А нечего так хорошо писать....

Всё за Сальери повторяла,

И в ноты целясь наугад,

Я Моцарту в вину вменяла,

Что он талантом виноват.

Как будто снята с пьедестала

Петлей из гениальных нот,

Как самозванку освистала,

Толпа. Разборчивый народ.

В своем миру, без светлых окон,

Вольготно музыкой жила,

Мелодий нежные сонеты

За станы нотные брала.

Но гений стал всех откровенней

Владел магической струной,

Так вдохновлён. А что Сальери?

Мрачнел и прятался за мной.

Страдал он также в новой яви,

Когда ты чувствуешь скорей;

Себя полынью в диком поле,

Пред розой царственных кровей.

Напор, талант твой - все размякло,

Обнулено, обречено.

И проросло внутри гнилое

К успеху ревности зерно.

Росточек зависти завязан.

Решимость чувствую спиной

И соглашаюсь без оглядки

Убить талант, сроднив с землёй.

К чему слова, что будто дегтем

Пропитаны те были дни,

Зла слезы ночью водопадом

Сменяла неприязнь зари.

***

Яд выбран. Выстрадан. Таится.

Бокалы звонкою толпой,

Блистает Моцарт, а Сальери,

Стоит задумчиво за мной.

Его понятны колебания, 

К чертям черту переступить,

Но вынырнув из ожиданья,

Решился к делу приступить.

Аккорд как точка. Моцарт рядом,

Улыбкой гений отрешен,

Берёт бокал, да, тот что с ядом,

И вечер тостом завершён.

Не помню миг, за духотою,

Ослабли ноги, встретив пол,

Кто суетился надо мною...

Кто в мир незримый отошел...

Сальери нет, а рядом тело.

Сложился гений пополам;

Как будто внутрь глядит несмело:

Порядок вспоминает гамм.

***

Вокруг прислуга суетится,

Расчищен к славе трудный пусть, 

Смогу надев крыла, взяв лиру.

На пьедестал легко вспорхнуть.

Но по спине догадкой зябкой,

Разлилась липкой правды зло,

Из зеркала глядит, так гадко,

Сальери бледное лицо.