Мы, тебя, вот этими руками!
«Мы, тебя, вот этими руками…»
Упрям и туп, кичлив и важен
Полковник наш, мы точно скажем.
Забавно и смешно, прекрасная идиллия,
Как соответствует характеру фамилия…
Полковник вошел в холл центра проф.подготовки милиционеров, и на него наткнулись три сержанта.
- Так, стоять, бойцы! Почему нет выправки? Где блеск моральной совести в глазах?
Сержанты сникли и опустили головы.
- А, назовите-ка мне, бойцы, фамилию, имя и отчество министра внутренних дел РФ?
Фамилию назвали и тишина. Долгая тишина. Мучительная тишина.
- Дежурного ко мне! Срочно собрать офицеров-преподавателей на педсовет! – и вновь в адрес сержантов, - Позор! Раньше бы вас за такое на Колыму отправили, расстреляли! Это ж надо не знать имя - отчество министра!
Зал совещаний:
- Как так!!! Как так!!! Гы-ы-ы!!! Не знать имя, отчество министра? Чему вы их учите в стенах нашего учебного заведения? Мы должны воспитать из них, прежде всего бойцов! Должны научить их ходить строем! Как так!!! Как так!!! Гы-ы-ы!!!
- Вот, вы, товарищ майор, встаньте. Какую книгу, вы, читали в последний раз?
- Приказ МВД РФ № 927.
- Какую книгу, книгу?
Тишина. Долгая тишина. Мучительная тишина.
- А, вы товарищ майор, почему, вы, спите на совещании?
- Никак нет, товарищ полковник, я не сплю. У меня глаза открыты.
- А, почему голову рукой придерживаете? Вам, плохо, товарищ майор?
- Спасибо за заботу, товарищ полковник, никак нет. Мне хорошо.
- Кто там кашляет? Кто шмыгает? Мы будем избавляться от всех больных и каличных! Вы пришли сюда служить, а не кашлять. Вы, сколько лет в органах, товарищ майор?
- Десять лет, десять месяцев, товарищ полковник.
- Дак, вы еще десять лет собираетесь мучить милицию? Вы, наверное, диверсант? Откуда, вы, к нам прибыли?
- Из службы участковых уполномоченных милиции, товарищ полковник.
- Лучше бы вы там и оставались.
Так и началась служба майора Забихуллина в центре подготовки милиционеров. В районном отделе милиции к подчиненным начальство относилось терпимо, потому, как они все же раскрывали преступления. И начальство как-то зависело от них. В центре подготовки начальство от подчиненных не зависело вообще. А потому понукало ими в меру своих прихотей и чудачеств, полностью уверовав в свою непогрешимость, считая любое свое высказывание истиной в последней инстанции.
Первое суточное дежурство. Сказать, что было жарко, это все равно, что ничего не сказать. Духота была просто невозможной. Вскоре Ильгам понял, что, начальник то ли не знает номеров телефонов своих замов, то ли не может попасть в клавиатуру телефонного аппарата пальцами. Шеф звонил только в «дежурку» и требовал вызвать к нему то одного, то другого. Майор чувствовал себя диспетчером в таксопарке.
Первый скандал разразился, когда полковник из своего окна увидел, как дневальный при въезде в центр разговаривал с девушкой.
- Майор, почему, ты, сам не побежал разбираться, а послал помощника? Я тебя уволю! Распустил наряд! Они скоро на шлагбауме начнут девиц раскладывать. Смотри, бойцы из столовой идут не строем! Ты, же за одно дежурство развалил все дисциплину, которую мы годами нарабатывали. Они же у тебя, как Тамары ходят парами. Уволю!
Следующая «трагедия» произошла уже ближе к обеду. Боец не отдал полковнику воинское приветствие на лестничной площадке.
- Забихуллин, ты хочешь на службу забить …? Я тебе этого не позволю!
С трех до шести полковник был недоступен, как сотовый телефон должника.
Все знали, что в это время он спал в своем кабинете. Но после шести, как и положено обычному энергетическому вампиру, ему требовалась подпитка. И гонки начинались сызнова. Ближе к десяти надавав всем поручений, начальник убывал до утра.
Вечерняя поверка личного состава, проверка постов, майор решил дремануть. В это время чудак на букву «М», помощник дежурного, ради эксперимента решил нажать красную кнопочку под столом дежурной части. Эксперимент у него вполне удался. Уже через три минуты в дежурную часть ворвались автоматчики из вневедомственной охраны и положили всех на пол. Потом поругались. Потом объяснились и уехали. Около четырех часов Забихуллин повторил попытку дремануть. Через некоторое время вбежал лейтенант-курсант и сообщил о том, что по территории центра подготовки ходят какие-то личности, похоже проверяющие пришли. Забихуллин сказал: хорошо. Потом подумал сосчитаю до десяти и встану. Сосчитал до семи и уснул. Пробуждение было кошмарным:
- Вставай, майор, так ты службу правишь?
Возле него стояли два полковника, капитан и еще два подполковника. Проверяющие из центрального аппарата.
- Да, ты, пьян, майор? А, ну дыхни!
