Вадим Шестаков - Девушка из машины

                                                                                  Глава 1

 В доме на Набережной улице, с верхнего этажа, доносились крики ссоры. Лебедев Фёдор Иванович, жестикулируя руками, что-то доказывал барышне, стоящей к нему в пол оборота. Ольга молча смотрела на стену возле окна. На её лице застыло равнодушное выражение, а её влажные глаза превратились в пару стёклышек безмолвно смотрящей куклы из фарфора. Фёдор никогда прежде не видел её такой, учитывая то, что они ссорились не в первый раз. Он почувствовал, что теряет её, теряет связь с ней. В момент ссоры, внутри него поднимался жар, от живота до горла. Ему стало чуть дурно и начало подташнивать. Ольга продолжала разглядывать узоры на стене. Она на мгновение закрыла глаза, и по её щеке скатилась тёплая слеза.

- Я не пытаюсь ограничить тебя в общении с людьми. Поймёшь ты это наконец-то или нет? Ты слышишь меня? Оля?

Она не отвечала. В голове крутилась мысль: «Знает ли он, что у неё появился другой»?

- Ну что ты молчишь? – продолжал допытывать Фёдор.

«Сказать ему или не стоит? А как он отреагирует? Пожалуй, промолчу».

 Фёдор замолчал и отвернулся на пару секунд к комоду, на котором лежали три кожаных саквояжа. Он взглянул на них и вспомнил сегодняшнюю утреннюю сцену, когда его невеста вернулась со вчерашнего приёма от графини Ползунковой. Вспомнил, как она в спешке начала складывать в первый саквояж свои вещи: сорочки, панталоны, чулки. Корсетник, который изобрёл Фёдор для затягивания шнуровки, она брать не стала. Не стала брать и прикуриватель, что подарила ей, его покойная мать. Ольга решила, что все вещи, которые были подарены и изобретены им, будут напоминать ей о нём. Поэтому она забирала исключительно своё добро. Фёдор развернулся к окну, протянул руку к деревянной рукоятке рычага, установленного в стене, и потянул его вниз. Медные жалюзи стали подниматься, а в панели под подоконником, шестерни и маховики крутились между собой, поднимая занавеску.

 Свет проник в комнату и полностью осветил помещение, так что можно было разглядеть домашнюю утварь и общую обстановку. Пожелтевшие обои и потолок от табачного дыма, коричневый комод, стол с исцарапанной поверхностью, на котором хаотично расположились исписанные листы, шахматная доска, ключи от входной двери, канделябр и шкатулка с дюжиной мелодий. В углу комнаты валялся железный экзоскелет, а точнее только его верхняя часть. Эта старая заготовка, которую так и не доделал Фёдор, заявив, что: «Это не так уж и важно, есть и более срочные заказы». Кроме того, комнату занимал широкий диван на стальных ножках, трюмо, обеденный стол с задвинутыми стульями и прочие предметы быта. Ольга, вытирая слезу, вспоминала прожитые дни, в этой комнате на Набережной улице вдоль Каскадных прудов, с её возлюбленным. В то время она была по-настоящему счастлива с ним. Но сейчас всё изменилось.

- Взгляни, что ты видишь? – спросил Фёдор, указывая рукой на повозку, стоящую на улице.

- Двух говорящих коней. – сказала Ольга, приблизившись к окну.

- Хорошо. Что ещё?

- Улицу, прохожего, газовые фонари.

- Смотри внимательней.

- Я не знаю… кабак, окна, небо.

- Нет! Всё неверно! Ты видишь только окружение и предметы. – срываясь на крик, высказал Фёдор.

- Что ты от меня хочешь? – начинала злиться Ольга, - Я не пойму.

- Смотри шире!

Она непонимающе посмотрела на него.

- Ты лишь увидела то, что перед тобой, то что открывается твоему взору. Я же вижу прогресс и светлое будущее.

Ольга отвернула лицо в сторону.

