Повезло
" Повезло!?"
На место совершения преступления прибыли
быстро. Первоначальный опрос навевал грустные мысли. Не для кого не было
секретом, что новый начальник был крут и являлся сторонником оценки
деятельности по конечному результату. То есть, если преступление раскрыто, то
после суточного дежурства идешь спать домой, а если нет, то остаешься работать
по нераскрытому преступлению на вторые сутки. Явно пахло вторыми сутками.
Ситуация по преступлению была банальной
до крайности. В общежитии молодая супружеская пара отмечала день рождения
прекрасной половины семьи. Пришли гости. В двухместной комнате места хватило
только для стола. Вышли потанцевать в коридор, но все было в рамках соблюдения
правил социалистического общежития.
Тут как назло подошла компания
сомнительно-хулиганского вида. Стали танцевать вместе с отдыхающими, бросая в
их адрес сальные шуточки и явно нарываясь на конфликт. К чести празднующих
нужно отметить, что на провокацию они не поддались, и хотели, было уже уйти из
коридора восвояси. Но не тут-то было! «Пришельцы» стали требовать оставить в
коридоре магнитофон для продолжения танцев.
Возникла неразрешимая ситуация медленно
переходящая в драку. Последняя закончилась проникающим ножевым ранением в
область живота для супруга именинницы. Гости кинулись оказывать помощь
потерпевшему, злодеи бесследно исчезли не оставив своих паспортов.
Ситуация осложнялась тем, что пострадавший
оказался сотрудником милиции.
Участковый инспектор Оглоблин любил
дежурить по двое суток за раз, такие дежурства оставляли у него в душе
незабываемые впечатления. А, по мнению начальства, воспитывали в сотрудниках
расторопность и развивали сообразительность. Оказавшийся с ним в одной связке
оперуполномоченный уголовного розыска Нуриханов по части раскрытия преступлений
имел более весомый опыт. Молодая и весьма и весьма симпатичная следователь
описывала место происшествия.
Было очень много примет злодея: высокий,
крепкого телосложения, примерный возраст и даже цвет волос. Остальные
«пришельцы» попадали под разряд среднестатистических парней и девушек, не
обладающих особыми приметами.
Чтобы как-то поддержать себя морально
участковый и опер перемигнулись и, посмотрев на сильно озабоченного
следователя, сообщили ей о том, что это раскрытие они посвящают ей.
Опрос не давал никаких положительных
результатов. Потом от кого-то скользнула мысль о вероятностном номере комнаты,
в которую в гости, возможно, и шли негодяи к кому-то из своих знакомых.
Оглоблин стал разговаривать с одним из имеющихся в наличии жильцов
подозреваемой двухместной комнаты. Парень оказался приезжим и проживал на
занимаемой территории непродолжительное время. Соседа знал плохо и не долго.
Сосед по сведениям жителей общежития оказался личностью не очень широко, но все
же известной в местных слоях населения. Дома его, к сожалению не было. Но место
проживания его родителей установить не составило труда.
Пока Нуриханов уточнял у гостей приметы
злодеев, Оглоблин продолжал беседу с приезжим. Оказалось, что к его соседу по
комнате действительно приходил как-то высокий крепкий парень, но ни адреса, ни
имени его он не знает. Тогда указав, на опера, Оглоблин стал рассказывать
своему собеседнику о методах восстановления памяти практикуемых в органах
оберегающих покой и общественную безопасность граждан и о легком житье-бытье в
приемнике для административно задержанных. Путевку, в который на пятнадцать
суток он, пользуясь своими связями, обещал ему организовать, также пообещал и
постоянных посетителей в лице опера и его товарищей по оружию.
Эффект от общения оказался неожиданным,
внимательно слушавший его парень испытал всплеск гражданского самосознания и
вместо одного имени вспомнил сразу два, а затем долго убеждал участкового в
том, что он почти не сомневается что его сосед и приходивший к нему друг
когда-то где-то вместе учились. Говорят немцы, научно установили факт того, что
по выражению лица человека нельзя установить врет он, или же нет. Но Оглоблин
вопреки теории понял, что от приезжего больше не добьешься, и сообщил
полученную информацию Уралу (так звали опера).
Заехали в отдел узнать адрес родителей
«личности известной в местных слоях населения». В отделе было людно, несмотря
на позднее время. Весь люд в основном состоял из руководства потерпевшего.
Руководство сразу кинулось к прибывшим, пытаясь узнать обстоятельства
произошедшего.
Оглоблину было неприятно общаться с
любопытствующими. Он знал, что чуть, что не так и потерпевший моментально уволен
из органов задним числом для сохранения чести мундира. Его всегда бесконечно
удивляло, то с какой тщательностью проверяют кандидата на службу в органы,
сколько тратится средств и времени на его обучение и как легко в течение часа
уже отслуживший годы, опытный, раскрывший не одно преступление сотрудник за
малейшую оплошность увольняется иногда по самодурству руководства. Вспомнились
два напарника замученные многомесячной, изнурительной операцией, работавшие
круглосуточно и без выходных. Бедолаги имели неосторожность написать рапорта о
проверке домов, которые не проверили, но, будучи перепроверены и уличены в
«страшном» проступке, были моментально и безоговорочно уволены по самой плохой
статье. Да не ценят, не берегут у нас личный состав, подумал Оглоблин. Потом
опять наберут пацанов с улицы, которые тычутся как слепые котята. Их еще учить
и учить нужно. И еще хорошо, если уволенные специалисты не пойдут на работу по
другую сторону баррикад.
