В Национальном музее РК, расположенном на пр. Тауелсiздiк 54, проходит международная выставка работ русских художников эпохи перехода изобразительного искусства с классицизма в модерн-арт, как-то кубизм, футуризм, авангардизм, арт-деко, американский и социалистический реализм, пост-модерн направление, new-nu и др.

На первый взгляд кажется непритязательной и малочисленной привезенная коллекция картин из запасников и художественного фонда Третьяковской галереи, но это только на первый взгляд. Среди картин вы, наверняка, найдете ту самую работу, которая всколыхнет вашу память, такие как "Крестьянка" Абрама Архипова, написанную художником в пре-стахановскую гонку-пятилетку 1925 года, что называется ensemble de portraits d'inimitable, передающую колоритный дух трудолюбия в тогдашних людях, воплощенную в органичную живую палитру легкого передвижения цвета и тени на румяном улыбчивом и относительно здоровом лице, еще не познавшем горечь гражданских утрат и военных потерь. Картина Павла Кузнецова "Сортировка хлопка", писаная в 1931, напомнившая ранние попытки Пикассо и Портинари "выдохнуть" в рисунок ритмику движения, все же неудавшуюся у Кузнецова, ибо статичность и удержание момента настолько фотографически теснят фигуры на полотне, что и не сразу увидишь голограммное, конкретное и панорамное восприятие мотивированности действия, выдает раннюю задумку художника - чистоту цвета на фоне не менее чистой гаммы нескольких цветовых смесей.

"В саду Гурзуф" 1914 предвоенного года у Константина Коровина - шедевр, когда из яркого натурального воплощения природного и человеческого катарсиса, словно привидения, выходят бывшие фигуры викторианской англицкой или франкоязычной с легким напускным равнодушием к окружающему чуждому миру эпохи мировых отношений, а все же ново-славянские духовные нотки иносказания "Ах, Машенька!", "ехали до маменьки...", "Так за 500 верст и не надейтесь встретить городового...", смешанные с местным колоритным диалектом, весьма подобны стихам Дмитриевой, иронизировавшей о жарком крымском деньке...

Иль "Светлана" Грабаря, датированная 1933-м, не говоря уже о бабье-летовых, стало быть, после второй декады октября, "Опавших листьях" Исаака Бродского, меж 1915 и 1929, напрямую определяющих время суток и ту самую чувственную черту, основополагающую в нас равноденствие, когда ближе к семи загородного вечера все еще светло и хочется прогуляться по дворику и аллее, лежащей сплошь в листьях, шуршание под ногами коих сообщает недолгую тоску раздумий либо отсутствие вселенских печалей в хрупкой, склонной к сентиментальности, человеческой жизни.

Юона "Открытое окно", несоразмерное, с косым размахом, раскрывает тайну, что там "за Бореем" косогор, опушка, поле, а за ними по ветерку послушный лесок, крайнина "мира", куда зовут птицы и журчание ручейка еще робкое, но властно-притягивающее.

Трагико-мещанский сюжет раскрывается в "9-м мае" Евсея Моисеенко, нечто под другим взглядом на давно минувшие события, бросающееся в глаза упоминание о де лемпиковских "Беглецах" - тощей многострадальной фигуре мадонны с младенцем в отвратно серо-буром оттенке, исковерковавшим немало прекрасных человеческих жизней.

Что до американских лотов частной коллекции: "Ландшафт с сухими деревьями в Сергиевом Посаде" Лентулова, фальковский "Крымский пейзаж", напомнивший модильянинский пейзаж с одним деревом, "Портрет Амели Ривз-Трубецкой", магически завораживающий (на любителя) Саврасова "Закат на реке" 1887-го года - всего лишь вступление к целой эпохе изобразительного эмигрантского искусства. В полудрагоценной подборке картин - имя Наталии Гончаровой едва ли известно казахстанскому зрителю с ее "Женщиной в черных мехах", не говоря уж о Мари Васильефф и Александре Экстер с "Классическим пейзажем", как робкое, еще неуверенное forte в аккорд и музицирование полотнами, когда в далеком СССР-е неустанно и победоносно гремели vivace марши и парадно-соревновательное настроение с именами Мухиной, Сурикова, Серова и Решетникова, становителей социалистического авангардизма и реализма в художественной композиции контрастного и трагического 20-го столетия, напрочь отметающих буржуазно-мещанско-ностальгическую меланхолию по былой Руси.

"Полевые цветы" автора эскизов углем к цветаевскому "Молодцу" только усиливают творческую обреченность и пропасть меж двумя различными слоями одного народа, исторически и географически разобщенного, ибо слуга барина и советский ударник не одно и то же. И надо всем звучат "Отголоски вальса" вперемешку с "Время: Вперед!" ностальгически и требовательно просящие со свиридовской настойчивостью не унывать.

P.S.: на Поля Серюзье у половины посетителей времени и денег не хватило.

 

 

2019