Индивид
Рыцарь и пастушка
Рыцарь долго ублажал деву,
Комплименты сыпал деликатно.
Ей, простолюдинке, наяву
Никто в деревне смрадной
Не говаривал столь красивых слов
Уж воспарила, понадеялась она,
Что заберёт, избавит от оков
Рабского непосильного труда.
Уже была готова отдаться ему
И сам воин был уже «на взводе»,
Но вдруг возник у дома, на углу,
Друг, что к ней ходит с тех пор, как она в разводе.
Друг возмутился, не побоялся дворянина
И не взирая на сословия, разорвал их обьятья.
- Ты что творишь, дубина?
- Рыцарь его заклял самыми страшными проклятьями.
И меч из ножен, и голова с плеч,
Того, что не сумел любимую сберечь.
Пастушка завопила, хотела убежать.
Но грозный голос осёк: «Стоять»
Рыцарь сзади подошёл, клинком звеня:
«Раздевайся, свинья»
И не забыть девке ту ночь,
Когда жестоко прогнали её невинность прочь.
Странные четверостишия
кстать
поэт я тоже вообще
пишу чего то сочиняю
говорят это не стихи
но мне не слышно кстать ничерта
дядя володя
сидит в кресле дядя володя
он молодец поднял страну
я при нём родился и при нём
умру
Фетиш
Есть у меня фетиш странный
Люблю я, чтоб в моих текстах
Персонаж. Тот, что самый главный
По сюжету шёл через Содом и массакр.
Жизнь люблю
Жить мне
Хорошо так.
Просто так
Жизнь люблю.
Дурак
Знай, дурак, история вершится безумцами,
И ничего не бывает у дураков просто так,
Пусть для кого-то всё, что ты сделал – поллюция,
Но жизнь ты прожил как сумасшедший дурак.
Спроси себя
Хочешь ли ты привычно провести день?
Работать там, где ты превращаешься в пень?
Застывший и прогнивший.
А после дома проявлять Вселенскую Лень?
Или всё же, есть в жизни смысл?
Кроме того, чтоб служить механизму.
Ты ведь о чём-то мечтаешь – дерзай!
Пойми, что всю жизнь ты продрыхнул
И внеси хоть каплю счастья
Задай себе эти вопросы и окончи ненастье.
Быть может, придут озаренья,
А может, плохо старался поэт, пытаясь изменить то, что в его власти?
Ты
Ты – кукла, твоё тело – воск,
Твоя задача – игра, твой хозяин – твоя семья
И ты должен, вбей себе в мозг,
На неё работать и жрать много вранья.
Ложь, она в книгах, что ты прочтёшь,
Но не в тех, что хотел прочитать,
Во всеобщей правде, ты скоро поймёшь,
Ведь даже куклы могут мечтать,
Во всеобщей правде для тебя ложь,
Ведь роль твоя – быть игрушкой чужой,
Но кровоточит в спине твоей нож –
Не научили править своею судьбой.
Будь бревном в бурной реке
И плыви среди других брёвен,
Именно так принято здесь,
Так правильно, у бревна нету воли.
Ты – червь, твоё тело – хрупко,
Твоя задача – ползти, твой хозяин – земля,
Зачем ты начал пить молоко
И пытаться взлететь? Среди червей так нельзя.
Живёшь ты в грязи и грязь же ты жрёшь,
Всё, что ты должен – найти грязь повкуснее,
Детей в ней родить. Чего же ты ждёшь?
Ползи по делам червиным, скорее.
Исповедь монарха
Мои армии сдались без боя,
Лишь побранились в штабу генералы.
Я и сам не знаю, как вышло такое,
Но крахом это войдёт в исторические анналы.
Теперь я, уж более не Император,
Сменив одеяние на одежонку,
Подписав капитуляцию, прощаюсь с братом
И отказываюсь от амбиций молодого вождёнка.
Меня отправляют в почётную ссылку,
Буду я там жить, припеваючи,
Но не стану я больше пылко
На трибунах вещать: «Поднять мечи!»
И в моей прощальной посылке
Все мечты, и кажется, вечная дружба,
Брат, ты меня, пожалуйста, прости,
Над головою моей зоркий ворон теперь всегда кружит.
Ты мёртв
«Цой жив!» - краской на стене.
Сотрёшь – возникнет снова
И снова будет петь он во дворе.
Забить на смерть – дело плёво.
И Пушкин жив спустя столетья,
Гуляет по миру стиль его строк,
Находя дом в каждом новом поэте,
И он жив, пока жив его слог.
Живёт Айвазовский в обитой парусом мачте,
В бурлении волн и буйных ветрах,
В любом живописце морей, тем паче,
Живёт Айвазовский в восторженных глазах.
Живёт Менделеев теперь на заводах,
Он в каждом продукте, куда ты ни глянь,
И даже купаясь в бассейна водах,
Гению честь за номер семнадцать воздай.
А ты? Человек, спроси у себя:
Чего же ты стоишь?
Что миру своей жизнью ты дал?
Ты отучился, всего лишь,
Пошёл на работу, семью создал,
Детей наклепал, но в чём же отличие?
Лучше ль остальных ты свою жизнь продал?
Я тебе, уж прости, скажу без приличий,
Ты мёртв, ты для мира – никто,
Тебя никто не запомнит и внуки твои
Не вспомнят даже имя твоё,
Ты червь, всё что-то в грязи своей роешь,
И сам уж ты грязь, ты мёртв.
Но как воскрес твой Спаситель,
Ты можешь воздвигнуть Чертог,
Для памяти, для себя вечную обитель,
Ты мёртв, но ещё не подошёл твоей годности срок.
Нет
Под моими сапогами грязь, слякоть,
А вокруг гуляет мразь в лужах,
Смотря на них я хочу плакать,
На улицах стужа и в головах стужа,
Они здесь словно дикие звери,
Дай только повод – они сожрут Мэри.
Я не могу так говорить – они тоже люди,
Но я боюсь, что со мной так же будет.
В лицо мне хлещет снег,
А за лицом жизни нет,
Во мне ничего, толком, нет по их мнению
Нет бытовых прений,
Высоких теста IQ и других значений,
И даже умения не выражать сомнений.
Я бы писал своей жизни краткий конспект,
А не биографию, если б был, как они,
Но к счастию, нет.