Ведьма

Вздохнул монах: «А ты, чертовка, хороша…
Тебе подобных в королевстве – кот наплакал…
Я жизнь провёл бы, красоте твоей служа….»
и сунул в хвороста пучок зажжённый факел.
Огонь, как верный пёс, припал к её ногам,
лизнул стопы и, объедая с тела  платье,
раздел вестминстерскую ведьму донага,
целуя груди и любуясь женской статью.

Монах икнул и плюнул, да и был таков.
А алый нимб воскрес у дамы в изголовье.
По европейской свалке в зареве костров,
сжигая ведьм, держало путь средневековье.
И просвещенья дух, мешая с виски грусть,
слегка задрав подол монашеской сутаны,
несло в невежественно – взбалмошную Русь,
псалмы проклятиями разбавляя спьяну.

Вот, я гляжу в экран спустя пять сотен лет,
а с языка слететь готово «Дайте яду!»:
есть просвещенье, а красивых женщин нет -
искоренили ведьм адепты Торквемады.
С дурной, но лёгкой инквизиции руки
туман повис в мозгах у воинства Христова:
на баб не смотрят с вожделеньем мужики
и эстетического кайфа – никакого.

У них святые бабы, по всему видать.
А для влечения диагноз безнадёжен:
не сможет пенис отыграть команду «Встать!»,
когда у местных примадонн такие рожи.
А ты, вот – ведьма, дорогая. Вот те крест.
Паркуй метлу, коль пожелаешь, на балконе.
Якшайся с чёртом – я не выкажу протест.
И не равняйся с постным ликом на иконе.

Кради покой, взрывай эротикою сны.
Пусть дерзко шарят по тебе мужские взгляды.
Храни в геноме хромосому Сатаны.
Почту за честь любить и быть с тобою рядом.
А в глубине души чертовки, я клянусь,
живёт монахиней  – бунтаркою при храме
дохристианская языческая Русь,
не обожжённой инквизиции кострами.