Я родился в гробу

Я родился в гробу.

Первое, что я увидел, было небо и яркое, оранжевое будто апельсин, солнце. Было очень красиво. Я вздохнул. Получалось это с трудом, но от этого было ещё приятней. Каждый глоток был сладким.  Потом появились звуки. Шум ветра, пение птиц, голоса. Всё это тоже было... восхитительно!  

Тогда у меня не было слов. Это сейчас, когда я научился говорить, я пытаюсь описать свои эмоции. Странно помнить рождение,  хотя доктор советует не использовать термин «рождение» потому что...  так я забегаю вперёд. 

Я поднялся.

Вокруг были люди, много людей, все в чёрном. Я был одет так же. Почему-то мне стало смешно от этого.

Раздались крики, они слегка раздражали, но в то же время будоражили. Было интересно почему они издают этот странный звук. Потом какая-то женщина подбежала ко мне и обняла. Крепко-крепко. Я почувствовал, как шея мокнет.

Вот так я и появился на свет. Ничего не понимающий человек в окружении толпы шокированных, и одновременно, радостных людей.

Потом помню смутно. Людей в чёрном сменили люди в белом. Они что-то говорили, требовали, просили. А я не понимал что им нужно. Зато я понял следующее: когда я лежу с закрытыми глазами меня не трогают. Поэтому по большей части я спал.

Потом множество врачей сменились одним. Он ничего не требовал, лишь говорил что-то и проверял мигающие коробочки стоящие рядом с кроватью. Иногда светил мне в глаза или трогал. Врач был худощав, с короткими седыми волосами и в широких очках. Мне нравилось, когда он приходит, потому что иногда, когда я лежал с закрытыми глазами, он говорил по другому. Совершенно по-другому! Тогда это казалось мне волшебством, хотя сейчас я понимаю, что он просто напросто пел.

В один прекрасный день медсестра зашла ко мне в палату, а я смотрел в потолок и пел. Вот так я вспомнил слова.

- Ты помнишь своё имя? – Спросил врач светя фонариком мне в глаз.

Я помотал головой.

- Тебя зовут Антон. Вот смотри... - Он протянул мне фотографию. На ней был изображён молодой человек с длинными светлыми волосами. Сзади его обнимали две девушки. Первая была высокой брюнеткой, этакая учительница, а вторая наоборот была пухленькой и низенькой. Все трое улыбались. - Это ты. Помнишь что-нибудь?

Я помотал головой, опять.

Он показывал новые фотографии.

- Это твоя мама, это брат. Это сестра. Это...

Куча имён и незнакомые лица, новые и новые. На каждый вопрос я мотал головой. Потом доктор ушел, оставив меня одного.

Через несколько дней я начал говорить, и тогда ко мне начала приходить семья. Мама - высокая излишне худощавая женщина сорока лет.  Брат – постоянно улыбающийся десятилетний сорванец. Сестра -  девушка двадцати пяти лет, со строгой причёской и манерами безнесвуман. Все они старались говорить что-то оптимистичное, рассказывали о прошлом, но никто не рассказывал мне почему я сюда попал.

Из разрозненной информации я знал следующее.

Антону было восемнадцать лет. Общительный парень с кучей друзей. Подрабатывал официантом в ресторане, при этом учился в техникуме на геологоразведчика. Часто говорил, что хочет повидать мир. Потом что-то случилось и он погиб. Отвезли в больницу, зарегистрировали смерть, через несколько дней собрались хоронить, и вот появился я.

Собственно это всё что я знаю. Сейчас пишу эти строки, находясь на больничной парковке. Наконец сменил больничный халат на джинсы и футболку. Солнце такое горячее, а воздух сухой. И всё же воздух свободы всегда прекрасен.

Врач говорил, что память рано или поздно вернётся. Стоит делать привычные вещи, читать книги, смотреть фильмы и так далее. Ну и собственно одна из особенностей, как мне говорили, Антон вёл дневник. Честно говоря, сам я не очень-то это понимаю. Как по мне, если ты пишешь дневник, ты в глубине души всё же хочешь, чтобы его кто-то прочитал.

Хотя откуда мне знать? Я, можно сказать, вчера родился.

Запись 2.

Прошло ещё две недели, которые я провёл в основном дома. Сестра на время переехала обратно, так что теперь мы живём вчетвером:  мама, сестра и брат. Отец ушёл через год после рождения Антона. О нём не часто говорят, в основном упоминают мельком. Никто тут на него не злится, но просто был а теперь его  нет.

Больше тут ничего не происходит.

Книги, которые я должен читать, меня бесят!  В каждой непонятная смесь абсурда и страданий в совершенно дикой и подчас мерзкой оболочке.

