Придет время и спросят Кто ты?
Что ты еще отражаешься в зеркале. Что сорока
или дрозд, а не юнкерc, щебечет на ветке "чирр".
"Новая жизнь" (1988)Иосиф Бродский
Квадратные крыши, взгляд изподлобья
Вороны глотают украденный сыр.
Плывет черепица доноится "чирр".
Повсюду гербы, мира подобья.
Я вздрогнул. Снегами закрою лицо.
От бесстыдства, от смерти, от гари
Закрою глазницы и уши руками,
на срамоту накину пальтецо.
Так узко и темно не разойтись обоим
В зените солнце. Тает снег да грим
Кустарники наги как вечный Рим
В каком году а может в веке коим,
станет больше одной тишиною.
Станет меньше суда да Голгофы
По обе стороны от катастрофы,
стоят кресты на скулах да рубцы.
Представь что воцарился мир!
Уродуй карту, только приступ рвоты.
Кричат вороны до хрипоты,
прижавшись к ветке скажем "чирр"!
Придет время и спросят: Кто ты?
Полифем! Вечно в поиске жизни.
Глаз хоть выколи, однако с харизмой,
живущий в пещере вечной мерзлоты.
или дрозд, а не юнкерc, щебечет на ветке "чирр".
"Новая жизнь" (1988)Иосиф Бродский
Квадратные крыши, взгляд изподлобья
Вороны глотают украденный сыр.
Плывет черепица доноится "чирр".
Повсюду гербы, мира подобья.
Я вздрогнул. Снегами закрою лицо.
От бесстыдства, от смерти, от гари
Закрою глазницы и уши руками,
на срамоту накину пальтецо.
Так узко и темно не разойтись обоим
В зените солнце. Тает снег да грим
Кустарники наги как вечный Рим
В каком году а может в веке коим,
станет больше одной тишиною.
Станет меньше суда да Голгофы
По обе стороны от катастрофы,
стоят кресты на скулах да рубцы.
Представь что воцарился мир!
Уродуй карту, только приступ рвоты.
Кричат вороны до хрипоты,
прижавшись к ветке скажем "чирр"!
Придет время и спросят: Кто ты?
Полифем! Вечно в поиске жизни.
Глаз хоть выколи, однако с харизмой,
живущий в пещере вечной мерзлоты.