса, но может на спор съесть за раз большой казан каши, выпить немерено водки или вина.
 Этому мужику давали еды на целый день, выпить обязательно, ещё и платили. Он благополучно съедал и выпивал всё с утра и спал в лесополосе до после обеда.
 Мы творили, что приходило на ум. Гоняли мяч, резались в карты, играли в войну, спорили, дрались и мирились.
 Толя учил нас сквернословить, он был мастер этого жанра. Говорил мало, но обязательно матом.
 Одним из наших любимых занятий было воровство кур с колхозного курятника.
Курятник помещался в большом длинном здании бывшей солдатской казармы в начале леса. Территория была огорожена сеткой рабицей, птицы там было много и она свободно гуляла днём вокруг здания.
 Обычно шло двое пацанов, подползали к сетке, под ней прокапывали
ямку, бросали из дому взятое зерно. Курицы подходили, клевали. Мы приготовленным крючком цепляли их за ногу и благополучно вытаскивали. Толя-молчун, мы всегда брали его с собой, одним движением сворачивал птице голову и кидал в мешок.
 Если куры были ещё в подростковом возрасте, воровали штук десять.
Взрослых кур брали поменьше.
 Толиной обязанностью было умертвить птицу, донести на гору, где находились коровы и наша стоянка.
 Затем мы ощипывали и потрошили бедных кур, запихивали внутрь разные травы, соль.
Потом обмазывали густой глиной и помещали в золу костра, через пол часа вытаскивали. При ударе глина обсыпалсь и готовые румяные куры являлись на свет божий. Сказать, что было вкусно, значит ничего не сказать.
 При всём, при этом, мы не чувствовали никаких угрызений совести, не считали это воровством. Рассуждали, что этих кур там видимо-невидимо, они могли потеряться, или лис мог украсть, или просто могли подохнуть. Утешая себя таким образом, мы прекрасно проводили свой летний досуг.
 Дни рождения проводили весело, из дому брали бутылочку.
 Курятина с овощами, совместно с  тем, что давали из дому, улетала на ура.

 Наступил день рождения Толи - сорок лет.
Мы решили отметить это дело широко и с размахом. Были припасены взятые из дому напитки и еда.
 Я, дружок Петька и именинник Толя отправились за добычей на птицеферму.
Проделали обычные процедуры с ямкой и крючком, наловили штук десять кур.
Толян ловко сворачивал им шеи и улыбался в предвкушении праздника души и желудка.

 Вдруг, откуда ни возьмись, послышался звук приближающегося мотоцикла.
Звук этот знали и боялись все. Он мог принадлежать только мотоциклу нашего участкового дяди Фёдора, которого виновные и невиновные боялись до смерти.
Гроза нескольких подвластных ему сёл держал в ежовых рукавицах всех. У этого участкового не было ни одного не раскрытого преступления, им пугали детей.

 Убегать нам было бессмысленно, всё равно вычислит и найдёт. Из-за пригорка он видел и нас, и мешок с птицей как на ладони.

 "Толя, миленький, скажи что ты главный, тебе ничего не будет, у тебя справка об инвалидности, а нас посадят в тюрьму", - молили мы Толяна.
"Нет, ни Х..Я", - не соглашался Толя.
"Пожалуйста!" - плакали мы.
Ответом были лишь слова "Нет" или "Ни Х..Я".

 Мотоцикл приближался, Толян ни в какую. Обычно медлительный и ленивый, он скачками кинулся к лесу, за ним  стремглав бросился Петька-предатель.
Я так и остался лежать на земле с крючком в руке и мешком с птицей.

 Грозный Дядя Фёдор навис надо мной.
"Кто таков, ты чей?" - спрашивал меня.
"Я мамин", - испуганно шептал я.
"Фамилия?" - страшно сверкая глазами, допытывался участковый.
"Не помню", - мямлил я в полуобморочном состоянии.
"Где сообщники?"
Я крючком тыкал в сторону леса.
"Быстро выходите! Иначе стрелять буду!" - дядя Фёдор начал расстёгивать кобуру.

 Из лесу скачками наперегонки неслись Петька и Толян. У Петьки из-под обрезанных на манер шорт штанов по ногам текла вонючая жижа. Толян резво затормозил рядом с участковым.

"Кто главный?" - сверкал глазами страж порядка.
Мы с Петькой дружно указали на Толяна.
"Ни х..я, не я!" - утверждал Толя.
"Не матерись в присутствии детей!" - повысил  голос участковый.
 Мы с Петькой, почувствовав поддержку, решили всё свалить на Толяна.
"ОН и головы откручивал птице, и сегодня у него день рождения!" - не сговариваясь твердили мы.
 От Петьки страшно воняло, Толян твердил своё.
Я тихонько поднялся с земли, положил крючок рядом с Толяном. Будто бы невзначай придвинул ближе к нему мешок с добычей.

"Это ваш скот кукурузу истоптал?" - вёл допрос участковый.
"Пару раз только, он за старшего пастуха, мы не виновны!" - доказывали мы со смердящим Петькой.
 "Я не видел, спал тогда", - матерясь доказывал Толян.
 Мы показали участковому только пару полян с истоптанной кукурузой. Объясняли, что скотина забрела случайно.
И слезно утверждали, что кур воровали впервые, хотели устроить бедному Толяну со справкой об инвалидности красивые именины.

Дядя Фёдор, а его уважали и боялись все, даже больше уважали чем боялись, тихонько вызвал наших родителей. Всё им рассказал и велел нас хорошо выпороть, что и было сделано.
Толяна с позором изгнали из пастухов, родители возместили колхозу ущерб.

 При виде нас Толян матерился, а к Петьке на долгие детские годы прилипло прозвище "Заср...нец". Такая вот история.