ЛИСА.

Бывает разной. Я знаю об охоте всё. Даже гончую на лису могу подобрать на слух. По едва заметному сколу в голосе, похожему на визгливое лисичье тявканье. И ненавижу. Как всякий неравный поединок.Гималайский мишка, внешне- идеальная машина для убийств, бессилен перед накопленной веками изощрённой человечьей жестокостью.Мне нужен противник сильнее, способный обратить меня к моей генетической вековой мудрости. И открыть во мне другой взгляд, как то..
Как-то я повел на охоту дядечку. Он был очень нужен нашей фирме. И почему то решил, что он-охотник. Меня отрядили к нему в инструкторы. 
Шли на течную лису. При определённой удаче в такую охоту можно за раз настрелять целую шубу. Выходишь под ветер на лисичью свадьбу и гонишь обочиной, пока не отшибёшь последнего кавалера. А потом уходишь в засад и ждёшь. Мальчики вернуться. Их позовёт кровь. Извечный зов, самый мощный инстинкт- продолженье Рода, Вечности, Смысла будет подстёгивать их, заставляя бежать сквозь непроглядную чащу, болото, буерак к той, для каждого-единственной! И вот тут-то их, слепых от страсти, очень легко перестрелять. Нулёвкой прямо в лоб, не попортив шкуры.
На этой охоте что-то пошло не так. Я уже загнал лисицу от последнего влюблённого мальчишки и вел её ровно и неспеша, чтобы она успевала оставлять на снегу свои сигналы- оборот хвоста в виде улитки и посреди него алая капелка, похожая на увядшую рябинку. И тут лиса, на каком то непонятном мне нерве, сбила след и нырнула под огромную ель, широкие  лапы которой вмёрзли в наст и оттуда, ровной свечой взвившись в воздух упала мне прямо под ноги. Сияющий, избура-красный, дерзкий костёр зажёгся у меня под ногами на волглом, зернистом мартовском снегу. Вставший дыбом остевой брызнул искрами во все стороны. Изнутри всего этого великолепия тающим углем закатился мне в сердце отчаянный лисий взгляд. Она была необыкновенно хороша! Этой своей первой весной, только-только осознавшая свою сказочную власть и своё же сладкое рабство инстинкта. За две подаренных нам секунды я явственно увидел её лето- с изумрудной травой, ленивой полуденной жарой и двумя солнечными комочками, копошащимися у её лап.И в её отчаянном взгляде почуял другой- нежный и спокойный, счастливый исполненным. С диким, животным восторгом я разрядил  в воздух и со всей мочи заулюлюкал вслед вздрогнувшему в прыжке лисьему хвосту! А потом напоила жаждущего крови дядьку до умопомраченья, до невозможности отличить суточную шкурку от годичной.
Это...это твоя охота. Я вижу, как ты запускаешь свои мраморные пальцы в волосы, чтобы поправить...нет, нет, наоборот-растрепать, чтоб я знала, как соблазнительно они нарисуют арабески на моей подушке. Я вижу, как ты нарочно роняешь карандаш у моего стола и нагибаешься за ним с такой гибкой силой, что я невольно, в мыслях переношу это движенье в полумрак спальни...Я знаю, точно знаю, что надо сделать, чтобы ты после вскользь поцеловала меня на заднем сиденьи, уже равнодушно-уверенная в однозначном исходе поединка..и да,да, непременная ножка из тёплого салона на холод, чтоб было удобно подтянуть чулок.
И я палю в воздух, так же восторженно, как тогда с лисой! Потому что никогда, слышишь никогда не уведу тебя за флажки! Там ждёт меня другой, мой зверёк! И только с ним у меня скоро наступит то самое, лисье лето! 
-Ну что же мне сделать для тебя!-нечаянно переходишь на "ты", уже не зная, как ещё приблизиться.
- Почитайте ка мне что-нибудь поэтическое - нет, я даже не улыбнусь, мне действительно хочется. Только этого.
Рыжий мой, отчаянный зверёк
Как же ты сюда из этой дали?

Больше не понять тебе пока,
Ибо здесь от слов не будет толку.
Можно только кисточкой по шёлку,
Можно только птицей в облака...