Наверняка Забихуллин и действительно выглядел неважно. Весь день в духоте, к утру проступила щетина. Он подошел к рыкающему подполковнику, приблизил открытый рот к его рту на расстояние меньше дюйма и после глубокого вдоха с силой выдохнул воздух.
- Странно, - сказал проверяющий, - пьяный, а водкой не пахнет?
- А, я, вам, отвечу почему, товарищ полковник, - ответил майор.
- Почему?
- Это потому, что я употреблял спиртное с помощью клизмы.
- Да, он еще и наглеет! Осуществить полную проверку документации и дежурной части. Открывай оружейную комнату!
«Что же нужно делать, когда открывают оружейку?» думал Забихуллин. «Так, позвонить на пульт охраны, снять с сигнализации». «Так вроде бы и все, пошел открывать дверь».
- Ну, вот, майор, ты уже и уволен. Ты открыл оружейную комнату, не посмотрев, есть ли у нас предписание на ее проверку за подписью министра!
- Не получится.
- Почему?
- Потому, что я здесь службу несу преподавателем. Функциональные обязанности дежурного не подписывал. Дежурить меня поставили временно по причине отсутствия штатного дежурного.
- Опять наглеешь? Проверить у него сейф.
Проверили сейф, ничего непотребного в нем не обнаружили.
- Дай-ка я еще раз посмотрю.
Подполковник засунул руку глубоко в недра сейфа и вскоре извлек из него черный пакет. Из пакета достал наполовину початую бутылку водки.
- Ну, что все же попался майор. Освидетельствование с последующим увольнением?
- Везите на освидетельствование, только время зря потеряете, ведь я не пил.
- Достал. Приказываю осуществить подъем всего личного состава центра по тревоге.
- Есть, подъем всего личного состава по тревоге.
После сбора личного состава, начальник провел срочное оперативное совещание:
- Нет, майор, ты, мне в глаза смотри, в глаза. Ты, нас всех опять подставил.
Затем полковник свел руки запястьями одну к другой, широко растопырил в разные стороны пальцы и стал медленно поднимать эту конструкцию с уровня груди вверх над головой, при этом приговаривая:
- Мы тебя практически с улицы подобрали! Вот этими руками подняли, человека из тебя сделали! А, ты, насрал, насрал в эти руки, майор!!!
- Никак нет, товарищ полковник, я этого не делал.
Потом полковник присел на стул и, скосив взгляд на майора, изрек:
- Я знаю все дело в том, что, ты, грешный! Я читал твое личное дело. Сейчас же иди, хоть в мечеть, хоть в церковь, молись. Иди же, иди, я тебе, что сказал.
Майору ничего не оставалось делать, как выйти в коридор и уйти из центра, тем более что время дежурства уже закончилось.
Больше в наряд дежурным Забихуллина после не ставили. Других ставили через день на ремень.
- Не жадный, ты Ильгам, не пожалел полбутылки водки, вот тебя сейчас и не ставят дежурить.
Служба шла своим чередом. Руководство оставалось не предсказуемым. Просчитать начальника было практически не возможно. Однажды утром, чтобы поднять настроение полковника заместители занесли ему газету с хвалебной статьей про центр подготовки. Эффект оказался прямо противоположенным, невообразимый крик стоял на три этажа:
- А-а-а! Как так! Как так! Гы-ы-ы!!! Почему в газете нет фотографии начальника!!!
Больше таких ошибок не было, если уж статья про центр, то три или как минимум две фотографии начальника в разных ракурсах и в каждом абзаце «под чутким руководством…», «благодаря высокому профессионализму начальника…», «высокие организаторские способности руководителя…». Был даже утвержден план по ежемесячному освещению деятельности центра в прессе.
В одно пасмурное утро развод осуществлял первый заместитель начальника, бывший кадровый военный офицер, сокращенный из армии и пришедший, как он говорил навести порядок в милиции. Лил противный моросящий дождь, но он не мог помешать первому заместителю, нести свои соображения в массы слушателей и преподавателей:
- Мы будем искоренять из милиции случайных людей. Нам в органах нужны настоящие бойцы, которые умеют ходить строем. С остальными милиции не по пути. А, те не наши люди, которые по недоразумению спустились с гор, или вышли из леса с мешками для того, чтобы набрать сено, и которых по недобору поймали и одели в милицейскую форму, будут выявляться в ходе проведения еженедельных строевых смотров и ежедневных занятий по строю и песне. Мы будем возвращать им их мешки, заполнять сеном и отправлять их обратно в их горы и их леса.
В это время на крыльце появился начальник. Прозвучала команда. Полковник проследовал перед строем в направлении командно-преподавательского состава.
- Товарищи офицеры, как у нас идет служба? Хорошо идет служба. С завтрашнего дня перестроить офицеров в другом порядке. Чтобы впереди стояли самые высокие и толстые. Пусть слушатели видят, что раньше в милицию шли рослые мужчины, и что в милиции хорошо кормят. Так, кто там опять кашляет, всех больных будем увольнять. Да, кстати, майор Забихуллин, почему вас вчера не было на самоподготовке, зайдете ко мне, доложите.
