Сказание о настоящем человеке.

Я лётчик – воин, истребитель,

В одном лице судья и мститель.

На ярость не хватило всех патронов

Но ТАК хотелось сбить этих уродов.

Но гнев мой напоролся на расчет     

Враги ведь прилетели на работу

Не то, что наш – за кров убьёт

Они за деньги, мы все за свободу.

И тут-то начались плохие вещи:

Им удалось забрать меня в «двойные клещи»

И лишь поняв, что тащат в аэродром те свой

Решил, что здесь обязан я уйти любой ценой.

Сбежать я смог, побег был не стандартный:

Успели недруги подрезать крылья мне

И, падая прям в лес туманный,

Увидел как исчезли точки в синеве.

Очнулся я от шороха вокруг,

Неподалёку от меня медведь искал еду.

Он подошёл ко мне и за шинель взял вдруг,

Теперь две пули у него во лбу.

Встал на чистый снег, но сразу же упал.

От ломоты в ступнях я долго не вставал.

Потом всё же решился, волю взяв в кулак

И сам себе дав клятву ушёл назад я так.

Уже как две недели я бреду,

Уже как две недели я в бреду.

Ем я лишь снег, кору

И оставляю про запас я всё, что Там найду.

Под «Там» имею я ввиду

Тот лес в котором я бреду.

И за то время, что успел пройти,

Я много разных сцен увидел на пути.

Я видел смерть людей, животных и природы,

А также смерть невинных душ

И деревень оставленных народом.

Облезлых, съеденных коровьих тушь.

Пятнадцать дней прошло с тех пор, как я свалился с неба.

Пятнадцать дней терпел я боль на сломанных ногах.

Но лишь сильнее крепла моя вера

За Родину, Семью, Любовь и Клятву на словах.

Потом ещё три дня всё полз,

Не замечая голода, природы, жизни

И проползая вырубки берёз

Я понял, что стал к людям, ЖИВЫМ, ближе.

Вдруг за кустами я услышал треск

И в них увидел двух пар глаз блеск.

Я испугался очень сильно за себя,

Не очень-то хотелось мне погибнуть от зверья.

Вдруг вспомнил то, что у меня есть пистолет

И выхватил из своего кармана.

Из-за кустов вдруг вскрикнули, увидев этот жест.

Мне самому понятно стало, что не надо.

Увидел я неподалёку от себя

Сидели два испуганных ребёнка,

По-русски что-то говорили про меня,

Не отводя краснющие глазёнки.

Не знаю точно как я смог

Их убедить, что лётчик свой.

Видать здесь всё-таки мне бог помог.

Они-то думали, что я шпиён такой.

Один мальчишь пошёл за дедом,

Другой остался, сел со мной.

Он говорил про те заделы,

Что сделали они перед войной.

Сдержал я клятву, данную себе

И смог добраться до своих земель,

Тот путь, что дед тащил меня, увидел лишь во тьме,

От боли я упал в спасительный туннель.