Теперь я буду сохнуть от тоски...

    Теперь я буду сохнуть от тоски
    И сожалеть, проглатывая слюни,
    Что не доел в Батуми шашлыки
    И глупо отказался от сулгуни.

    Пусть много говорил белиберды
    Наш тамада - вы тамаду не троньте,-
    За Родину был тост алаверды,
    За Сталина,- я думал - я на фронте.

    И вот уж за столом никто не ест
    И тамада над всем царит шерифом,-
    Как будто бы двадцатый с чем-то съезд
    Другой - двадцатый - объявляет мифом.

    Пил тамада за город, за аул
    И всех подряд хвалил с остервененьем,-
    При этом он ни разу не икнул -
    И я к нему проникся уваженьем.

        Правда, был у тамады
        Длинный тост алаверды
        За него - вождя народов,
        И за все его труды.

    Мне тамада сказал, что я - родной,
    Что если плохо мне - ему не спится,-
    Потом спросил меня: "Ты кто такой?"
    А я сказал: "Бандит и кровопийца".

    В умах царил шашлык и алкоголь,-
    Вот кто-то крикнул, что не любит прозы,
    Что в море не поваренная соль -
    Что в море человеческие слезы.

    И вот конец - уже из рога пьют,
    Уже едят инжир и мандаринки,
    Которые здесь запросто растут,
    Точь-точь как те, которые на рынке.

    Обхвалены все гости, и пока
    Они не окончательно уснули -
    Хозяина привычная рука
    Толкает вверх бокал "Киндзмараули"...

    О как мне жаль, что я и сам такой:
    Пусть я молчал, но я ведь пил - не реже,-
    Что не могу я моря взять с собой
    И захватить все солнце побережья.