Хор мальчиков
Жанр:
Детское
Вид:
***
Здравствуйте!
Может, помните, Вадик с мамой жили у нас на втором этаже?Забегая к ним позвать его (хотя чего проще крикнуть снизу), я искал кожаный ремешок с плашечкой и, найдя, нюхал украдкой деревяшку.
— Да не бойся ты! — улыбалась тетя Наташа, —
— если нравится — это сандаловое дерево.
Мы были у них хозяева; отец купил дом у директора табачной фабрики, а она с сыном у них отдыхала прежде и мать мою уговорила сдать ей комнату, та сначала отказыва¬лась — мы сами всего два дня как приехали и не все вещи еще успели распаковать.
Я привыкал, а Вадик чувствовал себя дома; он водил меня по закоулкам огорода, снимал улиток со штакетника, пугал змеиными норами, но потом смеялся и говорил, что их вырыли медведки, толстые и нестрашные.
Появились у меня новые знакомые — приятели Вадика, и понемногу за нас перестали бояться.
И как-то раз треснул камешек в огне, когда Вадик сказал:
— А мы скоро уедем.
— Ничего, — кто-то утешал его, бумагой шурша в воздухе:—
— На следующее лето приедешь. Соль вот.
И все же грустно нам стало есть печеную картошку.
— Эй, пацаны, —
подошли к нам большие ребята, —
— Мужчины среди вас есть?
Мы посмотрели на них, готовые соответствовать этому слову.
— Там, в сарае, баба, можете туда сходить.
От неожиданности сразу забыли о горячей картошке в
руках, а ребята принялись нас рассчитывать:
— Вышел месяц из тумана, вынул ножик из кармана, буду резать, буду бить — с кем ты хочешь...
Первым попал Вачик, он выбрал Леву, а Лева меня, Вадик получился последним.
— А можно нам, можно нам? —
просились Дато с Сосой , но было сильно заметно, что они только осенью пойдут в школу.
— Ты не дрейфь, — хлопали по плечу Вачика, —
— Она пьяная, не кусается.
Я почему-то начал считать про себя:
— Один, два, три...
На девяносто семь он сидел с нами, левый карман ему мешал, он чего-то подождал, и когда последний парень пошел купаться, он сунул руку в карман и достал грецких орехов:
— Там еще есть.
Лева вернулся.
Я взял три ореха и, не забывая считать, пошел сам.
Сарай пах досками и керосином.
В темноте щелей оказалось мало.
Приблизившись к настилу, я сел у ног.
А потом, не переставая считать, полез вверх, не выпуская орехи из кулака.
- Когда я замер, как на горячем песке, перед глазами темнели кружки сосков, навстречу шли спокойные удары ее сердца, а мои стучали мельче яблок о крышу.
Со счета я сбился и похолодел, ведь где-нибудь в углу стоит кто-то из парней, который потом поднимет меня на смех-Кулак разжался, и орехи выпали.
Я отдышался.
Стал трогать ее руками и целовать в лицо, попытался достать закатившийся за шею орех и почувствовал запах — пошарил и за шнурок вытянул из-за спины плашечку:
"Да не бойся ты, — улыбнулась тетя Наташа, -
— это сандаловое дерево.”
Я упал и снова принялся считать:
— ... двести десять... триста пять... одна тысяча двадцать... Уже на счете за четыреста произнесенные числа громозди¬лись, угрожая обвалиться от любого звука.
— Эй, — оборвал бесконечность голос Вачика, —
— скоро ты там, дома ругать будут, выходи давай. Иду медленно, как к доске, догорает костер, сбоку разда¬ется море.
Вадик встал, пламя едва освещает его до живота, но, когда он пошел навстречу и поравнялся со мной, я правой рукой ударил его снизу, потом нащупал камень и размахнулся, и, видит бог, не я хотел его убивать.