- Да, я согласен, ты приметила говорящих лошадей, чьи владельцы установили им речетон, который изобретён мною и достопочтенным Кириллом Петровичем. Это прогресс, безусловно, но я не об этом тебе говорю, дорогая.

От слова «дорогая» у неё защемило в душе и затрясло подбородок. Она попыталась сжать губы, чтобы это было не так заметно.

- Федя, я ухожу из этого дома. Мне больше не интересны твои разработки и планы. Да и всё, что ты говоришь, тоже не интересно. Мне всё равно.

На короткое время в комнате воцарилась тишина.

- Я уже поговорила с хозяйкой комнаты, и сказала, что мы покидаем её.

- Ты приняла решение за нас двоих?

Ольга промолчала. Она подошла к комоду, взяла собранные саквояжи и сказала в довершение:

- Не бойся, ничего из твоих вещей я не взяла. Ключи оставила на столе.

Она вышла из комнаты и торопливо спустилась по лестнице. Выходя из парадной, Ольга перебежала через дорогу, села в ожидавшую её повозку и приказала лошадям ехать. Один из запряжённых коней спросил её:

- Куда теперь изволите, сударыня?

- На Артиллерийскую.

Услышав место назначения, кони выдвинулись на дорогу.

- Послушай Захар, а ведь ты мне так и не ответил. – напомнил один из коней второму.

- А чего отвечать? – спросил молодой конь.

- Ну как чего? Сколько раз тебя барин кормил-то до ентого назначения?

- Пф… Буран, да зачем тебе знать-то это?

- Да ты не злись Захарушка, я для того любопытничаю, чтоб беседу поддержать, да скуку развеять.

Конь Захар промолчал, решив не отвечать всю дорогу.

 Повозка, увозившая Ольгу, уже давно скрылась из виду, а Фёдор, продолжал стоять в комнате облокотившись спиной к подоконнику. Он смотрел на дверь сжимая в руке шестизарядный револьвер, а в голове крутилась мысль: «Она ведь даже не сказала ''прощай''».

                                                                                 Глава 2 

 Волчанский Кирилл Петрович сидел на городской скамье и читал газету. Петербургские ведомости за июнь месяц, купленный в аппарат-прессе за четыре копейки. Перевернув страницу, он стал читать колонку новостей, выхватывая их небольшими фразами из контекста:

 «…опубликовано временное положение о Петербургских высших женских курсах…»

«…в Российской Империи учреждена должность земских участковых начальников, заменивших собой мировых судей»

«Герман Холлерит получил патент на изобретение арифметора»

«…опыт непосредственных данных сознания Анри Бергсона…»

 Время близилось к вечеру и Волчанский решил, что пора идти к Фёдору Ивановичу домой, но сперва ему хотелось посетить одно заведение. Он свернул газету в трубочку, поправил боливар на голове и отправился прогулочным шагом. Размышляя в пути, Волчанский собирал в голове последние моменты встречи с Фёдором Ивановичем. Ему помнится, что последнее над чем они работали, это речетон для лошадей. Устройство, при помощи которого, животное могло говорить на человеческом языке. Внешне речетон был похож на портсигар, в который продет ремень для закрепления на шее. Это изобретение принесло первый успех инженеру-изобретателю Лебедеву Фёдору Ивановичу, а Волчанскому достались лишь благодарности. При этом они неплохо заработали. На сегодняшний день почти у каждой лошади-извозчика есть речетон. Даже у самого министра конь с «чудо-аппаратом» на шее.

 Волчанский знал, что Фёдор Иванович работает над новым проектом, и потому решил прибыть к нему для помощи. «Эх, Федя, хороший парень, башковитый. И руки дело знают. Но вот его частая хандра и прагматизм…». Прямо перед Волчанским пронёсся паропед на большой скорости. Лихач чуть не проехался по туфлям, отчего Кирилл Петрович ругнулся вслух:

- Куда прёшь, дурень!

