Дед Епифан. В деревнях...

В деревнях свои поряди,

У окошка фикус в кадке.

Летом жизнь еще кипит,

Внуки, грядки… в общем, быт.

А зимой темнеет рано,

Только пялиться в экраны.

Деревенский люд уж в шесть,

Спать ложится дружно здесь.

Но и летом не до пьянок,

То берутся за рубанок,

То на грядках, то в хлеву,

Жизнь в избе не рандеву.

Там у дома нет лужаек,

Все засажено. Лентяем,

Здесь, в деревне, места нет.

Не Барвиха, чай. Чуть свет

За работу принимайся,

Двор не терпит разгильдяйства.

Ведь у многих и вода,

В дом-то не проведена.

Ходят бабушки в колодец,

Да, неслабый там народец.

Два ведра и в гору влет,

Прямо скажем, наш народ.

Сколько лет течет жизнь мирно,

Нет таблеток – пьют пустырник.

Может и повздорит кто,

Только все пустое то.

Так, скандал масштаба мини,

Как сошлись у магазина,

Не жалеют бранных слов,

А назавтра други вновь.

А дойдет до драки кабы,

(Тем грешат обычно бабы,

Косы рвут забыв про стыд,

А потом ревут навзрыд).

Здесь, скажу вам без утайки,

Разъяренной этой шайке

Не попасть под кулаки,

Могут и убить, таки.

Через день, глядь, снова вместе,

Чешут языками вести.

Все обиды позади,

И опять мелькают дни.

Но сегодня нет покоя,

Враз пропали все надои,

Не несутся куры уж,

Огласилась шумом глушь.

Ту избушку, что у леса,

Что скрывать, ведь всем известно,

Там повесился Фома,

Вот такие, брат, дела.

Приобрел с деньгами кто-то,

Еще осенью без счета,

Приезжал туда народ.

Но затихло все на год.

А потом вдруг в одночасье,

(Спал под утро безучастно

Сном младенца каждый двор),

Двухметровый встал забор.

Поднимался словно тесто

На дрожжах, избушки вместо,

Дом добротный, дорогой.

Знать, хозяин чепухой,

Не проникся. Уж, наверно,

(Люд в деревне суеверный),

До его ушей дошел,

Слух - нечисто место, мол.

Наплевал же тот на слухи,

Коли нужно – деньги глухи.

За спиной, исподтишка

Покрутили у виска,

Мужики. Не наше дело.

Тут и лето подоспело.

За забором тишина.

В будке пес цепной. И да,

Два охранника в сторожке,

Мрамор, бронза, на окошке,

Все решетки, жалюзи.

И не грядки там вблизи.

Ночь упала на деревню,

Час двенадцатый, наверно.

Тут звучит мотора рев,

И музон такой, что слов

Даже собственных не слышно.

Знать, разгульный там мальчишник.

Ночь гуляли напролет.

Как тут спать, когда орет,

В окна вам шансон веселый.

Вся деревня дружно, хором,

Не ложилась до утра.

Утром гости со двора.

Поворчали, знамо, бабы,

Участкового бы надо.

Только разве ж он попрет,

Против. Не было забот.

Всю неделю было тихо,

Подзабылось даже лихо.

В выходной опять концерт,

Всей деревне на десерт.

Так и повелось, как будни,

Спят в деревне беспробудно.

В выходной же пир горой,

Разрывает ночь гульбой.

До пяти гуляют дружно,

Звук в колонке бьет натужно,

Хохот, визг и мат притом

До обеда спят потом.

Нет управы на беспутных,

Как же быть в деревне люду.

Знать, придется им самим,

Дать отпор врагам чужим.

Делал их, сказать по чести,

Без ужимок, скромной лести,

Знать, не пальцем все ж отец.

Надоело наконец.

Собрались на сход всем миром,

«Сколько ж можно дебоширам

Потакать, дадим отпор!

Из избы напрасно сор,

Выносить. Поможет вряд ли,

Кто-то нам в беде той. Кратко,

Не базар здесь, у кого,

Мысли есть насчет всего?».

Гомонили до заката,

Но, когда для дела надо,

То решение нашлось.

Ради этого свой взнос,

Дед Игнат вложил. Племянник,

Тот, что в городе, охранник,

Им привез сабвуфер свой.

Вот и снова выходной.

И в коттедже вновь гулянка,

Вся заполнена стоянка,

Вопли, танцы, шум и крик.

Лишь к семи все стихло вмиг.

Тут на площадь к магазину,

Вся деревня вышла ныне.

Мы гулять умеем тож,

Шум такой – с ума сойдешь.

Как тут спать, когда кровати,

Да и те танцуют, кстати.

Целый день народ гудел,

Вот ответ на беспредел.

Так что, месяца хватило,

И опять в деревне тихо.

Нет по пятницам гостей,

Убрались они взашей.