Они
"Они” вершители порядка,
Когда всё хорошо и гладко,
"Они” апологеты мысли
В "культурном” поле этой жизни.
Пытаются нарисовать свой стиль,
Воспеть себя, как водевиль
И, создавая эпатаж,
Не думать, что рисуют блаж.
За фарой, фарой – Фарионой –
Фашизм весь тащится, как зона
И Фанар, как фонарь Стамбула
Весть черным цветом красит мула.
В монастыре Паммакаристы
Тринадцать смыслов маковицы
Радеют – радуются лица,
Что Богородица землица.
А Пантократор на вершине,
Он в центре главном, в изобилие
Духовной правды и почета,
И как наставник сил для взлёта.
У нас, кто любит Шнуров – Бузовых,
На их концертах скачат в шузах,
Пробить должны бы головой
Весь низ культуры половой.
И так ведётся весь парад,
Заблудшим стадом маскарад.
И где приблизиться Ему,
И опереться наяву?
Его миллет не в этой стае,
Где толпы ног затопчут в Рае,
А посему Его удел
Для тех, себя кто переделал.
Не в плане лиц и тел, конечно,
А кто дошёл внутри до вечного.
Когда всё хорошо и гладко,
"Они” апологеты мысли
В "культурном” поле этой жизни.
Пытаются нарисовать свой стиль,
Воспеть себя, как водевиль
И, создавая эпатаж,
Не думать, что рисуют блаж.
За фарой, фарой – Фарионой –
Фашизм весь тащится, как зона
И Фанар, как фонарь Стамбула
Весть черным цветом красит мула.
В монастыре Паммакаристы
Тринадцать смыслов маковицы
Радеют – радуются лица,
Что Богородица землица.
А Пантократор на вершине,
Он в центре главном, в изобилие
Духовной правды и почета,
И как наставник сил для взлёта.
У нас, кто любит Шнуров – Бузовых,
На их концертах скачат в шузах,
Пробить должны бы головой
Весь низ культуры половой.
И так ведётся весь парад,
Заблудшим стадом маскарад.
И где приблизиться Ему,
И опереться наяву?
Его миллет не в этой стае,
Где толпы ног затопчут в Рае,
А посему Его удел
Для тех, себя кто переделал.
Не в плане лиц и тел, конечно,
А кто дошёл внутри до вечного.