 Придя в себя после короткого шока, Волчанский перешёл дорогу, поправляя воротник пиджака. Пройдя несколько метров, он вернулся к своим мыслям. «По ночам в своей лаборатории ковыряется. Продаёт какие-то безделушки по мелочи и получает гроши за них. Спать приходит под утро в квартиру со своей невестой. И как она терпит его?». Волчанский остановился на минуту рассматривая витрину сувенирной лавки. Из-за стекла на него смотрел игрушечный замок, со светящимися оконцами. Пожилой мастер высунулся из лавки к покупателю, вытирая руки об фартук.

- Желаете приобрести замок? Он ещё свеженький, - прогнусавил мастер, - Закончил его делать сегодня утром.

- Нет, спасибо. Я просто смотрю.

Мастер игрушек расстроившись зашёл внутрь лавки, а Волчанский пошёл дальше. «А этот, его новый друг, о котором он мне писал. Бывший военный. Потерял обе ноги в бою».

 Навстречу Волчанскому шли двое – робот во фраке и его спутница, женщина лет пятидесяти. Когда они подошли ближе, робот-кавалер приподнял цилиндр и слегка наклонил корпус вперёд, в знак приветствия. Кирилл Петрович поприветствовал пару тем же жестом, в ответ. Он встречал их раньше, в лаборатории у Фёдора Ивановича. Женщина пришла с этим роботом, прям как на приём к лекарю, и начала жаловаться:

- Ентот растяпа железный, ходит быстро, а я не поспеваю за ним, приходится бегать вслед, как собачонка какая-то, – говорила тогда женщина. - Уж я и не знаю Фёдор Иванович, что делать. Не к врачевателям же его везти.

- Хм… ясно.

- Фёдор Иванович, так у меня и деньги есть, я заплачу, вы только помогите, пожалуйста.

- Да не расстраивайтесь, - начал успокаивать Фёдор, - сейчас ему пару болтов затянем, да парком продуем где надо.

- Ой спасибо вам большое Фёдор Иванович.

Волчанский в тот день наблюдал всю эту сценку и тихо хихикал в платок, делая вид что кашляет. «Да, весёлый вечер тогда выдался» - подумал Волчанский.

 Кирилл Петрович дошёл до перекрёстка, свернул направо и пошёл через рынок. Он вертел головой в разные стороны и прищуривал глаза. «Кажется это должно быть где-то здесь. Ах, нет, надо дальше, до конца улицы и уже там, с угла дома…». Волчанский зашагал бодрее, отстукивая каблуками новых туфлей по асфальту. «Как же он называл своего товарища в письме? Антип, Архип что ли? Помню, что фамилия Бугров. Как же его имя?». Кирилл Петрович, стал обходить лужу и прыгать в чистые места стараясь не запачкать брюки. «Ну надо же, разлилась лужица. Аж на пол дороги». Дойдя до конца улицы, он вспомнил - «Точно, Антип его звали».

 На улице похолодало, ветер стал набирать обороты и всё чаще задувал прямо в спину. Тучи скрыли солнце, и первые капли дождя падали на землю.

- Заблудились, господин?

Волчанский развернулся в сторону окликнувшей его женщины, стоявшей под козырьком у входа в здание.

- Потерялись спрашиваю? Айда те сюда, ко мне под козырёк, а то дождик вон.

Волчанский повинуясь женщине у входа, подошёл ближе и рассмотрел её. На вид ей было лет тридцать пять, роста чуть ниже среднего, азиатской внешности. На ней было красное платье с чёрными полосками, кожаные перчатки, широкая шляпа с цветами и золотая цепочка на шее с подвеской в виде орхидеи. Вместо левого глаза у неё был регулируемый монокль с позолоченной оправой, несмотря на это, она была привлекательна. Оказавшись рядом с ней под козырьком, ему захотелось узнать её поближе. Он хотел было задать ей вопрос, но женщина опередила его.

- Вы не здешний?

