Исповедь

1

Мрачные переулки, сгущенные краски прогнивших подъездов – всё это никуда не делось. Можете зайти к нам на огонёк, здесь есть все, что вы пожелаете. Серьёзно. Хотите пропитанного до костного мозга спиртом алкаша? Или, может, перекачанного наркотиками посетителя потустороннего мира, которому в ближайшее время придется увидеть более роскошные пейзажи прямиком из ада? Что насчёт матерей-одиночек с детьми, которые постоянно роняют своих чад прямо на ступеньки нашей подъездной преисподней? Охота чего-нибудь экзотического? Возможно, тогда вам понравятся два дружка, которые заняты крайними непотребностями на самом верхнем этаже, делающие вид, будто их никто не замечает. Где-то здесь ещё должен быть бомж, приложившийся своей волосатой головой к обогревательной трубе.

Короче, таких приятностей у нас навалом.

Именно в таком окружении вырос я. У мамы на руках. Которая вместо соски запихивала мне в рот сигарету, постоянно путая одно с другим. А ещё у неё очень плохо получалось кормить меня, потому что её молочные железы были истощены. Ведь она являла собой совокупность всего того что творилось в том подъезде. Поэтому обычно обед у меня заменялся поездкой по рукам. Грязным. Потным. По рукам, которыми только что ковыряли в определённых отверстиях организма, или делали ими ещё чего похуже. Но, слава кому бы там ни было, конечным пунктом оказывалась женщина, которая в итоге и помогла мне выжить в этом хаосе. И, если честно, я понятия не имею, как она выглядела. Но именно это существо, чем-то отдаленно напоминающее человека помогло мне раз в несколько дней проводить трапезу приема пищи.

Я не хочу сильно утруждать вас подробностями того, что творилось в моём неприглядном детстве, младенчестве скорее, но я считаю, что это важно. Чтобы понять кто я такой на самом деле, нужно взглянуть в глубину. Психологи просто обожают ковыряться в чужом грязном белье. Наверное, я буду находкой для этих ребят, если когда-нибудь смогу добраться до них.

А пока что я сижу в своей небольшой квартирке и пишу. Пишу – сам не знаю что. Я не знаю – зачем, и понятия не имею кому это нужно. Но это что-то вроде откровения, мне вроде как, должно стать легче. В фильмах так говорится. А я очень часто смотрю фильмы. Это полная брехня – все, что в них показывают, это полнейшая чушь. Я имею в виду про бедняков, которые становятся миллионерами. Нельзя надеяться на то, что жизнь преподнесет тебе что-то хорошее. Кто-то однажды написал в сценарии такую фразу: господь посылает нам испытания, и если мы с ними справляемся, то жизнь сразу становится лучше. Забудьте про этот бред. Я жив – а это означает, что я неплохо справляюсь со своими испытаниями, но никакого благоговения до меня до сих пор не снизошло.

Начнём с моего детства, я всё ещё верю, что смог довольно неплохо с ним справиться. Ведь это было действительно очень удручающее испытание. Вы не представляете, как сложно таскать тяжёлые ящики со сломанной рукой, а я отлично это помню. Вечером тебе заплатят пару монет за смену, чтобы ты купил на них булку хлеба, которую у тебя в итоге отберут как средство платежа за аренду третьей слева коробки, стоящей у мусорки.

Но это неважно. Важно другое.

В четырнадцать я устроился на работу грузчиком. Потом произошла небольшая потасовка: мне пришлось выбирать – рука или жизнь. Почему-то тогда я склонился к первому варианту. Возможно, был молод, вроде как надеялся на отличное будущее. Если бы мне сейчас предоставили такой выбор, я бы без сомнений и без всяких зазрений совести выбрал жизнь… в смысле её отсутствие. 

Юность – самое прекрасное время. Так оно и было. Этот период оказался самым прекрасным из всего, что происходило со мной в те годы. Ну, во-первых – я встретил свою любовь, настоящую, на век, как говорится. Хотя я и не собирался жить целый век, а и любить значит тоже, но этот факт не мог меня не радовать. Она была очаровательна, нет правда. Что вы представляете, когда вам говорят про идеал женской красоты? Кого-нибудь из порнодив, на которых вы частенько глазеете, когда жена уезжает в долгий отпуск. В таком случае я бы посоветовал вам завести любовницу. Да и вообще, если ваша жена в долгом отпуске без вас, значит она преуспела в этом лучше вас, поэтому можете сами без колебаний подыскивать себе развлечение на пятничный вечер. 

А я всегда представлял её. Она была идеальна – невинное личико, никакой срамной косметики, всё как сделала мама. Белые, лоснящиеся волосы и целый набор белоснежных зубов. Глаза конечно тоже просто идеальны: окно в душу, это действительно про неё – два блестящих зрачка с голубой каймой. Они всегда смотрели так, будто она в чём-то виновата, будто она невинный ангел, который спустился оттуда, куда мне точно не попасть, и теперь ей стыдно за то, что я не тот, кого она ожидала увидеть.  