И почти во всех показана любовь. Не совсем понимаю, что именно под этим словом подразумевают авторы. Вообще слово странное.

Я, например, люблю жареную картошку. Но что-то мне совсем не грустно, когда её нет рядом. Да и если у меня её отобрать навсегда, я не буду пытать себя, как герои книг. А если картошки будет слишком много, рано или поздно я ей наемся и мне захочется чего-то другого.

Сегодня, наконец, поговорил с сестрой о смерти Антона. Она долго колебалась но всё же рассказала.

- Это было для всех нас огромным шоком. У тебя, конечно, были кое-какие проблемы с общением в школе, но за последний год всё кардинально изменилось. Ты стал постоянно улыбаться, гулять, знакомиться с новыми людьми, да так просто, что даже мне было слегка завидно. Ты уходил утром на учёбу и возвращался после работы вечером, часто ночевал не дома. Мама говорила, что редко тебя видит.  Но мы были за тебя рады. А потом... потом мы пришли домой, а ты лежишь на кровати и не дышишь. На столе пустая пачка снотворного. Вот и конец истории. Мы так и не поняли, почему ты...

Я много думал, почему же он это сделал. Всё говорило о том, что жизнь была отличной: куча друзей, работа, прекрасная семья. Что могло толкнуть его на этот поступок? Причинить столько боли друзьям и близким. Прервать жизнь, этот великий дар! Почему?

А потом я понял, что не хочу знать ответ. Чем дольше я пытался вспомнить себя прошлого... тем меньше он мне нравился. А когда я узнал...

Я не хочу вспоминать, что было со мной до этого, не хочу иметь с этим ничего общего. Я совсем другой человек. Он мёртв, а я родился, и точка.

Я больше не могу сидеть дома в этой клетке из паршивых книг и фильмов. Надо поговорить с родными по поводу возвращения на работу.

Запись 3.

Давненько я ничего не писал, прошёл-то уже целый месяц. На работу вернулся с трудом, отговаривали, но я был неумолим. Перспектива оставаться дома слишком пугала, чтобы я мог дать слабину даже перед слезами матери.

Но надо сказать, что вернулся я ненадолго, проработал неделю, а потом уволился окончательно. Сослался на то, что не могу оправиться после потрясения. На самом же деле работа мне просто не понравилась. Всё время на ногах, ни с кем не поговоришь, устаёшь как собака, да и просто-напросто скучно. Из универа тоже отчислился. Скучно! Я найду что-то другое.

У меня пока есть деньги, он на что-то копил, так что можно погулять.

Ещё я нашёл его дневник. Случайно наткнулся, когда убирался в комнате. Он лежал в коробке под старыми кроссовками. Прочитал один лист  и сразу закрыл. Боже, у него просто талант! Как можно в одну страницу вложить столько страданий, соплей и самобичевания? Закинул куда-то за шкаф, от этой тетради просто смердит, больше я к ней не прикоснусь.

Ладно, на этом, наверное, всё.

Запись 4.

Я переспал с девушкой.

Познакомился с Крис в кафе. Она невероятна! Ей девятнадцать, учится на фотографа. У неё есть настоящий полароид! Она рассказывала, что он достался ей от дедушки, вместе с мечтой стать фотографом. Ещё у неё татуировка на груди. Цветы чёрного цвета. Выглядит невероятно.  

Как-то я очень скомкано о ней рассказываю, но просто мне очень уж хорошо. Буквально только что я два часа занимался невероятными вещами с невероятной девушкой. И с каждой новой буквой я не понимаю, что не так с этим... со старым мной.

Жизнь так восхитительна! Завтра мы с Кристей идём на выставку фотографий. Подумываю, может самому тоже заняться этим делом? Душа так и просит развития.

Запись 5

Сегодня состоялся интереснейший диалог.

Пришёл я в ресторан, в котором раньше работал. Вообще работнику запрещают посещать заведение, из которого он уволился ещё полгода, но для меня сделали исключение. Всё равно я не помню никого из бывших коллег, а они меня сторонятся.

Тут кто-то окликнул меня по имени, обернувшись, увидел девушку с черными короткими волосами. Она как-то странно смотрела на меня: и радостно, и растерянно.

- Привет! - сказала она и неловко замолчала.

Я уже хотел запустить стандартный диалог а-ля «привет, извини, что не узнаю тебя, я вот тут память потерял… нет, не вру… да можешь спросить у кого-угодно, ты знаешь вот этого-вот парня?" и тому подобное. Но девушка была мне смутно знакома, точно не из новой жизни, после амнезии я стал великолепно запоминать людей.

- Привет... Лиза да?

Я вспомнил её. На фотографии. Врач показывал мне её. Её и ещё одну девушку с рыжими волосами.

- Ты помнишь?..