- Нет-с. Как вы догадались?

- В силу моего опыта это не так уж и сложно, отличить местного от приезжего, - сказала женщина, поворачивая голову в сторону Волчанского.

- Что ж, ясно. Скажите, а это здесь находится место, так сказать-с заведение… - стал подбирать слова Кирилл Петрович.

- Я прошу вас господин, так и говорите – бордель.

- Да-с, бордель… - слегка смущаясь сказал Волчанский.

- Именно так. А я его владелица мадам Кицунэ. Пойдёмте внутрь.

 Мадам Кицунэ открыла дверь позади которой они стояли. Над дверью зазвенели колокольчики из латуни, а из помещения потянуло теплом.

- Заходите господин, не стесняйтесь. – сказала она, приглашая гостя в бордель.

                                                                                 Глава 3

 После ухода Ольги, в комнате некоторое время чувствовался запах её парижских духов. Фёдор лежал на заправленном диване, скрючившись и тихо плакал. Он ещё не до конца понял, что случилось, но часть его сознания уже приняла расставание с любимым человеком. Ему не верилось, что такое когда-либо может произойти, так просто, как по щелчку пальца. Весь его мир переворачивался в эти часы. Внутри него всё будто горело и казалось, что его организм не выдержит и изрыгнёт «горестное пламя». В руках он держал револьвер, серебристого цвета, с рукоятью из дерева. Каждый раз, закрывая глаза, Фёдор видел Ольгу перед собой. Вокруг неё был мрачный фон. Мысленно произнося её имя, она удалялась на несколько шагов назад и исчезала в этой тьме. Он открывал глаза и снова закрывал, чтобы повторить это отчаянное преследование её в своей голове. Но всё было тщетно. Она снова и снова уходила от него.

 В дверь комнаты постучали.

- Фёдор Иваныч, вы дома? Это Бугров.

Фёдор встал с дивана вытирая слёзы. Снимая щеколду и потянув на себя ручку двери, он печальным голосом промолвил: «заходите» и пошёл обратно чтобы лечь.

 В комнату вошёл коренастый мужчина, лет сорока на вид. Он закрыл за собой дверь и присел на край дивана. Когда гость присаживался, его механические протезы издали неприятный металлический скрежет в коленях. От этого он слегка смутился, но старался не показывать особо виду, что его ноги пора смазать и подкрутить подшипник в правой ноге.

 Это был Бугров Антип Антипович. В прошлом военный, ныне помощник и друг Фёдора. На его шее виднелась татуировка в виде пулемёта Гатлинга с надписью: «ДАЙ ЖАРУ». Лицо было широким, с толстыми губами и глазами навыкат. Его голос был с хрипотцой. Осколок на войне попал ему в гланду и застрял там. Хирурги приняли решение сделать сетчатую пластинку в горле на случай, если гланда не выдержит и разорвётся. После завершения операции, речь Антипа приобрела новое «звучание».

 Фёдор лежал на боку вновь скрутив своё тело, а гость сидевший рядом почувствовал, что до его прихода, произошло что-то неладное.

- Фёдор Иваныч, что случилось? – осведомился Антип.

- Мы расстались с Ольгой.

- Не может быть! Как же это так?

- Ну вот так. Мы больше не вместе. – обречённо сказал Фёдор, - Я сам не думал, что такое может случиться.

- Это так непривычно. У вас же всё было хорошо, - продолжал недоумевать Антип.

- Давайте не будем об этом.

 Они замолчали. Антип посмотрел на револьвер, который приметил, когда ещё садился на диван.

- А это вам зачем? – указывая на оружие, спросил он.

Фёдор Иванович не ответил. Он потянулся к револьверу, и крепко сжал рукоять в руке.

- Надеюсь вы не собираетесь делать глупостей? – встревожился Бугров.

Фёдор молчал, игнорируя вопросы. Он закрыл глаза и стал представлять, что попеременно приставляет ствол револьвера себе, то к виску, то к подбородку. В этот самый момент в дверь громко постучали. Антип поднялся с дивана.

