Никто не говорил, что будет легко…
Сладострастием полна
Чаша злобного вина,
А над нею смерть стоит,
Держит верный аконит.
Небо точно пеленою
Облилося в скорбный час.
Тут и Ленин над Москвою
Перекрасил знамя в крас.
Горький вкус прохладной неги
Встретил жесткою стеной.
В памяти бежит Онегин
От Татьяны молодой.
Спят венцов красивы росы,
Пыль летит на бег коней.
Нужно было деве косы
Резать ночью без гостей.
Та красавица чудная
Распрямилась и пошла,
Словно не была больная
Сказка юного гонца.
Он, напев всем о побеге,
Скрылся в сумраке ночи,
Будто в той ужасной неге
Ищет верные ключи.
Но она, само блаженство,
Дышит, будто ветерок,
Убегает в духовенство
И находит вечный срок.
Муки больше нет на свете,
Жизнь открылась в чудный час,
Привела ее к карете
И раздался бойкий глас:
«Где красавица ты шлялась?
Улетела от родных!
Ты над ними посмеялась!
Скрылась в вечности от них».
Затряслись блаженны очи,
Кругом вертится глава,
Девушка в повестках ночи
Забывалася одна.
Ей не трудно было влиться
В мир монашества сполна,
Принять постриг и укрыться
Покрывалом божества,
Но в главе ее просторной
Завертелися огни
И упала дева сонной
Дремой прямо на пыли.
Век продуманная радость
Ей сейчас приносит боль,
Демон кажется ей сладость
И является ей тролль.
Он приносит ублаженье
Говорит ей: «Будь моей»,-
Но она все ждёт прозренья
Ангела счастливых дней.
Жаль, что ты, моя царица,
Не задумалась о том,
Что забыта та Светлица,
Где все детство был их дом.
Он украден тенью Ада.
Разбуди его скорей.
Верь и счастьем станет благо
Для твоих бессонных дней.
Вдруг глаза ее раскрылись,
Вновь проснулась она.
Сны дурные ей забылись,
Но в рассвете вновь одна.
Дверь открыта у кареты,
Глазки бегают кругом,
Видит, что лежат букеты
С тех недавних похорон.
Испугалася девица,
Но сквозь страх пошла вперёд.
Ей открылася станица:
Боль ее сейчас ведёт.
Видит храм в нем жар свечей
Озаряет сердца тень.
Внутрь спешит без мелочей,
Отпуская светлый день.
Смотрит, поп стоит с свечею,
Молится Марии он.
Ждёт пока её мечтою
Озарится Аполлон.
Что там происходит в храме?
Пастырь пропел божий глас
И моей прискорбной Анной
Сказано лишь пара фраз:
«Батюшка я слышу снова
Как все рвётся сердце петь,
Слышу я все голос зова
Мне подвластно умереть.
Бог единый пусть осудит,
Я хочу служить ему.
Вечно в памяти Он будет.
Дайте мне сказать ему,
Что мной движут не печали
Близких, но ушедших дней,
Важны лишь его скрижали,
Чтобы вновь открыть очей.
Иступленное сознанье,
Сказ уж лёг теперь во сне.
Я хочу в воспоминаньях
Думать только о Христе».
И сказал ей вдруг молец:
«Твой поступок благороден!
Здесь услышит все Творец
И твой сон не будет болен».
Девушка вмиг ожила,
Распустилась как Светлана.
Кожа снова от бела
Стала вновь жива, румяна.
Ей был отдан уголок.
С честью пела те молитвы,
Что вручил ей прямо Бог,
И забылися все битвы.
Больше нет тех страшных грёз,
Где она искала слез,
Но нашла лишь принужденье
И ужастное волненье.
Все закончилось, но в час,
В день, когда было крещенье.
Ей явился Божий глас
И сказал: «Не жди прощенья!»
Анна уползла в леса.
Там лежала до полудня.
И явилась ей тогда
Кара божья, ведь ведунья,
Что лежала пред рекой,
Стала быстро забываться,
Что пришла сюда с тоской,
И не дело вечно шляться.
Он ей светом озарил
Очи полные волненья,
Но он так ее любил,
Что не смог отдать в забвенье.
Но она лишь в этот миг
Все почувствовало телом,
В ней раздался чей-то крик,
Будто в высь она взлетела.
Что-то белое кругом
Мчится быстро к ней в дыханье.
И она глотает ртом
Бога жизни воздаянье.
Анна поняла сейчас,
Что в нее вселилось знанье.
Она помнит каждый час,
Она знает жизни тайны.
Рвёт тревожность изнутри,
Рвутся демоны наружу
Через сладкий рай любви,
Он сейчас и правда нужен!
Покопавшися внутри,
Анна видит часть от Бога.
И его благослави
Отправляется в рай Бога…