- Нет, нет. Просто мне показывали твою фотографию. Ты дружила с ним, да?

- С кем?

- Ну, в смысле со мной.

- Да... насчёт этого...

Она замолчала.  Я терпеливо смотрел на неё и ждал, не торопясь прожёвывая салат. Кстати отличный в этом ресторанчике "Цезарь", курицу конечно можно было найти и получше, но вот соус просто бомба!

- Пауза как-то затянулась, тебе так не кажется? Я, конечно, рад тебя видеть и всё такое, но мне нужно идти, и у тебя наверное...

Она что-то прошептала.

- Что?

- Прости меня, - она подняла голову и посмотрела на меня мокрыми глазами. - Я... я не хотела, чтобы всё так получилась.

- О чём ты?

- Ты был так мил со мной, всегда помогал. Я, наверное, даже чувствовала к тебе что-то, но...

- Женщина, объясни нормально, что случилось. Я же не помню ни черта.

- Ты... ты признался мне в любви. А я... ну...

- А ты отказала. Я понимаю, что ты чувствуешь, но не парься так. Это не твоя вина. Он был нытиком, ему любой бы повод пострадать. Конечно, в конце концов, он решил уби...

- Почему ты говоришь «он»! – Девушка разревелась. – Это же ты сидишь передо мной. Человек, который всегда может поднять настроение. Который знакомил меня с невероятными людьми. Который…

И вот тут произошло нечто странное. Я разозлился. Это было со мной впервые.

- Нет. Тот Антон был мудилой, нытиком, идиотом. И он умер. Обкидался таблетками и сдох! Я не он.

Я процедил это сквозь зубы, не хотел закатывать сцену в ресторане. Кинул на стол деньги, с самыми щедрыми чаевыми, которые видел официант, и ушёл. Лишь на улице громко прокричал, просто в небо. А потом рассмеялся.

Никогда не чувствовал злость раньше. Оно мне даже понравилось. Такое сильное, горячее. Так хорошо, чёрт побери!

Запись 6.

Встретил сегодня девушку, невероятно красивую. С синими волосами и кучей татуировок. Подошёл к ней на улице и сказал: «Ты самая красивая девушка из всех, которых я видел».

Ничего не имел такого в виду, просто минутный порыв, но как-то мы с ней разговорились.

Нужно как-то отделаться от Кристины.

Запись 7.

Кристина приняла это нормально. На самом деле может и не так уж нормально, соседки говорят: несколько недель не выходила из дома. Хотя можно ли им верить? Одна из них клеилась ко мне, когда я ещё встречался с Крис, и была послана ко всем чертям. С тех пор всегда смотрела на меня с презрением и злобой, да и её подруга, одному богу известно почему. Сегодня столкнулся с ними, когда хотел занести Крис кое-какие её вещи. Выглядело это невероятно смешно.

- Чего приперся? – поприветствовала меня блондинка, которую я когда-то отшил.

- Вещи занести, – я поначалу даже растерялся.

- Какие у тебя вещи? – вмешалась вторая. Тоже блондинка, но с короткой стрижкой.

Обе они были одеты в топики и зауженные джинсы. И эти отвратительные туфли, не могу припомнить, как они называются… не суть. Такие большие и красные. Даже я со своим знанием в моде и стиле, которого нет, не смог не содрогнуться от этой сумасшедшей цветовой палитры.

- Фотографии в основном, ещё по мелочи.

- Ну ты и тварь! – сказала первая. – Ты хоть представляешь, что сделал? Какой глубины шрам оставил у неё? Да таких, как ты, убивать надо!

- А ваше-то какое дело?

Я даже не разозлился, скорее, был потрясён. Насколько же можно быть лицемерной? Моё почтение!

- Знаешь что, когда мы кого-то любим, мы открываем для него свое сердце, а ты ударил в него!

- Вау, ты такая возвышенная личность! – сказал я и заметил, как на мгновенье гримаса злости сменилась на… улыбку. Совсем маленькую и быструю. Боже, она не поняла, что это был сарказм?! – Тогда ей наверное не стоит меня видеть. Не хочу причинять ей ещё большую боль. Можете передать вещи?

Вторая фыркнула, но приняла пакет.

- А теперь уходи, и никогда не возвращайся! – сказала вторая.

Я кивнул и ушел. Все получилось очень удачно. Я передал пакет и теперь мне не придётся к ней подниматься. Избежал неловкого разговора.

Зачем я всё это записываю? На самом деле для того, чтобы рассказать, что случилось сегодня днём. Встретил на улице эту соседку, которая первая. Назвала меня по имени, спросила, как дела. А потом сказала, что виновата передо мной, наговорила лишнего. Наверняка, говорит, у тебя были причины, для того чтобы расстаться с ней. Да это и понятно, она со странностями. И кокетливо так смотрит, и волосы трогает.