А мне иногда бывает стыдно за то, что я пошел не по тому пути. Нет, конечно обычно дети, выросшие в неблагополучном окружении, больше стремятся стать успешными и всё такое, но я и не утверждаю, что сам не пытался всеми силами постичь радость достижения успеха. 

Обычно, даже самая плохая ситуация, складывающаяся у родителей, всё же может дать толчок, какой-никакой, для вступления на правильный путь. Моя ситуация была хуже некуда. То есть, я хочу сказать, что её вообще не было, никакой. Поэтому большого выбора мне не представилось. Конечно, каждый из вас может обвинять меня в лени, и отсутствии желания, в том, что я выбрал более лёгкую «профессию». Как по-моему, так вы зажрались, господа: если вам не приходилось убивать людей ради собственной выгоды, это значит, что у вас было всё что нужно для хорошей жизни. У меня не было ничего такого, я не мог стать великим учёным, потому что моё призвание было в другом, потому что ничего другого я делать не умею. Вам кажется, что намного проще отрицать свои возможности и прикрываться этим? Да, это намного проще, если вы родились в более-менее «живой» семье. 

Если вы считаете, что лишать кого-то жизни за деньги – это бессердечно, безбожно, отвратительно, то засуньте своё мнение себе куда поглубже. Я отбираю её у других, дабы самому не превратиться в удобрение. По сути, я делаю то же что и вы, только более честно. Занимая чьё-то место в хорошей компании, нечестным способом, вы, возможно, если задуматься, сами становитесь невольным убийцей человека, которому не на что жить. Так что, прежде чем обвинять других, всегда стоит начинать с себя. 

– Бей первым и тогда возможно Бог припасет место в раю и для тебя, за то, что ты не хитрил, а сразу начал потасовку. И вообще, лучше никогда не хитри, а то станешь таким же козлом, как и все политики. – Это были моими первыми и последними словами напутствия. Больше никто не давал мне советов. Поэтому не сложно было взять на заметку единственный из них и придерживаться его.

2

   

Пока что я сижу в своей маленькой квартирке и пишу. В моей маленькой ванной парень, который хочет меня убить. Он сказал, что я могу оставить маленькое предсмертное послание своим близким. К сожалению, тараканы с моей кухни не умеют читать, поэтому я пишу для собственного удовольствия. Это, вроде как, предсмертный взгляд на прошлое, мне, вроде как, должно стать легче. Как будто сейчас вся жизнь пролетает у меня перед глазами, только немного дольше, чем это бывает обычно.

Я никогда не задумывался над тем, что думают те, кому я приставляю пистолет к голове. Нет, иногда конечно не получается ткнуть им прямо в голову. Обычно так и бывает. Но всё равно, это должно быть довольно трепетное чувство, потому что я понятия не имею каково им. Например, сейчас, когда пистолет у моей головы (говоря образно), мне просто плевать, я ни о чём не жалею, мне даже немного весело, мне это льстит. Никогда раньше никто не вспоминал про меня, а тут вдруг столько внимания.

Обычно, в фильмах про киллеров показывают, как богатые дядьки дают контракт убийце и тот идет на дело. Бред. Никто не хочет светиться перед убийцей, нет никаких посредников, передающих документ на подпись, если сами заказчики боятся. Нет ничего такого – боятся все. Люди просто оставляют своё «желание» и деньги в одном из назначенных мест, а дальше за работу берусь я. Никаких идиотских, замудрённых, схем, чтобы тебя не поймали. Никто не прикрывает тебя от служителей закона. Всё делаешь лишь ты один. 

Если я не выполняю свою работу, со мной ничего не происходит: никто не знает кто я – никто не может меня убить. Приходится верить, так сказать, на слово. Но обычно невыполнение заказа означает испорченную репутацию, а это значит, что больше никто не свяжется с тобой и финансовое состояние твоё обратится в прах. Так что обычно всё проходит без обмана. Тем более что я до сих пор помню единственный оставленный мне совет.

В семнадцать я убил первого своего человека – лишился девственности, так сказать. Нет, не за деньги, а просто потому что он оскорбил мою мать. Было забавно убивать за человека, которого ты считаешь хуже любого своего врага. Но я же должен был как-то обосновывать своё существование. Обычные дети всегда заступаются за своих матерей, и я не хотел, чтобы кто-то считал меня необычным.

На следующий день я уже убил за плату.  

На следующий день я встретил её

На следующей неделе она меня бросила.

На следующий день я убил её

Всё развивалось очень стремительно. 

А сейчас всё происходит очень неспешно.

