Одиночество
Одиночество - не воздух питерской рюмочной, где добряк размешал тебе ром с водой,
Не слюнявая самокрутка и даже не вальс Шопена, играющий из-под столика.
Одиночество — это целую жизнь проводить с тобой и нервно пытаться строить из себя стоика.
Дилемма решается очень просто, не надо звать никаких доцентов,
Хотя, этих можно, в хороших людях мне не видится конкуренции.
Придется измерить, до неприятия точно, в каких процентах нейронный электорат готовится к интервенции.
Шучу, наука - мерило скверное, не лучше вербального сообщения,
Не лучше букета роз или плитки молочного шоколада.
Одиночество — это страх от какой-то близости и общения. А, может, сегодня этого мне и надо.
В рюмочной редко услышишь Шопена, бармена тоже не сыщешь честного.
Последний романтик - потухший в роме уродец, ушла эпоха...
Закинув чело на столик, я жгу промокшую сигу честера,
С надеждой, что тебе тоже бывает плохо.
Не слюнявая самокрутка и даже не вальс Шопена, играющий из-под столика.
Одиночество — это целую жизнь проводить с тобой и нервно пытаться строить из себя стоика.
Дилемма решается очень просто, не надо звать никаких доцентов,
Хотя, этих можно, в хороших людях мне не видится конкуренции.
Придется измерить, до неприятия точно, в каких процентах нейронный электорат готовится к интервенции.
Шучу, наука - мерило скверное, не лучше вербального сообщения,
Не лучше букета роз или плитки молочного шоколада.
Одиночество — это страх от какой-то близости и общения. А, может, сегодня этого мне и надо.
В рюмочной редко услышишь Шопена, бармена тоже не сыщешь честного.
Последний романтик - потухший в роме уродец, ушла эпоха...
Закинув чело на столик, я жгу промокшую сигу честера,
С надеждой, что тебе тоже бывает плохо.