Предновогодние воспоминания

Встреча Нового Года, согласитесь, событие не рядовое. Пожалуй, даже более значимое, чем дни собственного рождения, тем более, государственные праздники. И вот сейчас, накануне этого знаменательного действа, как-то непроизвольно начинаются поиски в памяти наиболее запомнившихся встреч Нового года. Копошусь, копошусь в этой самой памяти, а вспомнить-то особо и нечего. Если, конечно, отбросить дни малолетства, когда Новый Год тесно связан с увешенной игрушками ёлкой под потолок и подарком, традиционно уложенном под неё от имени Деда Мороза. А так, все прочие встречи — это нудное восседание за типовым новогоднем столом в позиции "клювик к клювику". Единственное утешение — это шумные музыкальные концерты на всех каналах телевидения. Все эти шутники-затейники настолько примелькались за год, что и в этот праздник не повышают настроение. Досидишь часов до двух и спать.

1.

Мои потуги вспомнить необычные празднества Нового года дали весьма скудный результат. Вот припоминается новогодняя ночь, проведённая в квартире моей соученицы по техникуму. Она - племянница довольно известного в те времена артиста эстрады, специализирующегося в разговорном жанре, - Дудника. Помните, наверное, популярную когда-то пару Весник — Дудник. Квартира в центре города, в районе Петровки. Компания небольшая. Все ребята и девчонки из одной группы, кроме моей спутницы - девушки из параллельной группы. Вскоре после встречи Нового Года хозяйку квартиры навестил с поздравлениями и подарком её дядюшка. Горячо нами встреченный, он устроил, так сказать, приватный миниконцерт. Повеселились, посмеялись. Потом гулять по ночному городу. Погода просто волшебная! Мне больше не приходилось видеть такие новогодние ночи. Небольшой минус на градуснике, полное безветрие и густой пушистый снег, сплошной курчавой пеленой падающий с чёрного неба. Эта картина врезалась в мою память навсегда.

2.

А ещё запомнились встречи Нового Года во время срочной армейской службы. Только запомнились они с обратным знаком. В первый год трёхлетней службы, как всегда, в двадцать три, ноль-ноль построение роты на поверку. Замполит поздравил с наступающим, а командир скомандовал "Отбой". Эти дни - тридцать первое декабря и первое января отличались от всех предыдущих и последующих дней только раздачей в обед компота.

Второй год службы - та же школа младшего начсостава, но я уже не солдат-курсант, а командир отделения, имеющий на погонах по две лычки, а на груди значок специалиста третьего класса. Предновогодняя процедура повторилась. Однако, уложив солдат спать и для верности пролежав в казарме полчасика, сержантский состав спустился в холл первого этажа. Была надежда на то, что ни старшина роты, ни дежурный офицер не оторвутся от праздничного стола и не нагрянут на нашу голову. По-быстрому накрыли газетами бильярдный стол и, чокнувшись гранёными стаканами с водкой, соблюли обычаи новогодней ночи.

Третий год службы. Я, разжалованный в рядовые за самоволки, продолжаю службу на действующей радиолокационной точке. В новогоднюю ночь назначен дежурным оператором радиолокационной станции. Она выключена. В ожидании возможной команды на включение расстилаю на столе-верстаке шинель, накрываю телефон шапкой и укладываюсь на покой. Голова на шапке, то есть на телефоне, сверху укрыт второй полой шинели. Уснул. Разбудил звонок. Продрав глаза, вижу на часах двадцать четыре, ноль-ноль. Ругнулся. Дежурный радист поздравил с Новым Годом и предупредил, что с той же целью ко мне направился замполит, он же дежурный по роте офицер. Пришлось срочно встать, повесить на место шинель и шапку, положить на стол документацию по станции и сделать вид, что штудирую её, чередуя с изучением воинских уставов.

А больше-то, увы, и вспомнить нечего. Всё по штатному расписанию.

3.

Тридцатого декабря проснулся утром с больным горлом. Глотать больно даже слюну. А на носу был Новогодний праздник. Но встретить его за столом шансов становилось всё меньше, так как температура тела неуклонно повышалась.

Я сел за компьютер и, чтобы отвлечься от горьких мыслей, стал играть в цветные шарики. Жена за спиной трудилась над салатом и холодцом. Разговора явно не получалось. К тому же на меня медленно надвигалось какое-то отупение, игра не клеилась и становилось всё более и более зябко. Выключил компьютер и тихонько удалился в спальню, забрался под одеяло. Но зябкость переходила в дрожь, которая постоянно увеличивала свою амплитуду. Я закрылся одеялом с головой, чтобы надышать тёплого воздуха, и принимал все меры к борьбе с дрожью. «Только перетерпеть и всё успокоится, нормализуется», - было в голове у меня. Но силы мои иссякали, и я явно проигрывал в этой борьбе. Мысли стали путаться. Сил осталось у меня только на то, чтобы стащить с тумбочки под одеяло мой мобильник и одним кликом набрать номер телефона жены. На её алло прохрипел: «Зайди ко мне. Захвати градусник». Прибежала, включила свет и, ужаснувшись моему предпраздничному виду, сунула подмышку градусник. Через десять минут констатировала: «Тридцать девять и четыре, с чем тебя и поздравляю!». Принесла таблетку от температуры и заставила запить её целым стаканом воды.