Я не горевал после её смерти. Она ушла – вычеркнула меня из своей жизни, я по-своему вычеркнул её из своей.

Мне противно смотреть, как парни бегут к девушке, чтобы извиниться. Даже за их промахи должны извиняться мы.

Но я был вынужден бежать как все.

К сожалению, я не видел, как удачный финал этих извинений проявляется в жизни, но зато я видел утрированную картину этих событий в кино. Я очень люблю кино. Просто это единственный способ жить нормальной жизнью – создавать её иллюзию, через просмотр фильмов. Потому что я не могу показываться на людях. Потому что убийца по заказу не может показываться на людях. Потому что я не могу заводить дружбу и общаться с людьми. Потому что рано или поздно мне, возможно, придется убить своего друга, товарища, знакомого, девушку. Я не сильно боюсь такого расклада дел, но думаю, что моему другу будет досадно узнать перед смертью, что его убийца – его лучший друг.

У нормальных людей не принято убивать друзей. Я не хочу, чтобы кто-то считал меня ненормальным. 

   

3

Этот засранец, что торчит в моём туалете, находится там уже слишком долго. 

Он мой фанат, поэтому дал мне возможность высказаться. Только сам он не хотел слушать всю эту неинтересную брехню про одиночество, потому что сам знает, что это такое.

Он сказал: напиши, если хочешь, коротенькое послание.

Я сказал: хорошо босс. 

Я сказал: А если не получиться короткого?

Он ответил, что тогда я могу посмотреть эротический фильм или же сделать себе прощальный ужин.

Я пояснил, что имею в виду – вдруг мне будет что сказать и коротенькое послание превратиться в длинненькое откровение.

Он посмеялся и заперся в туалете.

По-моему, он ненормальный. По-моему, ему бы следовало бы следовать моему примеру и притворяться нормальным, если он мой фанат. 

Перед тем как разрешить мне написать предсмертную записку он сказал, что у меня много фанатов. Он сказал, что обо мне пишут в газетах. Я не читаю газеты и понятия не имею, что там пишут обо мне. Но, надеюсь, что только хорошее, ведь я очень старался быть нормальным. 

Чтобы быть нормальным не нужно сильно напрягаться, достаточно ничего не делать, тогда ты будешь нормальным. Люди считают, что все, кто любит работать на благо их государства, семьи, планеты, – всё ненормальные. Все, кто любит помогать братьям своим ближним, – ненормальные. Все, кто ведут здоровый образ жизни и не бухают, не курят, не вкачивают в себя тонны наркотиков, – ненормальные. 

Я всеми силами старался быть нормальным.

Я всегда мечтал стать лётчиком. И дело даже не в том, что я хотел быть таким как все. Просто я, в самом деле, хотел стать лётчиком. В моём детстве все дети мужского пола хотели стать космонавтами или лётчиками. Я решил, что стать защитником своей страны не такая уж и плохая идея.

После детского дома я решил поступить в нужную мне академию. Но у меня была одна четвёрка. Меня не приняли из-за одной четвёрки. Все пятёрки и одна четвёрка. Я понял, что работа на благо общества – это не моё. Я понял, что общество слишком озлобленно, чтобы тратить свою жизнь на его облагораживание. 

У меня был опыт в убийствах, точнее в трёх убийствах. Одно ради общества, второе ради самого себя, третье ради денег. В общем, все три ради самого себя. Я решил, что буду воевать, что буду зарабатывать на войне. Я решил, что буду наёмником, одним из тех важных парней, которые нарасхват в любой стране, которые умеют убивать профессионально. Верхушка государственной иерархии любит наёмников, когда у них есть проблемы, связанные с вооруженными конфликтами. А наёмники любят тех, кто хорошо платит. 

К сожалению, или к счастью я не стал убийцей в законе. Меня обманули. Меня отправили в горячую точку.

Они сказали: У тебя будут деньги, только ты должен выжить.

Они сказали: Ты должен выполнить поставленную цель, и мы хорошо тебе заплатим.

Они обманули меня. Они думали, что я умер. Они знали, что я должен умереть, но я выжил. 

Не было никаких шансов отомстить им. Они – власть. Власть имеет неприкосновенность. Отвратительное качество, самое плохое – неприкосновенность. 

В мире есть одно самое большое, самое опасное зло – власть. Она делает всё что пожелает – ты делаешь все, что она пожелает. Это замкнутый круг, в котором ты пешка для одной из шахматных партий, разыгрываемой правительством. Ты, твоя жизнь – расходный материал.

Власть хочет этот кусок земли – плевать на людей, плевать на мирных людей, плевать на всех. Плевать на законы, плевать на рыдающих матерей, которые потеряли сыновей на войне. Плевать на матерей, рыдающих по упокоенным младенцам. 

