Неожиданно во время ужина...

Мужик в деревне как-то помер.

Собрался сельский люд на помин.

Полна изба. Гостей – аншлаг.

Встречай, хозяйка, так и сяк.

Вдова кручинится, в печали:

"Да чтоб их черти всех побрали!”

И причитает рохля-зять:

"Еды для всех откуда взять?”

Но, тем не менее, – хлопочут. 

А дело было ближе к ночи... 

Вдова поспешно кроет стол,

Украдкой слёзы льёт в подол.

Подали первое… Второе.

За упокой – до дна и стоя.

Винцо, кутья… Винцо, кисель.

Помалу вдарил дюжий хмель.

Гостей накрыло вдруг веселье,

Как будто было - новоселье.

Раздался чей-то пьяный смех,

И позабыли все про грех.

Склонили головы шальные,

Завыли песни затяжные.

И опрокинул поп сто грамм, 

Вздыхая басом: "Стыд и срам!”

Травили громко анекдоты.

Под песню в пляс пустился кто-то.

И позабыли всякий стыд.

Вдова заплакала навзрыд.

Погрязли двое пьяных в споре.

Давай покойника позорить.

За ним был, якобы, должок -

Чуть ли не золота мешок.

И кто-то даже очень тихо

Его помянул имя лихом

Без уважительных причин,

А после чокнулся – чин-чин…

Но вдруг затих народец пьющий.

Раздался ужас вопиющий:

"Спаси, Святой Угодник, нас!”

В компоте плавал чей-то глаз…

Ну вот те раз… Кому-то в зубы

Попался длинный палец трупа! 

Откуда в супе столько мух?

И почему язык опух?

Глядят: на блюде со сметаной -

Заплесневелый, белый саван,

С блинами подан был к столу,

Землёй присыпанный. "Да ну?”

Лапша с хвостами от мышей

И с червяками - вермишель. 

Пирог на противне с начинкой,

Противный очень – с мертвечинкой. 

Каклеты с тёртым чесноком

Разили резким запашком. 

Колбаски странные остатки,

Быть может, даже и останки.

А в серой массе холодца

Лицо застыло – мертвеца.