Замер температуры был повторён через час. Результат тот же. Жена решительным голосом заявляет: - Вызываю скорую, неотложка по ночам не ездит.

Здесь уж и мой голос приобрёл решительность: - Ни в коем случае! Увезут в больницу».

- Так что же, лежать тебе с такой температурой, когда таблетки не действуют? Там, может, какие-нибудь уколы или капельницы помогут, - продолжает настаивать жена.

- Ни за что! Привезут и будут мурыжить меня в приёмном покое часа полтора. Сидишь на банкетке и время от времени вызывают тебя то на сдачу экспресс-анализа крови, то на рентген, то на прослушивание терапевтом, то на прощупывание хирургом. Пока доберёшься до своей постели в шестикоечной палате и окочуриться можно.

Жена стала потихоньку сдавать свои позиции, а я для закрепления успеха добавил: - Утром ко мне подойдёт пьяненький дежурный доктор и изредка в палату будут заглядывать весёленькие медсёстры с градусниками. Кстати, всё будет именно так, если меня скорая не увезёт в какую-нибудь инфекционную больницу.

Последний мой довод убедил жену.

Весь остаток ночи с 30 на 31 декабря я сначала с успехом завершал битву с лихорадкой и, продолжая глотать таблетки с обильным запиванием их тёпленькой водой, следил за постепенным снижением температуры. Меня уже то бросало в жар, то опять засовывало с головой под одеяло. Главное, в голове потихоньку прояснялось. Я даже сумел сделать запись на телефон двух стихотворных строк:

Тридцать девять и пять.

Цельсий градусом врезал наотмашь,

Лихорадкой издёргал мою секондхендную плоть.

Одну десятую градуса добавил, чтобы влезть в размер анапеста.

К утру заснул. Хотя сном это состояние можно назвать лишь условно. Какое-то бредовое состояние с разными видениями. Вот вижу я себя у подножия огромной лестницы, типа Потёмкинской. Только моя лестница теряется из виду далеко вверху и разделена на множество маршей узкими горизонтальными площадками. Я выхожу из волн тумана и медленно переступаю ступени. Понимаю, что всё это картина времени. По мере подъёма туман рассеивается, пройденные участки лестницы становятся всё хуже различимы, одновременно повышается резкость пути вверх. Нелегко даётся подъём, на всё более длительный срок останавливаюсь передохнуть на площадках между маршами. Наконец мне стал различим и верхний конец лестницы. Её увенчивала монументальная триумфальная арка. На её вершине крупные светящиеся цифры 2018. Под сводом арки стоит стайка снегурочек, машущих, кажется, мне ладошками. Я услышал телефонный звонок на кухне и голос жены: - Не могу я ему передать трубочку. Спит. Уснул только под утро с высокой температурой. Спасибо, Валентина Григорьевна! Мы Вас тоже поздравляем с наступающим Новым Годом.

А я вижу, что одна из Снегурочек прижимает к уху мобильник.

Потом жена вошла в спальню, держа в руках градусник и тонометр. Температура чуть меньше тридцати шести, давление едва превышает сто. Обошлось без больницы!

Пора вставать и начинать вкалывать в помощь жене. Позвонил с поздравлением друг детства. Я почему-то стал ему плести про лестницу времени. Он не стал долго слушать, перебил меня словами: «Давай, приходи в норму и позвони мне сам». Я сказал жене, что больше не буду брать трубку, пусть сама принимает поздравления.

Вскоре опять раздался звонок. Это наш сосед с шестнадцатого этажа. Традиционное поздравление с наступающим и хорошая новость. Наконец-то закончена строительством и открыта новая станция метро. Считай, рядом с домом. От двери до двери метров двести, может, и меньше даже.

Выглянул в окно, за которым гремела канонада петард. Блестел мокрый асфальт. Там, где положено быть газону, местами чернели небольшие заплатки снега. Само собой в голове сложились строки:

На душе, как на улице, слякотно,

Бесприютно, дождливо и зябко.

День закончился нудно и тяготно.

Небо словно линялая тряпка.

Пока я откупоривал для провода уходящего года бутылку настоящего грузинского вина – «Хванчкара», жена уже провела телефонные переговоры с сыном, внуком и с нашей первой снохой. В голове по-прежнему была лёгкая неразбериха и какая-то путаница со ступеньками. «Хванчкара» не помогала – может потому, что старый год положено провожать водкой. Более или менее прояснилось, когда я выслушал поздравления Президента и под бой Курантов выпил ядрёного шампанского российского производства. Осознал, что я наконец-то перешагнул последнюю ступеньку лестницы. Но за триумфальной аркой был плотный туман.