- Федя, Ольга. Это я – Волчанский.

Фёдор указал взглядом на дверь, чтобы Антип впустил пришедшего гостя. Волчанский вошёл в комнату. Снимая боливар с головы, он протянул руку Антипу.

- Волчанский, Кирилл Петрович.

- Бугров, Антип Антипыч.

 Когда знакомство прошло, Волчанский посмотрел на Фёдора и увидел его лежащим на диване, явно в плохом состоянии.

- Федя, ты болен? – спросил Волчанский.

- Нет.

- А что с тобой? Почему валяешься как избитый на диване, да ещё и с револьвером в руке?

- Мы расстались с Ольгой и мне больше не хочется жить, – тихо сказал Фёдор.

 В комнате повисла короткая пауза. Волчанский переглянулся с Антипом.

- Фёдор прекрати, - сердито сказал Волчанский, - я приехал в Петербург, чтобы помочь тебе с твоим заказом.

- Да-да, и я вам тоже непременно помогу Фёдор Иваныч, - поддакивал Антип.

- Мне сейчас не до этого! - прокричал Фёдор.

- Послушай Фёдор, ты наш друг. И мы с эээ…

- Антип Антипыч.

- …и мы с Антип Антипычем не хотим, чтобы ты натворил чего-нибудь.

 Фёдор Иванович вскочил с дивана, толкнув при этом плечом Волчанского. Открыв дверь, он развернулся на пороге, бросил револьвер на пол и посмотрев на своих гостей злым взглядом, молча ушёл.

 Антип что-то хрипел себе под нос и пытался уложить мысли у себя в голове. Он был малость озадачен произошедшем в комнате и попросту не знал, как к этому относиться. Кирилл Петрович же напротив, думал о других вещах. Было кое-что, что он хранил в большом секрете, и в чём порой, робел признаться даже самому себе. В первый же день после знакомства с ней и её женихом, Волчанский влюбился в Ольгу. Он завидовал Фёдору в его счастье, и все эти мысленные переживания мучили его. И сейчас, в глубине души Волчанский был рад их расставанию. Он умело это скрывал, как и все остальные чувства, эмоции и прочие черты своей лицемерной натуры. Ко всему прочему Кирилл Петрович старался никогда не рассказывать о своих походах в бордели, знакомым и друзьям, хотя такое желание посещает его. Ему не раз хотелось поделиться своими интимными рассказами с Фёдором Ивановичем, но что-то его останавливало. Может он думал, что Фёдор, не правильно его поймёт. Или даже скорее боялся, что тот, станет осуждать его, или хуже того, просто промолчит.

- Ну и что вы думаете обо всём этом? – спросил Волчанский у Антипа.

- Ну а что тут, я не знаю. Дело молодое. – начал выговаривать Антип, уставившись странным взглядом в пол, по-прежнему сидя на диване.

- Дело молодое? – удивлённо переспросил Волчанский.

- Ну так, а что тут, - начал жестикулировать руками Антип, - он инженер-изобретатель. Она барышня. Ну может чего-то не хватает.

- Ммм, - протянул Волчанский натягивая заметную улыбку.

- Ну нет, я не про это вот говорю, - сказал Антип, смутившись, - а про отношения. Про взаимоотношения! Ну внимание там…

- Да я вас понял прекрасно, что вы имели в виду.

 Антип покраснел от этих разговоров. Его голова стала похожа на редис, лоб покрылся испариной, и он достал из кармана тряпицу. Пока бывший военный вытирался, Волчанский думал, что делать дальше, ведь день уже близился к вечеру. Идти в лабораторию Фёдора или снять себе номер в отеле. В любом случае ему не хотелось более оставаться с этим бывшим воякой наедине.

- Я отправляюсь в лабораторию к Фёдору. Уверен, что он уехал «горевать» туда. – заявил Волчанский.