Я только и воскликнул: «Ты невероятна!»

А она улыбается, опять не поняла сарказм. Вздохнул устало и пошёл домой. Хотя номерок всё таки взял. Мало ли, совсем одиноко будет.

 

Запись 8.

Устроился на новую работу. В турфирму. Говорить про работу совсем не хочу, да и нечего. Общаюсь с клиентами, помогаю им решить, куда они хотят поехать.

«Куда-нибудь, где тепло? Секундочку. Как насчёт Бали? Великолепное место. Идеальное для прогулок, купаний. А в это время года туда всегда ездят бизнесмены. Нередко девушки находили именно там свою вторую половинку, и немудрено, это самое романтичное место на земле! Ой, извините, мест совсем не осталось, а я вам так расписывал. Может быть, Вьетнам? Что? Ещё посмотреть? Ну, я попробую, но ничего не осталось».

И сидит какая-нибудь девушка и верит каждому моему слову. И стучит взволнованно новым маникюром по столу, пока я партию в дурака доигрываю.

«Верите в судьбу? Есть один билет, недорогой (на самом деле в два раза больше обычного), но лететь нужно прямо завтра».

И соглашается, и радуется, и благодарит. И это не я такой плохой. Этому всех учат, просто у меня получается лучше других.   

Ха, не хотел про работу писать, а вот целый лист накатал. Бывает со мной такое.

К чему я вёл-то? Я переезжаю! 

Да, своя квартира, давно пора, но Антон никогда не отличался амбициями. А вот я, очень даже.

Запись 9.

Переезд был тяжелым, с матерью долго прощались, она все не хотела отпускать. Но, как и в случае с работой, я был твёрд как камень, фаршированный камнями. Очень твёрд.

Квартирка совсем маленькая, пустая, зато к метро близко, и недорого.

С моей зарплатой я мог позволить себе и больше, но не захотел. Буду аскетом. Спать есть где, есть есть где (тавтологии прекрасны), комп тоже поместился. Остальное мелочи.

Разбирал коробки и увидел его дневник. Думал, выкинул, наверное, мама запихнула. И вот лежит он передо мной, белый, разрисованный всякой фигнёй. Не пентаграммы, но что-то похожее. Мой дневник, если интересно, черный, без лишнего хлама. Как у нормальных людей. Если нормальные люди ведут дневники, в чём я, надо сказать, сомневаюсь.

Зарекался открывать, но всё же опять открыл. Зачем? Иногда, когда ты чего-то очень не хочешь делать, руки сами тянутся это сделать. Бред полный, но так бывает.

Я перепишу сюда часть содержимого. Можно было бы вклеить лист, но там почти нет текста, зато куча рисунков. Безобразные лица, черепа. Рисует он, кстати, отвратительно. В смысле рисовал.

«Не знаю, как так бывает, но боль не утихает. Просто ни на секунду. Что-то в середине груди, как будто новый орган, которого никогда не было раньше, но который только что появился. В самом центре, такой маленький шарик. И из него выливается кровь, много-много крови. Болит. Очень-очень болит. В такие моменты больше всего хочется курить. Курить одну сигарету за одной, пока от никотина не начнёт тошнить. И выблевать из себя всё! Всю отраву. Но это невозможно, я отравлен полностью, каждая капля крови…»

Ну что за…

И это только начало! Это только первая страница, да ему тогда было не так много лет, но всё же не так мало. Да и я уверен: там со временем ничего не поменялось.

На самом деле это даже смешно. Может, зря я решил его не читать?

Запись 10

Стою на крыше.

 Холодно, пальцы окоченели но мне нужно писать. Потому-что не писать страшно. Сложно объяснить. Я немного пьян… много

Я читал дневник, не знаю зачем! Было весело смеяться над ним. Я совсем забыл, что он это не совсем он. Что он это я. То есть не я. Чёрт, мысли путаются!

Я когда-то был им. Я начал это осознавать. Я… я начал что-то вспоминать. Ничего конкретного, но это ощущение….  чувство, что эти записи мои.

Он начинает просыпаться. Если… если я вспомню. Я умру. Опять придёт этот дебил, а я умру! Я не должен ему позволить. Теперь это моя жизнь, он её испортит! Отнимет у меня. Нет уж, браток. Свой шанс ты упустил. Не я принимал те таблетки, а ты! И теперь ты мёртв. Я не позволю тебе забрать МОЮ ЖИЗНЬ!

 Запись 11

Я не знаю, где я нахожусь. Проснулся в комнате без стен. В смысле без обоев, один бетон. Вокруг куча тел… нет живых людей. Пишу в дневник, чтобы немного успокоиться. Мне страшно.