Успокоив немного любопытствующих, выехали
по установленному адресу. По адресу ждало разочарование: мать умерла, отец
учебой сына особо не интересовался и его друзей по учебе не знал. Тем более что
сын уже достаточно взрослый и отец ничего не мог вспомнить о его друзьях по
школе, либо другим учебным заведениям, на родительские собрания никогда не
ходил.
Уехали. На полпути до отдела Уралу в голову
пришла мысль посмотреть семейные фотографии, возможно среди них есть и фото
учебной поры? Развернулись. УАЗик заглох. Метель была ужасная. Пошли пешком по
колено в снегу. По месту жительства обнаружили только одно фото школьной поры и
то только за первый класс. На фотографии имена совпадали с именами названными
приезжим, но имена были очень распространенными, а фамилий на фото не было. Но
за то узнали номер школы и период обучения. Узнать обучался ли сын еще в
каких-либо учебных заведениях и где, не представилось возможным, так как отец
утомился от визита милиционеров, утерял связь с окружающим и беспробудно уснул.
Решили продолжить работу по версии
школы, другой не было. А было уже три часа ночи. Возвращались пешком по
беспролазному снегу. Хороших идей не было. Тут Нуриханов стал вспоминать свои
«оперативные» связи. Через некоторое время он пришел к выводу, что проживающие
по близости две девицы хитрого поведения, вроде бы по месту расположения их
дома и возрасту должны были бы учиться в нужной им школе и как раз в
интересующий их период. Школа в три часа ночи не работала, а потому пошли к
девицам. По выражению лица Урала было видно, что вопрос о тактичности столь позднего
визита и беспокойства в подобное время не уместен.
Подруги еще бодрствовали и оказались
моложе требуемого, но дали адрес знакомой начавшей обучение в нужной школе и в
исходное время. На прощание они предупредили «полуночников» о том, что муж знакомой
может неправильно отреагировать на столь поздний визит.
Муж
отреагировал правильно, и к имени появилась фамилия. Новый переход по глубокому
снегу обострил память, но теперь уже у Оглоблина. Фамилия показалась ему
почему-то знакомой, но не очень, а так где-то на полусознании.
Оглоблин предложил напарнику сделать
небольшой крюк в сторону опорного пункта милиции и взглянуть на имеющиеся там
списки десяти категорий подучетных лиц, не считая других неофициальных списков.
Беглый просмотр списков дал отчество и адрес предполагаемого злодея.
Адрес был относительно недалеко. Связи с
отделом не было и близко. Решили брать, а потом разбираться, кого взяли. В
квартиру вошли коварно-обманным путем, сыграв на эмоциональности бывших в
квартире пожилых женщин. «Предполагаемого» пристегнули к спинке кровати
наручниками еще спящим для предупреждения возможных инцидентов. По квартирному
телефону вызвали милицию. Когда доставляли в отдел, парень предупреждал
"беспредельщиков" о возможных последствиях и было, похоже, что был
«не при делах». Приехали в отдел, в ходе опознания «предполагаемый» оказался
разыскиваемым. Глубоко вздохнули, хоть не отписываться за беспредел!
На радостях уже утром заняли и обмыли
удачное раскрытие на почве плодотворного взаимодействия трех родственных служб,
заманив в компанию и симпатичную следователя. Следователь похвалила напарников
за редкую оперативность. Оглоблин, опьянев с устатку и от бессонной ночи,
обещал Нуриханову решить вопрос с премией. Урал не верил, мотивируя свои доводы
тем, что ранее и за два раскрытых убийства и то ничего не получил. Оглоблин
стоял на своем, утверждая, что преступление раскрыто "по горячим
следам", преступление тяжкое и совершено в отношении сотрудника органов
внутренних дел, а начальство должно расчувствоваться и поощрить премией в
пример другим милиционерам. Также он намекал на свои связи с большим руководством,
некогда бывшим простым личным составом и работавшим с ним в одной упряжке в
полный рост.
Через день Оглоблин с утра зашел к
начальству с проектом приказа о поощрении. Начальство нормально восприняло
данное событие, но сослалось на отсутствие денег в кассе отдела. Помня об
обещании, данном Уралу, Оглоблин стал убеждать начальство о большом
общественном резонансе имевшего место раскрытия, положительных эмоциях еще
большего начальства. Начальство дало добро, но потребовало включить в приказ
еще пару сотрудников. Взглянув через двадцать минут на обновленный проект
приказа, потребовало уменьшить сумму стандартной по тем временам премии вдвое.
Оглоблин вначале обиделся, сообразив, что размер предложенной премии сопоставим
со стоимостью полутора ведер картошки и хотел, было возмутиться, да и бросить
оскорбительную суету с приказом, но, вспомнив о необходимости возврата взятых
взаймы денег, об Урале, пошел переделывать приказ…