- Так, а я как?

- Ну а вы можете пойти со мной, или остаться ждать его здесь.

 На слове «здесь» Волчанский брезгливо окинул комнату взглядом.

- А если он вдоль прудов пошёл гулять, а потом… - начал рассуждать Антип.

- Тогда сидите и ждите. А я пошёл. О, кстати! - Кирилл Петрович поднял с пола револьвер, открыл барабан и ухмыльнувшись добавил: - Не заряжено.

 Отдав револьвер в руки Антипу, Волчанский покинул комнату. Антип вышел вслед за ним, закрыл двери и положил ключи себе в карман.

                                                                                 Глава 4

 Фёдор Иванович ехал на паровом омнибусе в свою лабораторию. Он решил отвлечься от дурных мыслей, заняв себя делом. Уже несколько месяцев Фёдор работал над важным заказом. Император дал ему указ сделать двери на автоматическом ходу, чтобы они открывались сами, при входе в приёмный зал. У Фёдора была идея сделать такие входные двери на паровой тяге. Для этого придётся разобрать паркет и убрать часть брусков перед порогом приёмной. Внутри проёма установить паровой двигатель с подъёмниками. Останется лишь решить, как соединить весь механизм с дверьми. Да и сами двери, пожалуй, надо сделать в восточном стиле, чтобы раздвигались в стороны.

 Есть ещё вариант. Использовать фотоаппарат как детектор движения. Тогда сделать привод двери, который будет по своей конструкции как большой доводчик, оборудованный паромотором. Будучи установленным над дверью изнутри помещения, привод с помощью рычажных тяг различной формы будет открывать двери в стороны, и обратно. Из оборудования уже всё было приобретено, но некоторые аксессуары надо докупить: аварийные батареи, фотоэлементы и механический замок. Фотоаппарат же будет приводить всю механику в движение при приближении посетителей.

 «Надо было взять пальто, а то прохладно», - подумал Фёдор. На улице начинало темнеть. По тротуарам уже мало кто прогуливался. Дорога местами была в лужах, от недавнего дождя.

 «Наверно глупо думать о самоубийстве. Конечно я бы не сделал этого. По крайней мере сейчас. Это всё было просто на эмоциях. Надо искоренить в себе эти чувства, эти лишние переживания и смены настроения. Они только мешают».

 В монолог Фёдора Ивановича ворвался внутренний голос.

- Да, конечно, эмоции и всё такое, но эта тварь тебя бросила!

- Что? Нет! Ольга не тварь! Не говори так! – начал протестовать Фёдор.

- Да тварь, тварь. Конченая тварь и мразь. И предательница к тому же!

- Эй, замолчи. Ты ничего не знаешь, и не понимаешь.

- Она тебя предала. Взяла и ушла. Не ищи оправданий.

 Фёдор Иванович сознавал, что говорит сам с собой, со своим разумом. Он сам позволял появляться этим мыслям и диалогам в голове, и сам же боролся с ними, отрицал и соглашался.

- Возможно всё ещё наладится. Я встречусь с ней и поговорю.

- Зачем тебе это делать? Она тебя предала!

- Ну и что? Она тоже человек, и я её понимаю. Оля во многом права. Я должен извиниться перед ней и попросить её вернуться.

- Не делай этого. Это будет глупо, и ты только унизишься.

- А что мне остаётся делать? – отчаялся Фёдор.

- Сейчас ты, прибудешь в свою лабораторию, дождёшься своих компаньонов, и вместе, вы займётесь дверьми.

 Фёдор тяжело выдохнул.

- Ну естественно, я буду периодически, выскакивать, и напоминать тебе об Ольге, - язвительно продолжал голос.

- Ну спасибо. – сломленным голосом сказал Фёдор.

- Пойми, я же не могу прям взять так и исчезнуть. Тем более тут такое. Да и событие совсем свежее. Не могу я просто так испариться, не сейчас.