Я что-то пил, что то принимал. Это неправильно,  но я не могу отдать свою жизнь тому человеку. Что мне делать?!

Запись 12.

С прошлой записи прошло 3 месяца. Много всего произошло, Но я попытаюсь более-менее по порядку обо всём  рассказать.

Я находился в притоне. Действительно, в притоне. Повсюду наркоманы, мебели нет, только матрасы. Хорошее местечко, одним словом. Выбрался оттуда и понял, что на улице холодно. Зима, а я в одной футболке. Но возвращаться назад я боялся. К тому же, сомневаюсь, что там осталась даже часть моей одежды.

И вот я бегу сквозь метель неизвестно куда. Разумеется, бежать долго не смог, минут через десять упал. Низкая температура, ослабевший от алкоголя и наркоты организм, затуманенный разум. Ха, десять минут – это даже хороший результат.

А дальше произошло то, что обычно называют невероятным совпадение. Но мне кажется. Более точным термином будет «ружьё». Ну, знаете, оно сначала висит, а потом стреляет.

Я увидел лицо молодого парня. Небольшая щетина, невероятно яркие голубые глаза, выражение лица казалось всегда где-то между детским весельем и поистине философской задумчивостью.

А за его плечом пухлую рыжую девушку. Которую я где-то видел.

А потом я отрубился.

Девушку звали Аня. Вторая подруга с фотографии.

Бах

Я очнулся в машине. На заднем сидении. Ребята были впереди, о чём-то говорили.

- Очнулся, – сказала девушка. – Как ты, Антон?

- Куда мы едем?

- В больницу, – сказал парень. Голос детский, совсем не по возрасту. Как и у девушки.

- Остановите. Мне туда нельзя. Остановите машину, я выйду.

- Ты себя-то видел? Тебе нужна помощь.

Я вздохнул. Взял себя в руки.

- Я начну сопротивляться. Попробую задушить вас или сломать стекло. Я псих и наркоман, отпустите меня, вам же будет лучше.

- Логично, – отчеканила девушка и рассмеялась. – Давай так. Ты не будешь буянить, а мы не повезём тебя в больницу. Посидишь у нас дома, отогреешься. Договорились?

Спорить не было смысла. Да и не хотелось. Я устал и замерз.

А потом наступил совершенно дурацкий  момент. Если бы это был фильм или книга, я бы либо снова уснул, либо мы бы подъехали именно в этот момент. Но ехать ещё было долго, а уснуть не получалось. Я лежал, молчал, и чувствовал себя неловко. Я не знал, что сказать, не знал, что делать, а ребята говорили, будто бы меня не было. Знаете, эти разговоры между хорошими друзьями или влюблёнными, которые понятны только им.

Наконец машина остановилась.

-Приехали, – сказал парень.

И опять же, момент, которого никогда не было бы в фильме. Мы вышли из машины, он поставил её на сигналку и двинулись к дому, перешагивая через сугробы. И всё это время я шёл и не знал, что сказать.

Не знал я этого и когда мы вошли в подъезд, поднялись на четвёртый этаж. Пока они деловито раздевались, а я стоял в одной футболке на пороге, не зная, что делать.

- Вот, – парень подошёл ко мне и протянул одежду. – Мой размер будет тебе великоват, но что уж поделать. Переоденься в ванной, можешь душ принять.

И я пошёл переодеваться. Решил не мыться, просто подержал ноги под тёплой водой. Всё тело болело, но чувствовал я себя более-менее.

Меня достало это чувство неловкости, поэтому из комнаты я вышел с привычной речью.

- Привет. Я знаю, что ты думаешь, что мы знакомы, но…

- Но ты на самом деле другой человек, – они сидели на кухне за небольшим столом. На нём стоял чайник, какие-то печенья и три кружки. – Я виделась с Лизой. «Я теперь не Антон! Я совсем другой человек. Антон мёртв и больше не вернётся, ахахахах» Как-то так, да?

- Злодейский смех был лишним, – я невольно улыбнулся. – Но в остальном…

- Крис ты напугал. Она вся в слезах мне это рассказывала. Ну, я тебя всегда лучше знала, поэтому совсем не удивилась. Ты говоришь, что ты не он, но на самом деле ведёшь себя точно так же. Тебя кстати так же Антоном называть? Или ты имя сменил?

- Антоном. Имя я не менял. Это в паспортный стол идти надо было…

Мы с ней засмеялись, одновременно, да так сильно, что живот заболел, но остановиться я не мог. Парень обвёл нас снисходительным взглядом.

- Боже… Антон, ты нисколько не изменился. Ладно, а теперь давай серьезно. Что случилось?

