Из наставлений старого графомана (о тлетворной влиянии критики)
Играя судьбами признаний - не признаний,
Суровый критик, словно наугад,
Нырнув в потоки авторских сознаний,
Не оправдает чьих-то ожиданий,
А чьи-то оправдает. И тогда
Придётся, воленс-ноленс, поколению,
Скрипя зубами и скрывая гнев,
По щучьему (по критика велению)
Откинув справедливые сомнения,
Восславить королей и королев.
Наморщив лбы, подопытные школьники,
Которым только повод дай поржать,
В стихах чужих любовных треугольников,
И биографиях лихих крамольников,
Словесный бред пытаются стяжать.
И глупой жизни, мрачной эпитафией,
Затиснуты в толстенные тома,
Завёрнутые в рифмы биографии,
Которые почище порнографии -
Змейный яд для юного ума.
Учителя, они как злые клирики,
Пытаясь скрыть всю сущность тех стихов,
Поют осанну их пейзажной лирике,
Гражданской, филосовской - панегирики.
Но эта мишура для дураков.
Возьми любого, поскреби по тихому
Поверхности, настойчивым скребком.
И благости нестойкая химера их
Расстает, бесшабашного Бодлера стих,
Являя нам в характере любом.
Стихами мельтеша в Сети порхающей
В реале прозаически греша,
И ты, мой друг, с любовью кровь мешающий,
И ангелов небесных вопрошающий,
Грязь в луже бултыхаешь неспеша.
В поэзии достаточно политики,
Скрывающей от плебса суть вещей.
Парят над миром праведные критики,
Пикируя в потоки по наитию,
Чтоб после ими растлевать людей.