Ничего не стоит проехаться трактором по толпе народа, если эта кучка грязи и камней, которая им нужна, представляет неведомую никому ценность. 

Сперва я убивал за деньги, ради денег, – чтобы выжить. Но позже выяснилось, что во мне есть совесть, которая точными и чёткими посланиями давала мне понять, что её существование не напрасно. К счастью, к тому моменту, когда она проснулась, я мог позволить себе убивать ради справедливости. Чем я, и, собственно говоря, занялся. 

Я мстил. Начал свою вендетту, свою расправу с властью, которая хотела убрать меня. 

Они вычеркнули меня из своей жизни – я, по-своему, вычеркнул их из своей.

Позже прояснилось, что месть не самый лучший способ достижения небесных, райских врат. 

   

4

У меня на столе, слева от ноутбука, на котором я печатаю своё послание в никуда, лежит детская библия. Я позволил себе немного пролистать её. Я понял, что слишком много грешил. Но я узнал, что господь наш, готов в любое время принять нас, только исправившихся, отрекшихся от греха и отчистившихся от всего злого. 

Боюсь, что я и тараканы на моей кухне взяли на себя непосильную ношу грехов. Боюсь, что будет сложно отчиститься от всего. Это сопоставимо, пожалуй, с очищением от краски с помощью воды, без растворителя. 

Чем ближе смерть, тем смешанней мои чувства по этому поводу. Когда я был на расстоянии двадцати метров из ста от неё, было немного проще смириться с ней. А теперь я начал жалеть – начал жалеть о её смерти. 

На самом деле я не хотел причинять ей вред намеренно. Она сама упала на торчащий из земли штырь. Я всего лишь пытался помириться с ней, а она оттолкнула меня и, благодаря законам физики, отлетела от моего более устойчивого тела. Я не горевал после её смерти, но теперь я горюю.

Я сказал:

– Я тебя люблю

Я сказал:

– Ты единственное существо на всём белом свете, которому я это говорю. Даже моя мать и тараканы на моей кухне не удостаивались столь лестного сочетания слов. 

Она сказала что-то вроде оскорбления. Она сказала, что мы не можем быть вместе, потому что я убийца.

Ранее я признался ей что способ, которым я зарабатываю – незаконен. Что способ, с помощью которого я получаю деньги, чтобы прожить, чтобы не умереть, достаточно щепетилен. Я рассказал, что я убил пару парней, одного – за плохие слова, другого – потому что мне заплатили. Оба были плохими парнями – пытался убедить её я. Это была ложь: я понятия не имел, какими они были парнями. Я сказал, что это моё призвание – убивать.

Тогда, впервые в жизни я увидел истинное лицо смерти. Двумя смертями ранее мне не приходилось ощущать их последствия на себе, но тогда я увидел то, что видят матери, детей которых привозят домой в закрытых гробах. Я испугался.

И теперь – я боюсь. 

Я понял, что единственный человек, который смог продержаться в моём обществе больше часа – мой убийца. Какая ирония. Никогда раньше я ни с кем не находился в одном помещении больше часа. 

Ещё я понял, что его нет слишком долго. 

   

5

Чем ближе к концу, тем короче части. Тем меньше мне остаётся сказать. 

Начнём с конца, то есть – с начала. Я запутался. Я начал с конца – я заканчиваю с начала.

Меня заказали за то, что я убил одну девушку. Меня заказали за то, что я наткнул одну девушку на торчащий из земли штырь. Я понятия не имею, откуда они узнали, что это сделал я. Хотя, возможно стоило бы догадаться, что она могла наболтать про меня лишнего, не зная всей серьёзности ситуации. Стоило бы догадаться, что, возможно, я наболтал ей лишнего, не зная всей серьёзности ситуации.

Какая ирония судьбы. Как редко такое бывает? Слишком часто – в фильмах. В жизни – никогда. 

Я до сих пор не такой как все, до сих пор ненормальный – аномальный.

Теперь мой коллега сидит у меня в ванной, и не выходит оттуда уже ровно один час и восемнадцать минут. 

Я хочу сказать, что суть не в том, как закончится вся эта история – суть в том, что я смог оставить после себя. 

Сейчас я открою деверь, и возможно, пуля пронзит мне череп, грудь, в крайнем случае – ногу. Но я думаю, что этот парень не такой уж и любитель. Я надеюсь, что за мной прислали профессионального работника.

Я надеюсь, что дал понять – смерть это не выход. Это не развлечение, если вам вдруг наскучила жизнь. Чем она ближе, тем яснее её сущность – тем страшнее встречать её. Я надеюсь, что никто не последует моему примеру. 

Жизнь – это дар, с которым не под силу справиться любому. Например, мне. Но я старался быть нормальным. Теперь я исповедовался. Надеюсь, что я смог смыть с себя хоть немного грехов.

А теперь я пошел.