- Ну. Я всё же не Антон. Что бы ты там ни думала. - Я рассказал этой невероятной девушке всё. Всё, что было у меня на душе. Все мысли, всё, что думал про Антона и про себя. Иногда она усмехалась, но не более. Слушала внимательно и не перебивала. – А потом я понял: он возвращается, начал пытаться усыпить его. Сначала алкоголем, а потом… честно говоря, не помню.

- Ясно всё с тобой, – сказал парень. – Ты дурак.

- Наверное, ты прав. Знаете, я же вас совсем не знаю. Даже имён.

- Меня зовут Аня, а это Сергей, мой парень. Мы познакомились на твоих похоронах. Не правда ли  невероятное совпадение, да? Впрочем, я думаю, будет правильно рассказать тебе про прошлое. Мы с тобой были знакомы со школы, частенько были в одной компании. И в какой-то момент у нас сформировалась такая маленькая обособленная от других компания. Ты, я и Крис. Мы много всего делали вместе, у нас было куча общих интересов. Но когда две девушки и парень проводят вместе много времени, неминуемо происходит любовный треугольник. Вот и у нас он организовался. Я любила тебя, ты Крис, а она в свою очередь западала на других ребят. Как это делают нормальные люди.

- Она отшила Антона, и он попытался себя убить, правильно?

- В том-то и дело, что нет. Ты попытался себя убить через неделю после того, как я призналась тебе в любви.

Если бы это был фильм, это было бы место для музыки в стиле «вот это поворот!».

- Я не понимаю…  Но ты ведь великолепна! – Я бросил взгляд на её парня. – Извини, тебе, наверно неприятно слышать.

- Было бы неприятней, если бы этот разговор произошёл без моего участия. Но на самом деле, ты обещал меня с ней познакомить. И в некотором роде так и сделал.

- Так ты тоже был с ним знаком. Нет, он же только и делал, что ныл про то, что его никто не любит. А потом ему признаются в любви и он убивает себя? Это бред! Я не понимаю.

- Поймёшь. Ты действительно был дураком, тут ты прав. Но ты думаешь, что перестал им быть сейчас. Сейчас ты ещё больший дурак.

- Я не хочу понимать потом. Объясни.

Аня насупилась и стала крутить воображаемый ус.

- Ты ещё молод и не понятен. Ищи свой путь, мальчик мой.

- Ну тебя. Ищи путь, ищи путь. Вот возьму и съем у тебя всё печенье, если не скажешь.

Сергей пододвинул ко мне корзинку.

- Запихивай за обе щеки. Чаю ещё налить?

- Ага.

Мы просидели ещё час или два. Об Антоне мне говорить не хотелось. А вот про них послушать было интересно. Они действительно познакомились на моих похоронах. Вместе с другими увидели, как я проснулся. Когда меня увезли, обсуждали то, что увидели, договорились встретиться и вместе пойти меня навещать. И когда их не пустили, пошли поужинать. Это дурацкое описание совсем не может передать того, что слышал я. Как они общались, как разговаривали друг с другом.

Я тогда  понял. Они любят друг друга. Вот прям по-настоящему. Я никогда не понимал любовь, и не понимаю её сейчас. Но тогда я впервые её увидел. И… она прекрасна.

Я больше не пил. И ничего не принимал. Вот уже три месяца живу спокойной размеренной жизнью. Работа, сон. Разбавляю этот график книгами и фильмами, но больше ничего. Прошлый я не возвращался. Но вечно он не проспит, это я понимаю. Моё время подходит к концу.

Запись 13

Каждый день я ем в одном месте. Выхожу после работы в соседний сквер. Все лавочки так или иначе смотрят в середину, на фонтан, или друг на друга, а эта смотрит куда-то в сторону. Вид совершенно не живописный, обычная грязная дорога. Машины катаются туда-сюда, сигналят друг другу.

Не знаю почему, но там я себя чувствую будто где-то далеко. А потом обеденный перерыв заканчивается, и я возвращаюсь сюда. Но сегодня, когда  сел на своё место, я услышал за спиной чей-то кашель.

- Молодой человек, это моя лавочка.

Я обернулся и увидел молодую девушку с чёрными волосами. Она крутила в руках сигарету. Говорила она не серьёзно, улыбалась. Но в глазах читалось сожаление.

- Какая глупость! – Ответил я, мельком взглянув на раздражитель. - Эта лавочка была построена специально для меня.

- Да что ты говоришь? Вот ты и прокосячил. Никто её не строил, она сама появилась.

- Как что-то может само появиться?

- Ну, вот так. Кто-то строит ветер? Кто-то строит смерть? Кто-то строит тьму?

Она победоносно улыбнулась. Мне почему-то стало важно победить в этой дискуссии.