- Я даже не знаю, что сказать.

- Ну скажи, например, как тебе тот последний раз, а? Ну с Ольгой, когда вы занимались любовью. По-моему, так неплохо всё…

- Прекрати! – оборвал Фёдор внутренний голос, - как ты можешь сейчас думать об этом?

- Об этом думаю не я, а ты Фёдор. Это не я сейчас рисовал в воображении ваши постельные сцены.

- Я что сошёл с ума? Чёрт возьми, почему я вообще с тобой говорю? – задавал вопросы Фёдор.

- Нет, ты не сошёл с ума, просто ты думаешь за двоих сразу. Перестань думать об этом разговоре и всё.

- Но если я замолчу, точнее если перестану думать, или выдумывать нас двоих, или разговор, я останусь один, и как тогда мне мыслить?

- Фёдор, ты уже остался один... – отозвался эхом голос.

- Но я…

- Выходи.

- Что?

- Выходи говорю, наша остановка. – сообщил внутренний голос.

 Фёдор Иванович прищурился, наблюдая в окно омнибуса. Он подъезжал к своей остановке. Как только тот вышел из транспорта и зашагал в лабораторию, голос пропал.

 Рабочее место где он творил, создавал и изобретал, располагалось в трёхэтажном доме. Первый и второй этажи были арендованы Фёдором Ивановичем ещё пару лет назад. На третьем этаже жили хозяин дома, которому Фёдор платил ежемесячно и в срок, парень в одной из дальних комнат и парализованный старик напротив него. Ухаживать за стариком приходят студенты из гуманитарного института. Этот старик был бывшим преподавателем. Говорят, даже награды получал. Да и те уже наверно студенты поворовали. А про второго жильца сказать мало чего можно. Из комнаты не выходит, ни с кем не разговаривает, ни с кем не видится, да и к нему никто не приходит.

 На двух этажах, арендованных Фёдором, почти все комнаты служили как кладовые. В равной мере подвал дома, полностью был в его владении. Вход внутрь подвала располагался внутри помещения парадной. Именно там, вниз по лестнице и находилась его лаборатория. На жилых этажах некоторые из комнат пустовали. Одна была с кроватью, письменным столом и стулом. Там Фёдор Иванович иногда ночевал и обедал.

 «Я сегодня, ещё даже не ел ничего». – подумал Фёдор, спускаясь в лабораторию. Подойдя к двери, он стал открывать её замки. Сперва навесной амбарный замок, который закрывал металлические петли дверей полностью. Затем кодовые замки. Один четырёхзначный и второй восьмизначный. После всего этого он тянул дверной рычаг на себя, и она распахивалась со скрежетом. Внутри лаборатории, сразу охватывало запахом масла, сырости и свежей металлической стружки. Благо были установлены вытяжки, но тянули слабо. В помещении была полная темнота и первым делом Фёдор, зажигал свечи, которые находились повсюду. Посреди подвала стоял широкий железный стол, высотой примерно до бедра. Ножки были на прорезиненных колёсиках, что позволяло двигать его. Все запчасти: элементы для строения, котлы, поршни, маховики, металлические листы, заготовки экзоскелетов, всё это находилось в комнатах на этажах. Здесь, в лаборатории, были только инструменты для работы и порядок. Всё необходимое Фёдор брал из комнат наверху, а весь творческий процесс происходил здесь. Вдоль стен, стояли полки, на которых располагалось куча чертежей, книг и измерительных приборов. Всё покоилось бережно на своих местах. У дальней стены стоял маленький токарный станок на пару.

 Он шагнул в правый угол подвала. Там стояло что-то большое, упиравшиеся в потолок. Это был один из проектов Фёдора. Грязное покрывало было накинуто поверх этой неизвестной конструкции. По форме, которая выделялась из-под покрывала, можно было предположить, что это вместительный сервант. Фёдор Иванович выдохнул через нос и сказал вслух:

- И с тобой тоже, что-то надо делать.