Я ваш миропорядок крою матом (акро)

Я верила - всё в мире гармонично, царит добро,  терпимость и любовь,

Ведь быть зловредным очень неприлично. В обратном убеждаюсь вновь и вновь.
А добрым ведь живётся очень сложно, лишь подленьким живётся хорошо.
Широких масс мировоззренье  ложно, а пропаганда - белый порошок.

Мир благосклонен к тем, кто обеспечен,   а нищему хоть сразу в петлю лезь.
И лишь мажор, вальяжен  и беспечен, весь в шоколаде и в доллАрах весь.
Рыдает мать убитого солдата и девушка напрасно друга ждёт,
Он не обнимет больше, как когда-то, к венцу в заветный день не поведёт.
Погиб за барыши он власть имущих, за чей-то толстый шкурный интерес.
Огонь войны вздымается всё пуще, подстёгивая  бизнес и прогресс.
Рыдает мать, отец молчит угрюмо, а кто-то богатеет на войне,
Я речь веду  о  жирных толстосумах, их замысел понятен мне  вполне.
Доколе будет бизнес их кровавый расти, как будто тесто на дрожжах?
О,  кто им дал  позорнейшее право так поступать, Иисус или Аллах?
Кто дал им право продавать ракеты, БПЛА новейших образцов?

Кто дал им право на лице планеты умножить чирьи мёртвых городов?
Рыдает мать, кто ей вернёт сыночка? А толстосум считает барыши.
Очнитесь, ведь пора поставить точку, остановить на крОви кутежи.
Юнцам оно быть может по приколу, но дедушки, что нынче у руля,

Могли бы приказать не рушить школы? Вы люди или нелюди и тля?
А может это роботы в натуре решили извести наш род людской?
Так объясните мне, набитой дуре,  зачем мне замуж и рожать на кой?
О том ли я мечтала эти годы, как мне рожать для бойни сыновей?
Манкурты человеческой породы, уроды под личинами людей, 

Голодные гиены и  шакалы, нажрётесь вы, напьётесь крови всласть?
Допрёте сами иль извилин мало, что в бойне тоже можете пропасть?
Едва ли защитят вас бодигарды и бункеры, и личные счета,

Парадов блеск и стрелочки на картах и прочая мирская суета.
Расплата подкрадётся незаметно, с Блондином будет точно веселей.
А  кто на вас поставит грошик медный, китаец, палестинец иль еврей?
Вы заигрались, господа, довольно, Блондин уже подъехал на такси,
Он знает, как вам сделать очень больно, и Пончику, и даже Дяде Кси.

У каждого из вас в шкафу скелеты, да ладно, у кого их нынче нет.
Там пистольеро лох без пистолета,   и у меня есть маленький скелет. 
Весёленький такой смешной скелетик. Но, впрочем, стих мой вовсе не о нём.
Есть дядюшки, что сбрендили, есть дети, и лолы, что играются с огнём.
Роскошны лимузины   этих лолов  и евы браун тоже недурны,
Желанные, как самки богомолов, как жрицы благородной седины.
Да дело в том, что Лол, лишь с виду бравый, Блондина опасается чуть-чуть,  
А тот ведь слопать может без приправы, как давеча Камиллу, в этом суть.
Юна была Камилла и, похоже, прекрасно знала, где ей сесть, где лечь,
Талантлива,  затейлива на ложе,  чтоб выгоду из этого извлечь.

А, впрочем, ну кому какое дело, как делают карьеру за  бугром.
Видать, я с пятой рюмки захмелела, и строчек налепила не о том.
Тут местные напитки так коварны, что Вику с пятой рюмки развезло,
Опять же, писко, сделанный кустарно, не самое большое в мире зло.
Могу я вам сказать, поэты, прямо, что Вика тут спилась и пишет бред,
А  ведь была искусна и упряма, и поприличней выбрала б сюжет,
То местные напитки виноваты. А стих о том, вернулись чтоб солдаты,
О том, что мир прекрасен без войны, все войны – порожденье сатаны,
Мир – это право жить, рожать детей, без всяких там возвышенных  идей.