- Разумеется. Мы и строим это. Мысли, которые мы думаем, это маленькие строители. Если бы никто не думал о смерти, никто бы не умирал.

Она хмыкнула.

- Как думаешь, мы сможем поделить эту лавочку?

- Думаю, нет. Но давай попробуем.

Она просидела рядом десять минут, не говоря ни слова. Я ел, а она курила. А потом мы одновременно встали и разошлись. Я оглянулся и посмотрел её в след. Красивая походка.

Запись 14.

Мы встречались с ней ещё несколько раз. Я не знаю, кто она, а она не знает кто я. Мы просто сидим по пятнадцать минут каждый день и ведём беседы. Иногда они мне кажутся просто безвкусной шуткой. А иногда чем-то гениальным.

- А если завтра не станет? – спросил я. Стандартное начало, ничего определённого или понятного.

- Ну, тогда стоит подумать. Вот посидеть и подумать. Что же ещё делать? – Она курила и смотрела в небо. А я на дорогу. Краем глаза замечал как она иногда начинает смотреть на солнце и жмуриться. Будто обожглась. Подождёт пару минут и снова смотрит. - Любое путешествие подходит к концу. Пора передохнуть.

- Ну, так передохнуть - это сделать перерыв. А смерть... это совсем другое. Это навсегда. Это ты закроешь глаза и всё. Вообще всё.

 - Да не. – Сказала она таким тоном будто я неправильно решил пример в школе.  Ничего быть не может, всегда что-то есть. Так что смерть просто переход из одной формы жизни в другую.

 - У тебя же выключается сознание, ты перестаёшь воспринимать. Всё вокруг. Нет сознания - нет ничего.

- Да не. Ну как может не быть ничего? Когда ты спишь, что-то есть, когда ты в коме, что то есть. Клиническая смерть? Что-то есть. 

- Когда ты спишь, сознание не выключается. Оно крутит тебе сны и поддерживает твоё сознание. А смерть? Выключается всё. Никаких процессов. Вообще. Как механизм, который навсегда останавливается и превращается в  кусок железа. Что-то, конечно, есть... но только вокруг тебя, вернее, вокруг твоего тела. Но ведь жизнь - это когда ты воспринимаешь то, что вокруг и реагируешь на это. А ты не воспринимаешь. Нечем. Сознания нет, оно исчезает.

 - Ничего не исчезает бесследно. - Сказала она, закуривая вторую сигарету от первой. 

 - Чувства, эмоции - могут проходить, причём бесследно. Возьмём боль. Это ощущение. Я могу удариться рукой об спинку лавочки прямо сейчас. – Я стукнул руку об дерево. - И мне будет чуть больно. Но это очень скоро пройдёт. Исчезнет.

 - Если мы возьмём кубик льда и кинем на землю, он исчезнет?

 - Нет.

 - Как нет? Ну, вот он был, а вот на его месте ничего нет.

 - Ну, он есть, но в другом агрегатном состоянии.

 - А где оно?

 -В смысле где? Вот водичка. – Я улыбнулся.

  - Вот это оно. Нет тут водички. – Она говорила тоном маленькой девочки которая совсем не понимает мир. - Только земля мокрая.

- Вот где земля мокрая - вот в этой земле водичка.

- А, поняла. – Она щёлкнула пальцами - Все, земля теперь не мокрая. Солнышко посветило, и все как раньше. Кусок льда исчез?

- Круговорот воды в природе.

- А ты откуда знаешь?

- В смысле? Что откуда знаю?

- Ну, смотри. Умные дядьки много лет изучали, что там с водой происходит, нашли объяснение и тебе рассказали. А если бы они этого не сделали? Или ты бы родился до этого времени?

- Тогда бы я думал, что кусок льда исчез, очевидно. – Я грустно вздохнул, кажется она победила.

- Вот так же и с любовью. Ты думаешь, что она исчезает. А она просто меняется. Ты просто не видишь и не понимаешь как. Ничего не исчезает и не умирает.

Вот так просто. Она докурила и ушла. Не прощаясь, как и всегда.  А я остался думать. Любовь… она не может исчезнуть?

 

Запись 15.

 Её нет. Девушка со скамейки больше не приходила. Как-то очень грустно. Хотя наверно это правильно. Не думаю, что я продержусь ещё долго. Может она была моим личным ангелом смерти?

 

Запись 16.

 Это моя последняя запись. Я чувствую, что умираю. Сегодня это произойдёт. Мне больше не страшно, я смирился. 

Но остаётся один очень важный вопрос. Я не понимаю, почему Антон убил себя.

Мальчик, ноющий что его никто не любит, живёт после того как его отвергли. Но убивает себя, как только ему признаются в любви. Наверно некоторые вопросы остаются без ответов.