- Я сейчас могу доложить, товарищ полковник, вы меня вчера сами отправили в редакцию газеты.
- Я же сказал зайдите, и доложите.
Вот и все, на этом рабочий день для всех с утра, и закончился. Уже через десять минут на оперативном совещании вне себя от возмущения полковник со всего маху стучал кулаками по столу и кричал:
- Заместители! Раздолбаи! Кто из вас? Кто? Кто принял к нам на службу этого писателя? Он же перед всем строем обозвал меня дураком! Он даже до оперативного совещания не зашел ко мне извиниться! Выходит он к тому же еще и послал меня на …
Через час после совещания, робко постучав в дверь, Забихуллин зашел в кабинет начальника:
- Разрешите, товарищ полковник? Вызывали, товарищ полковник?
Полковник вскочил со стула и широким взмахом руки смел со всего своего длинного стола все документы, книги и журналы и закричал, как зарезанный буйвол.
Кричал про то, что Забихуллин засланный к ним вражеский диверсант, что только бойцы именно из его взвода неправильно несут службу в наряде, что только он не занимается со своим взводом строевой подготовкой. Кричал долго минут пять. При этом чрезмерно жестикулировал руками. Когда он почти в артистическом экстазе возносил руки к небесам, его огромный живот грозился выпрыгнуть из-под милицейской рубашки. Потом устал и присел.
- Ну, что скажешь майор?
- Я так думаю, товарищ полковник, что службу милиционеры будут нести на «земле» скорее всего вдвоем, либо по одному. В связи с этим их, прежде всего, нужно научить думать…
Дальше он ничего сказать не успел. Полковник разразился новым приступом душераздирающего крика, обвинений и угроз.
- Нет, ты, объясни мне, зачем нам в центре нужны писатели? Нам нужны кадровые строевые офицеры, которые умеют командовать бойцами!
Воспользовавшись очередной передышкой полковника, майор успел ввернуть:
- Все правильно, товарищ полковник, вы руководитель и должны распределить имеющихся в вашем подчинении сотрудников в зависимости от их способностей. Умеет ходить солдатиком, пусть занимается строевой выучкой. Умеет мыслить и излагать свои мысли пусть совершенствует лекционный фонд и пишет методические пособия по программе обучения.
Под лозунгом: «Не учи отца, и баста» прошла очередная пятиминутка взрыва эмоций с криком. Уже присаживаясь отдохнуть, полковник с трудом выпалил: - Вот видишь, Забейхуйллин, я с тобой общаюсь даже больше, чем с родным сыном!
- И это правильно, товарищ полковник, - поддержал его майор, - я же ваш подчиненный, а значит, я должен быть, вам, ближе родного сына…
Тезис «А, вы, мне ближе родного отца» Забихуллин сказать уже не успел.
Продолжительный крик с подозрениями о панибратстве с начальником, размахиванием рук и рядом нелитературно-нецензурных оскорблений смерчем пронесся по кабинету начальника, всё сметая на своем пути.
- Все! Иди, майор, и очень хорошо подумай о том, как ты будешь нести службу в условиях нашего подразделения, - уже вновь присаживаясь, сказал полковник.
- Приду, товарищ полковник, завтра на утреннее построение, встану в строй, и дальше буду нести службу!
- Товарищ полковник, разрешите вопрос?
- Нет.
- Товарищ полковник, разрешите задать вопрос?
- Нет!
- Тогда, товарищ полковник, я голосом докладываю: разрешите мне убыть в суд, по повестке вызывают. Соседи подрались, я свидетель.
- А, почему, ты, у меня отпрашиваешься, а не у замов?
- Товарищ полковник, дело в том, что ваши замы без вас не могут принять решение...
Полковник пригнул голову к столу, вывернул шею влево, вскинул прищуренные глаза на майора, поднял правую руку с вздернутым вверх указательным пальцем и, переходя на шепот, сказал:
- А, ведь я понял тебя, Забихуллин. Ты, очень коварный человек! Вот сейчас я по глупости возьму тебя и отпущу, а ты завтра утром перед строем опять скажешь: «Меня начальник отпустил, начальник!». Нет, ты, этого не дождешься, я тебя не отпускаю.
- Но, ведь повестка из суда!
Полковник встал во весь свой не маленький рост, указал пальцем на дверь и закричал:
- Пошел вон!!! И чтоб духу твоего больше не было в нашем центре!
Майор пожал плечами и, отдав воинское приветствие, вышел из кабинета начальника.
В этот день ни у кого, не отпрашиваясь, он съездил в суд, а на следующий день, как ни в чем ни бывало, вышел на службу в центр подготовки.
До «дембеля» оставалось дослужить два года. И Забихуллин решил дослужить их здесь, в этом подразделении милиции. Менять одного начальника на другого не имело смысла. Все они в милиции были почти одинаковы, а к своему полковнику он уже начинал привыкать…
Просто нужно не поддаваться, заставить себя уважать или хотя бы, в крайнем случае, бояться.
Юлай Мордамасов