Я засыпаю, проснётся уже он. Я благодарен за то, что пожил какое-то время. Конечно, не много, но хоть что-то.

 

Запись?

Я вижу её. Девушку с густыми чёрными волосами. Даже сейчас, задыхаясь от бега и дрожа от холода, я восхищаюсь её походкой, боже, как она прекрасно это делает!

Холодно, я в одной футболке бегу за ней по заснеженной улице. Ноги проваливаются в снег. Я должен догнать её!

Прямо в лицо мне прилетает лист из дневника.

«Может ли быть что-то красивее её походки? Так грациозна!»

Я отбрасываю его. Он думал так же, как и я сейчас. Чёрт! Сейчас важна только она.

Ещё один листок.

«Нет ничего важнее, чем она. Ничего!»

Я кричу. Бегу быстрее, ещё быстрее. Листы всё летят в меня.

«Она прекрасна».

«Она никогда не будет с таким, как ты».

«Я готов на всё».

Обрывки фраз кружат голову. Где она? Где она? Её не видно, она исчезла. Девушка, в которую я влюбился, исчезла.

Последние силы покидают тело, и я падаю на снег. Теперь уже плевать, я всё равно умираю.

- Плохо? – Спрашивает кто-то.

- Да.

- Теперь понимаешь?

Я поднимаю голову, и вижу  его. Себя. Улыбается, так по-доброму, так радостно, а в глазах слёзы.

- Но у тебя же было всё! - кричу со злостью и слезами я. - Антон, твою мать, у тебя было всё!

- Я перестал что-то чувствовать. Я думал, что больше не смогу любить. Жизнь без любви была такая пустая, такая бессмысленная. Любовь исчезла!

- Любовь не может исчезнуть. Ничего не исчезает. Ты идиот! Просто дурак.

- Можно подумать, ты другой?! – он кричит. -  Лежишь на снегу и ждёшь смерти, по той же причине.

- Это другое. Моё время пришло. Ты возвращаешься, а я должен исчезнуть.

- Ничего не исчезает. Давай руку.

- Нет. Я исчезаю. Ты возвращаешься.

- Хватит нести чушь. Ничто не исчезает, никто не исчезает. Вставай!

"Вставай!” – эхом разносится  по улице. По городу. По миру.

Я подал руку. Я сжал руку и поднял себя со снега. Я стоял один в темноте. В темноте, один, стоял… я.

 

Запись 17.

Это называется лунатизм, сказал мне врач. Этого ещё не хватало!

Я сижу на пыльной трассе и записываю в дневник, в последний раз. Теперь уж точно в последний. Почему-то это дело откладывал до последнего.

Ну, во-первых, я вроде как здоров. Это забавно, но я совсем не чувствую перемен. Теперь, когда оба куска памяти вместе, я понимаю, как был похож сам на себя. На того себя, которого презирал и ненавидел. Это смешно.

Я поговорил с врачом, он убедился, что я в порядке. Встретился с родителями, рассказал, что происходило со мной. Ну, более сдержанную версию, чем здесь. Кратенько. Поговорил с Лизой, дал ей понять, что её вины в этом нет, и теперь я это знаю. Поговорил с Аней и Сергеем. Просидели всю ночь, разговаривали, смеялись. Признаюсь, я Сергею невероятно завидую. Теперь, когда я всё помню, я всё ещё не понимаю, почему я смотрел не на ту. Но наверное всё к лучшему, они действительно отличная пара.

На это ушло два дня. Больше ничего важного в этом городе я не вижу.

Девушку. Я искал её, искал повсюду, обошёл каждый офис рядом. Хотя, конечно, это было глупо. Такие, как она, в офисе не работают. Исчезла, будто призрак. Вернулся на скамейку, закурил. Хотелось бить по стенам, кричать и плакать. Но я не делал этого. Я думал. Что-то же должно остаться! Я осмотрел лавочку, и правда, нашёл одно слово. «Прага».

Это мог написать кто угодно. И иметь в виду что угодно, может, это торт «Прага», откуда мне знать? Но я просто не могу оставаться здесь после всего, что произошло. И вот я, без денег и знакомых, собираюсь доехать стопом до Праги. Это не так сложно, наверное.

Я совсем не знаю, что будет дальше. Жизнь такая дурацкая! Через месяц я могу быть где угодно, и мне даже жалко, что я не могу взять этот дневник с собой. Но я устал от дневников и размышлений. Пора уже что-то делать.

Я оставлю дневник где-нибудь в другом городе, может в библиотеке в уютной кофейне или просто на лавочке в парке. Зачем? Как по мне, если ты пишешь дневник, ты в глубине души всё же хочешь, чтобы его кто-то прочитал. 

Я знаю что говорю, поверь мне. Я всё же не вчера родился.